Пеллио, Поль

Поль Пеллио
фр. Paul Pelliot
Пеллио, изучающий манускрипты в пещерах Могао. Фотография Ш. Нуэтта
Дата рождения:	28 мая 1878(1878-05-28)
Место рождения:	Париж
Дата смерти:	26 октября 1945(1945-10-26) (67 лет)
Место смерти:	Париж
Научная сфера:	востоковедение

Поль Пеллио (Пелльо, фр. Paul Pelliot; 28 мая 1878, Париж — 26 октября 1945, там же) — французский востоковед, специалист по истории Китая, истории даосизма, буддизма и иностранных религий в Китае. Занимался исследованием языка и культуры монголов, а также истории и культуры других центральноазиатских народов.

Профессор Коллеж де Франс (с 1911); главный редактор синологического журнала «T'oung Pao» (с 1920); член Академии надписей и изящной словесности (1921), иностранный член-корреспондент Академии наук СССР (1922); президент Азиатского общества (Societé Asiatique; с 1935). Во время оккупации Франции немецкими войсками (1940—44) участвовал в Движении Сопротивления.

Биография

Ранние годы

Первоначально Пеллио собирался делать карьеру на дипломатической службе, для чего начал изучать китайский язык в École des Langues Orientales Vivantes. Там он обратил на себя внимание востоковедов Э. Шаванна и С. Леви, которые поощрили его к занятиям наукой. В 1900 г. он прибыл в Ханой, откуда в качестве сотрудника учреждённой во Вьетнаме Французской Школы Дальнего Востока (École française d’Extrême-Orient) отправился в Пекин для закупки книг. Пеллио оказался в столице империи Цин в июле 1900 года - в разгар кровавого Ихэтуаньского восстания. Он проявил храбрость во время защиты Посольского квартала, и по возвращении в Ханой в 1901 г., был награждён Орденом Почётного легиона. Вскоре он стал профессором Школы и следующие несколько лет делил время между научными занятиями и поездками в Китай для приобретения книг. В 1904 году Пеллио вернулся во Францию, чтобы представлять Школу на XIV Международном Конгрессе Востоковедов (Алжир, 1905).

Экспедиция в Центральную Азию

В 1905 г. Поль Пеллио был назначен руководителем французской экспедиции в Восточный Туркестан; он отвечал за исторические, археологические и лингвистические исследования. Топографические, астрономические и естественнонаучные наблюдения возлагались на военного врача Луи Вайана (Louis Vaillant); их спутником был фотограф Шарль Нуэтт (Charles Nouette, 1869—1910). Покинув Париж 15 июня 1906 г., путешественники через десять дней прибыли по железной дороге в Ташкент, а оттуда, другим поездом, — в Андижан. Подготовка к дальнейшему пути затянулась до 11 августа, когда французы выступили в сопровождении двух казаков и каравана из тридцати лошадей. В Кашгар экспедиция прибыла через два месяца после того, как там побывал венгерский путешественник Стейн. За шесть недель исследований в трёх пещерах и городище Тегурман была собрана коллекция рукописей. 18 октября Пеллио и его спутники двинулись на восток от Кашгара и через две недели достигли расположенного в 300 км монастырского комплекса Тумшук, где ранее вёл раскопки швед Свен Гедин. Здесь Пеллио удалось обнаружить неизвестный ранее храм.

15 декабря французы выехали в Кучу, куда прибыли 2 января 1907 г. Пеллио не стал останавливаться у буддийских храмов, где ранее работали японские (Первая экспедиция Отани), немецкие и русские исследователи; он занялся раскопками остатков библиотеки в Дулгур-агуре, к югу от Кучи (16 марта — 22 мая). Ему удалось обнаружить 200 фрагментов китайских рукописей и рукописи на брахми. В районе Субаши, северо-восточнее Кучи, с 10 июня по 24 июля было обнаружено множество рукописных фрагментов, в том числе деревянные дощечки с надписями на санскрите и мёртвом кучинском языке («западно-тохарском»). Покинув Кучу, Пеллио и его спутники направились через Урумчи в Дуньхуан, где оказались 12 февраля 1908 г. За три месяца (27 февраля — 27 мая) было исследовано около 500 пещер храмового комплекса Могао. Пеллио и Нуэтт, в отличие от побывавшего здесь ранее Стейна, провели систематическое изучение пещер, подготовив подробные письменные и фотоотчёты. Получив 3 марта разрешение на работу в пещерной библиотеке, французские учёные обнаружили там десятки тысяч рукописей на китайском, санскрите, уйгурском и тибетском языках. В результате трёх недель работы Пеллио отобрал множество ценных документов, статуи, рисунки на шёлке. За небольшую цену они были приобретены у Ван Юаньлу (fr:Wang Yuanlu), даоского монаха, смотрителя пещер .

