Пелла (дворцово-парковый ансамбль)

 памятник архитектуры (федеральный)

Дворцово-парковый ансамбль
Пеллинский дворец
Дворец в Пелле. Рисунок Дж. Кваренги.
Страна	Россия
Город	Отрадное
Архитектурный стиль	классицизм
Автор проекта	И. Е. Старов
Основатель	Екатерина II
Дата основания	1785
Строительство	1785—??? годы
Основные даты: 1785 — начало строительства 1789 — строительство остановлено 1796 — строительство прекращено 1797 — начата разборка зданий
Здания: Большой дворец • Малый дворец • Часовня • Парк • Кавалерийские корпуса • Галереи • Почтовый двор • Конюшни
Статус	Объект культурного наследия РФ № 4710105000
Состояние	сохранились отдельные постройки

Пе́лла — дворцово-парковый ансамбль конца XVIII века, который был заложен по повелению императрицы Екатерины II в 1785 году (территория современного города Отрадное).

История

На месте современного города Отрадного, на левом берегу Невы возле Ивановских порогов, в XVIII веке находилась мыза Ивановская Ивана Ивановича Неплюева. Екатерина II приобрела её у наследников дипломата 7 ноября 1784 года для внука Александра. В соответствии с номенклатурой «греческого проекта» имение было названо Пелла — в память о древней столице Македонии, где родился Александр Македонский. По другой версии, это имя местности было дано ещё Петром I в память пролива Пеллы на Ладожском озере, разделяющего островки Лукгольский и Уксинский.

Екатерина писала в одном из писем:

… Я нахожусь… на изгибе Невы, ниже здешних порогов. В настоящую минуту эти пороги от меня вправо, и на таком же расстоянии влево я вижу из окна впадение в Неву речки Тосны. От порогов до устья Тосны материк образует большой полумесяц, в середине которого находится Пелла… Через четыре года у меня будет прекрасный дом на этой земле; основание его уже заложено, а пока я живу в деревянном доме прежнего владельца, строении, которое скорей огромно, чем красиво. Нева в этом месте имеет вид большого озера: множество судов, короче весь торговый груз и строительный материал Петербурга проходит мимо моих окон, и всё в эту минуту в движении на воде и на берегу…

Проект будущего дворца было поручено разработать архитекторам Кваренги и Старову. После ознакомления с их предложениями Екатерина II приняла решение построить дворец по чертежам Старова и утвердила его проект в 1785 году.

Пеллинский дворец, по замыслу архитектора, должен был стать крупнейшей императорской резиденцией в России.

Весь комплекс зданий было задумано построить в виде 23 отдельных специализированных зданий, соединённых переходами-галереями. Большой дворец должен был быть окружён восемью большими жилыми и 16 служебными зданиями. Здание главного дворца планировалось построить в классическом стиле, но с невероятным размахом и величием. Длина фасада вдоль Невы — более 200 метров, вдоль Шлиссельбургского тракта (дороги, ведущей из имения в Санкт-Петербург) — 500 метров. К пристани на Неве должна была спускаться широкая каменная лестница.

Дворец Пелла состоял из нескольких отдельно стоявших строений или павильонов, отличавшихся один от другого по характеру здании. Пять из них особенно были красивы, два стояли у берега: в одном из них жила государыня, в другом помещался её двор. Между ними стоял огромный дворец, в котором особенно прекрасен был большой зал в помпейском вкусе, снабженный всевозможными для больших торжеств украшениями. По сторонам дворца шли службы, кухни, оранжереи, сараи и т. д.,- все эти постройки были соединены галереями, арками, колоннадами, так что при въезде составляли как бы одно огромное здание: обширный сад с прудами и другими украшениями был разбит в английском вкусе.

Дворцовое имение Пелла стало одним из любимых мест отдыха Екатерины II. Она говорила о строящемся дворце: «Все мои загородные дворцы только хижины по сравнению с Пеллой, которая воздвигается как Феникс».

К началу 1787 года в строительство уже было вложено 823 тысячи рублей. По одной из версий, именно в имении Пелла произошло тайное венчание императрицы Екатерины II и её фаворита Григория Потёмкина.

