Пекин-Тяньцзиньская операция

Пекин-Тяньцзиньская операция
Основной конфликт: Гражданская война в Китае
НОАК вступает в Бэйпин
Дата	29 ноября 1948 - 31 января 1949
Место	Пекин, Тяньцзинь, Чжанцзякоу
Итог	Победа НОАК
Противники
НРА НОАК
Командующие
Фу Цзои Линь Бяо Ло Жунхуань Не Жунчжэнь
Силы сторон
~500.000 ~1.000.000
Потери
~520.000 (включая небоевые потери) ~39.000

Пекин-Тяньцзиньская операция, Бэйпин-Тяньцзиньская операция (кит. упр. 平津战役, пиньинь: Píngjīn Zhànyì, букв. «ПинЦзиньская операция» — по последним иероглифам названий городов) — одно из трёх крупнейших (наряду с Ляошэньским и Хуайхайским) сражений Гражданской войны в Китае.

Предыстория

В ноябре 1948 года гоминьдановские войска оставили Чэндэ, Баодин, Шаньхайгуань и Циньхуандао и отступили к Бэйпину (тогдашнее название Пекина) и Тяньцзиню, откуда могли отступать либо далее на юго-восток, где разворачивалось Хуайхайское сражение, либо на запад, в провинцию Суйюань.

В северном Китае силы националистов под командованием Фу Цзои продолжали удерживать железную дорогу Тяньцзинь-Пекин-Калган-Датун и области вокруг этих городов. В Пекине дислоцировалось 6 армий (18 дивизий), в Тяньцзине — 5 армий (16 дивизий), в Калгане — одна армия (8 дивизий). НОАК заняла Шаньхайгуань сразу же по завершении Ляошэньского сражения, и приступила к окружению гоминьдановских сил на Северокитайской равнине.

Ход операции

Первый этап

Чтобы не создать у войск Фу Цзои чувства изолированности, которое могло привести к их быстрому бегству и ускользанию из образующегося кольца, 1-я армейская группа Северокитайского фронта (командующий — Сюй Сянцянь) прекратила наступление на Тайюань, а 3-я армейская группа (командующий — Ян Чэнъу) сняла осаду Хух-Хото.

25 ноября 1948 года 3-я армейская группа Северо-Китайского фронта выдвинулась из Цзинина на восток, и 29 ноября атаковала Чжанцзякоу, создав угрозу окружения города. Фу Цзои тут же выдвинул на помощь Чжанцзякоу дислоцировавшуюся в Пекине 35-ю армию (без одной дивизии) и дислоцировавшуюся в Хуайжоу 258-ю дивизию 104-й армии, которые выдвинулись ночным маршем. Основные силы дислоцировавшейся в Чанпине 104-й армии были передислоцированы в Хуайжоу, а дислоцировавшаяся в Чжочжоу 16-я армия была переброшена в район Нанькоу-Чанпин для защиты коммуникаций между Пекином и Калганом.

2 декабря 2-я армейская группа Северокитайского фронта (командующий — Ян Дэчжи) быстро выдвинувшись из уезда Исянь провинции Хэбэй, заняла район между уездами Хуайлай и Сюаньхуа, а передовые Северо-восточной армии выдвинулись из уезда Цзисянь к Нанькоу и Хуайлай, прервав сообщение между Пекином и Хуайлаем. Тем самым посланные Фу Цзои подкрепления не могли бежать ни на запад, ни на восток. 5 декабря передовые части Северо-восточной армии атаковали Миюнь, разгромив дивизию 13-й армии, а основные силы быстро продвигались в район Яньцин-Хуайлай; 2-я армейская группа Северокитайского фронта заняла район к югу от Чжолу.

Фу Цзои понял, что Пекину нужны подкрепления, и он приказал 35-й армии вернуться от Чжанцзякоу на восток, а 104-й и 16-й армиям двинуться от Хуайлая и Нанькоу на запад, на соединение с 35-й армией. 35-я, 62-я, 92-я и 94-я армии получили приказ о переброске из Тяньцзиня и Тангу в Пекин для укрепления обороны города.