Экспедиция покинула Дуньхуан 7 июня и 28 сентября прибыла в Сиань. Месяц собранные материалы упаковывались и готовились к дальнейшему пути. Затем спутники через Чжэнчжоу отправились в Пекин, откуда Нуэтт и Вайан вместе с упакованными в ящики находками отплыли в Париж. Пеллио остался в Пекине, где передал китайским коллегам часть рукописей, а также закупил около 30 тысяч книг, составивших позднее основу библиотеки для изучения Центральной Азии.

Рукописи и книги, привезённые экспедицией, были переданы в Национальную библиотеку Франции; статуи, живопись, иконы и знамёна — в Лувр, откуда в 1945—1946 гг. они были перемещены в Музей Гиме. Около 800 образцов растений, 200 птиц, млекопитающих, насекомых, образцы минералов пополнили коллекции Музея естественной истории.

Позднейшая деятельность

В 1918 г., при содействии своего друга Стефана Пишона, - Пеллио был назначен французским военным атташе в Пекине.

Во время оккупации Франции немецкими войсками (1940—44 гг.) Пеллио участвовал в Движении Сопротивления.

Избранные труды

• Les influences iraniennes en Asie centrale et en Extrême-Orient // Revue d’Histoire et de Littérature Religieuses, N.S. 3, 1912, pp. 97–119.
• Chrétiens d’Asie Centrale et d’Extrême-Orient // T’oung Pao, 15, 1914.
• Les traditions manichéennes au Foukien // T’oung Pao, 22, 1923, pp. 193–208.
• Les Mongols et la Papauté // Revue de l’Orient chrétien, 3e sér. 3 (23), 1922/23, pp. 3–30; 4(24), 1924, pp. 225–335; 8(28),1931, pp. 3–84.
• Les systěmes d'écriture en usage chez les anciens Mongols // Asia Major, 1925, v. 2, fasc. 2.
• Oeuvres posthumes, v. 1—6, P., 1949—1960
• Histoire secréte des mongols. Paris, 1948.
• Notes sur Marco Polo, ed. L. Hambis, 3 vols., Paris 1959-63.

См. также

• Мара испытывает Будду

Ссылки

• Пеллио Поль // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [idp.orientalstudies.ru/pages/collections_fr.a4d Об экспедиции Пеллио в Центральную Азию]. — на сайте «Международного Дуньхуанского Проекта» (International Dunghuang Project). Проверено 27 августа 2009. [www.webcitation.org/66iPoko9f Архивировано из первоисточника 6 апреля 2012].
• [expositions.bnf.fr/chine/pavillon/4/index3.htm Фотогалерея (снимки, сделанные Ш. Нуэттом)] (фр.). Bibliothèque nationale de France. Проверено 27 августа 2009. [www.webcitation.org/66iPpukV4 Архивировано из первоисточника 6 апреля 2012].
• Lieu S. [www.iranica.com/articles/pelliot-paul Pelliot, Paul] (англ.). Encyclopædia Iranica. Проверено 22 ноября 2010. [www.webcitation.org/66iPr5zy6 Архивировано из первоисточника 6 апреля 2012].
• E Bruce Brooks. [www.umass.edu/wsp/sinology/persons/pelliot.html Paul Pelliot] (англ.). Warring States Project. University of Massachusetts Amherst (9 June 2004). Проверено 27 августа 2009. [www.webcitation.org/66iProhR1 Архивировано из первоисточника 6 апреля 2012].
• [www.dailymotion.com/video/xeg3xd_paul-pelliot-et-le-tresor-national_travel Короткометражный фильм о П. Пеллио]  (фр.)

Отрывок, характеризующий Пеллио, Поль

Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.


С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]