В ноябре 1789 года в связи с русско-турецкой войной строительство было временно приостановлено. К этому времени уже были полностью построены девять основных жилых зданий и несколько галерей. Затем, в период до 1796 года, были предприняты попытки довести проект до конца, но в полном объёме дворцово-парковый ансамбль так и не был сооружён.

После смерти Екатерины II Павел I приказал разрушить постройки, приказ об этом был отдан в декабре 1796 года. С мая 1797 по начало 1801 года шесть из девяти отстроенных зданий были полностью разобраны. Материал был использован в дальнейшем на строительстве Михайловского (Инженерного) замка, Казанского собора в Санкт-Петербурге и одной из церквей.

Впрочем, от постройки уцелела одна красивой архитектуры с башенками колоннада; по преданию, это была конюшня, по другим, птичий двор; одно время это здание было занято принадлежностями конной артиллерии, деревянные казармы которой построены на месте прежде бывшего дворца. Во многих местах вокруг казарм видны следы вырытых фундаментов прежде бывших зданий.

За казармами, вправо от большой дороги, есть признаки некогда огромного сада. Он начинается круглым прудом; в средине которого круглый островок, заросший лесом; в старину со всех сторон были к нему мостики; в пятидесятых годах оставалось ещё от них нисколько догнивавших свай, а прудок был настолько глубок, что перейти в брод было невозможно; летом островок составлял красивую купу зелени. За прудком тянулась прямая, длинная аллея, деревья которой крестьяне помаленьку истребляли. Здесь существует теперь каменная церковь, построенная в 1817 году, впрочем; не на том месте, где стояла прежняя деревянная.

В Пеллинских казармах в старину помещалось много войска; до первого пожара казарм, в 1868 г., здесь стояли конно-артиллерийские легкие бригады и образцовые казачьи; с устройством новых в 1870 году-солдат было ещё больше; в 1878 г. в казармах жило до тысячи пленных турок, под караулом одной роты Новочеркасского полка.

До наших дней сохранились только здания почтового двора и конюшни (значительно разрушенные во время Великой Отечественной войны) — ныне находятся на территории завода «Пелла». Являются объектом культурного наследия России федерального значения.

Литература

• Воронов В. [books.google.com/books?id=7bwFPwAACAAJ&dq=isbn:9785210015112&hl=ru&cd=1 Иван Старов - главный архитектор эпохи Екатерины Великой]. — Искусство-Спб, 2008. — 605 с. — ISBN 5210015114, 9785210015112.

• Кючарианц Д. А. Иван Старов. — Лениздат, 1982.

• Вершинин А., Мурашова Н. [www.adresaspb.ru/arch/adresa_16/16_010/16_10.htm ЗА ЗАБОРОМ / ПОЧТОВЫЙ ДОМ ПЕЛЛА] // Адреса Петербурга : журнал. — 2004. — № 16/28.

• Седова Н. [www.pressa.spb.ru/newspapers/spbved/2001/arts/spbved-2448-art-57.html Дворец в Пелле] // Санкт-Петербургские Ведомости : газета. — 31 марта 2001. — № 58(2448).

Ссылки

Культурное наследие Российской Федерации, объект № 4710105000

• [www.otradnoe-na-neve.ru/Pella.htm Пелла], otradnoe-na-neve.ru  (Проверено 19 марта 2010)
• [www.sablino.ru/oblast/starov2.php Иван Старов], sablino.ru  (Проверено 19 марта 2010)
• [www.rusarh.ru/pelle.htm Дворец в Пелле], rusarh.ru  (Проверено 19 марта 2010)
• [www.pellaship.ru/test/index.php?page=17&lng=r Ленинградский судостроительный завод «Пелла» — История], pellaship.ru  (Проверено 19 марта 2010)
• [otradnoe.ru.net/index.php?pid=77 Сайт города Отрадное на Неве — XVIII — начало XX века], otradnoe.ru.net  (Проверено 19 марта 2010)
• [www.enclo.lenobl.ru/showObject.do?object=1803550147 Пелла, дворцовый ансамбль], enclo.lenobl.ru  (Проверено 19 марта 2010)
• [www.mojgorod.ru/leningr_obl/otradnoje/index.html Народная энциклопедия «Мой город». Отрадное (Ленинградская область)], mojgorod.ru  (Проверено 19 марта 2010)

Отрывок, характеризующий Пелла (дворцово-парковый ансамбль)

– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.