Пеллетье, Пьер Жозеф
| Пьер Жозеф Пеллетье | |
| фр. Pierre Joseph Pelletier | |
 Pelletier | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: |
Франция |
| Научная сфера: | |
| Известен как: | |
| Систематик живой природы | ||
|
Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Pellet.».
[www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Pellet.&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=7476-1-1 Персональная страница] на сайте IPNI
| ||
Пьер Жозеф Пеллетье (фр. Pierre Joseph Pelletier, 1788—1842) — французский химик и фармацевт, один из основателей химии алкалоидов.
Жизнь и деятельность
Его отец, Бертран Пеллетье умер рано, в возрасте 36 лет. Он был фармацевтом и последователем Лавуазье. Пьер Пельтье обучался на фармацевта, интересовался наукой, рано познакомился с работами Лавуазье. В круг его интересов входили растительные лекарственные вещества. В 1817 году, вместе с Кавенту, он выделил зелёный пигмент из листьев растений, который они назвали хлорофиллом. Есть сведения, что в этот год Пельтье и французский физиолог Франсуа Мажанди получили эметин — главный алкалоид корня ипекакуаны. В 1818 году Пельтье и Кавенту открыли алкалоид стрихнин, в 1819 году — алкалоиды бруцин, колхицин и вератрин. Наибольший успех пришёл к Пельтье и Кавенту в 1820 году, когда они экстрагировали из коры хинного дерева алкалоиды, названные ими хинин и цинхонин. Хинин стал первым эффективным лекарством против малярии. Исследователи открыли собственный завод по производству хинина в фр. Neuilly, где обрабатывалось сырьё, поступающее из Южной Америки. Партнёры не стремились получить коммерческую выгоду из открытия хинина и опубликовали сведения о новом алкалоиде. В 1826 году на заводе в Neuilly из 1,5 тонн хинной коры было произведено около 45 кг хинина, а в 1939 году всемирное потребление хинина составило 600 тонн.
В 1821 году Пельтье выделил пиперин. В 1823 году, совместно с химиком Жаном Дюма, он выявил свидетельство присутствия азота в алкалоидах. В 1826 году им был получен кониин. В 1832 Пельтье обнаружил новый опийный алкалоид нарцеин. Позже, в 1835 году он выделил тебаин (параморфин). В исследовании 1837—1838 годов он из сосновой смолы выделил толуол. Считается что им были получены и другие алкалоиды: пикротоксин, колхицин, вератрин.
В своей научной работе Пельтье особенно заметен введением новых методов производства органических веществ. Определение алкалоидов, предложенное Пельтье, позволило отнести к алкалоидам большинство соединений традиционно считавшихся алкалоидами, но по классическому определению Винтерштейна — Трира не попадавших в их число.
Пельтье в 1825—1840 годах был профессором фармацевтического училища в Париже Эколь де Фармаси (фр. Faculté de pharmacie de Paris), а в 1832 году стал одним из его директоров. В 1840 он был избран членом Французской Академии наук.
В честь Пельтье названы:
- Алкалоид пиридиновой группы — пельтьерин, содержащийся в коре гранатового дерева.
- Род растений Пеллетьера (Pelletiera A.St.-Hil.) ранее относимый к семейству Первоцветные, в настоящее время помещаемый в семейство Мирсиновые.
Труды
- «Notice sur la matière verte des feuilles» (фр.) 1817;
- «Analyse chimique des quinquinas» (фр.) 1821;
- «Notice sur les recherches chimiques» (фр.) 1829.
и др.
Напишите отзыв о статье "Пеллетье, Пьер Жозеф"
Ссылки
- [www.pharmacy.wsu.edu/history/history24.html History of Pharmacy: Caventou, Pelletier, and Quinne]
Отрывок, характеризующий Пеллетье, Пьер Жозеф
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