35-я армия не смогла вернуться в Пекин, так как силы НОАК перерезали ей путь в районе Синьбаоань. Таким образом, города Пекин и Тяньцзинь оказались не просто окружены — они были ещё и разделены силами китайских коммунистов, оказавшись каждый в кольце осады.

7 декабря штаб-квартира 4-й полевой армии НОАК передислоцировалась в Мэнцзялоу в уезде Цзисянь провинции Хэбэй. Гоминьдановский агент под покровом темноты сумел проникнуть в резиденцию Линь Бяо и убить его телохранителя. Услышав выстрелы, Линь Бяо спрятался за дверью своей комнаты, готовясь дорого продать свою жизнь, но гоминьдановский агент не понял, какая крупная рыба ему попалась, и ретировался. Возможно, что смерть Линь Бяо в тот момент радикально изменила бы ход истории Китая.

7 декабря силы Линь Бяо заняли Миюнь в 80 километрах к северу от Пекина.

Второй этап

Постепенно фронт подходил ближе к Тяньцзиню, Пекину и Калгану. Несмотря на существенное численное превосходство Фу Цзои вел только арьегардные бои. С начала декабря он поддерживал тайные контакты с коммунистами, ведя с ними секретный переговоры о сдаче. Тайной коммунисткой была дочь Фу Цзои Фу Дун, через которую КПК получала информацию.

13 декабря силы НОАК заняли Таншань, а 15 декабря Тунчжоу. Фу Цзои позволил «окружить» Пекин 8 коммунистическим колоннам и 4 отдельным дивизиям, хотя гарнизон города составлял 25 пехотных дивизий, из которых 5 принадлежали к личной армии Фу Цзои.

Вскоре после этого НОАК начала Синьбаоаньскую операцию, и на следующий день взяла город, уничтожив 35-ю армию; командующий 35-й армией Го Цзинъюнь покончил жизнь самоубийством.

26 декабря Фу вывел из Калгана 7 дивизий 11-й армейской группы НРА «блокированные» НОАК и отвёл их в западном направлении. Силы НОАК с северо-востока вошли в Калган.

2 января 1949 года НОАК начала Тяньцзиньскую операцию. Финальное наступление состоялось 14 января, и после 29-часового боя оборонявшиеся 62-я и 86-я армии (130 тысяч человек в 10 дивизиях) были полностью уничтожены. Командующий Тяньцзиньским гарнизоном Чэнь Чанцзе попал в плен. Оборонявшие Тангу 17-я армейская группа и пять дивизий 87-я армии (свыше 50 тысяч человек) 17 января эвакуировались по морю на юг.

Переговоры

21 января командовавший обороной Пекина Фу Цзои уже официально начал переговоры с Линь Бяо о мирном разрешении «Пекинского вопроса». Посредником выступил профессор Чжан Дунсунь (Zhang Dongsun), бывший генеральный секретарь Демократической лиги.

Все боевые действия при осаде Пекина ограничились артиллерийским обстрелом города, при котором было выпущено 150 75-мм снарядов, большая часть которых не разорвалась.

23 января Фу Цзои подписал «компромисс» с Линь Бяо. Была достигнута договорённость о том, что находящиеся в Пекине восемь дивизий двух армейских групп (около 260 тысяч человек) покинут город и, после реорганизации, вольются в ряды НОАК. Все пекинские организации и местная администрация продолжали свою деятельность. Создавалась совместная комиссия по военным и политическим делам на «переходный период». Сохранялось хождение старого золотого юаня.

В полдень 31 января 4-я полевая армия НОАК вступила в Пекин через ворота Сичжимэнь. Пекин-Тяньцзиньская операция завершилась полной победой китайских коммунистов.

После войны Фу Цзои получил министерский пост в коммунистическом правительстве. До 1972 года он был министром водного хозяйства и электроэнергетики.

Литература

• Lionel Max Chassin. The Communist Conquest Of China; A History Of The Civil War, 1945-1949. Harvard University Press, 1965.

Отрывок, характеризующий Пекин-Тяньцзиньская операция

Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.


Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]