Пелагия Тарсийская

Пелагия Тарсийская
фреска Софийского собора в Киеве (зарисовка Ф. Солнцева, 1869 год)
Почитается	в Православной церкви
В лике	мучеников
День памяти	4 мая и 7 октября (по юлианскому календарю)
Подвижничество	мученическая смерть

Пелагия Тарсийская (ум. в начале IV века) — христианская мученица, жившая в Тарсе во время правления императора Диоклетиана. Память святой Пелагии в Православной церкви совершается 4 мая и 7 октября(по юлианскому календарю).

Согласно житию, Пелагия родилась в III века н. э. в Тарсе (Киликийской области Малой Азии) в семье знатных язычников. Девушка отличалась необыкновенной красотой, получила хорошее образование и император Диоклетиан решил сделать её женой своего усыновленного наследника, который был пленён её красотой. Пелагия, слышавшая о христианах, их вере и мученичестве, приняла крещение от бывшего в Тарсе епископа Клинон (вместе с ней крестилась часть её слуг). После этого она отказалась вступать в брак с приёмным сыном Диоклетиана и была приведена матерью к императору, который, согласно житию, увидев её красоту захотел сделать её своей женой. Пелагия отказала Диоклетиану, исповедала себя христианкой и была казнена через сожжение в раскалённом медном воле.

Кости святой были собраны местными христианами и погребены на одном из холмов в окрестностях города. Император Константин I Великий построил над мощами святой церковь.

См. также

• Пелагия Антиохийская

Ссылки

• Димитрий Ростовский. Страдание святой мученицы девицы Пелагии

Отрывок, характеризующий Пелагия Тарсийская

– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.