Пельтасты
Пельтасты (др.-греч. πελταστής) — разновидность лёгкой пехоты в Древней Греции, часто использовались как застрельщики, метавшие дротики. Получили наименование по названию щита — пелта; в сражениях, как правило, играли вспомогательную роль, но известны случаи (Битва при Лехее), когда при численном превосходстве разбивали фалангу, лишённую прикрытия из конницы и лёгкой пехоты.
Содержание
Описание
Вооружение пельтастов состояло из нескольких дротиков, часто с «метательными ремнями», которые позволяли увеличить плечо приложения силы при метании. Как основное средство защиты пельтасты использовали плетёный щит в форме полумесяца, который назывался пелта. Согласно Аристотелю, пелта — это щит без обода, покрытый козьей или овечьей шкурой. Этот тип щита имеет зажим для руки в центре и ремешок для носки. Также пелта появляется в искусстве скифов и мог быть общим типом щита для центральной Европы.
История развития
В период архаики греческое военное искусство основывалось на тяжёлой пехоте (гоплитах).
Стиль боя, использовавшийся пельтастами, появился во Фракии, а первые пельтасты рекрутировались из греческих городов на фракийском побережье. Это доказывается тем, что на покрытых рисунками вазах и других изображениях они носят фракийскую одежду, включающую в себя особую фригийскую шапку. Однако позднее пельтасты начали появляться по всей Греции.
Постепенно пельтасты приобрели большее значение в военном искусстве греков, особенно во время Пелопоннесской войны. В составе греческих наёмных войск в битве при Кунаксе были пельтасты. Они описаны Ксенофонтом в бою против персидской кавалерии, в котором у них не было дротиков, так как они сражались мечами. Пельтасты стали основным типом наёмных греческих войск в IV веке до нашей эры. Их экипировка была дешевле, чем традиционная экипировка гоплитов, и была более доступной для бедных слоёв общества. Афинский полководец Ификрат разгромил фалангу спартанцев в битве при Лехее в 390-м году до н. э., используя преимущественно пельтастов. Как пишет Диодор Сицилийский, Ификрат стал известен перевооружением своих солдат длинными копьями, примерно в 374-м году до н. э. В результате этой реформы появились пельтасты, вооружённые небольшим щитом, мечом и копьём вместо дротиков. Некоторые историки, например J. G. P. Best, заявляют, что эти «поздние» пельтасты были не пельтастами в традиционном понимании этого слова, а легковооружёнными гоплитами, носящими щит-«пелту» в сочетании с длинными копьями. Позднее это сочетание использовалось в македонской фаланге. С другой стороны, пельтастов с длинными копьями и дротиками можно увидеть на более ранних изображениях, до времени Ификрата. Так как до Ификрата нет описаний битв, где пельтасты действовали копьями, можно предположить, что данное сочетание использовалось отдельными индивидуумами.
Александр Великий нанимал пельтастов из фракийских племён на севере Македонии, особенно из племени агриан.
В III веке до н. э. пельтасты были постепенно вытеснены туреофорами. Поздние упоминания историков о пельтастах свидетельствуют, что слово «пельтаст» стало синонимом слова «наёмник».
См. также
Напишите отзыв о статье "Пельтасты"
Литература
- Head, Duncan (1982). Armies of the Macedonian and Punic Wars. WRG.
- Connolly, Peter (1981). Greece and Rome at War. Macdonald (Black Cat, 1988). ISBN 0-7481-0109-8
- Best, J. G. P. (1969). Thracian Peltasts and their influence on Greek warfare.
Ссылки
- [uoregon.edu/~klio/maps/gr/peltast2.jpg Изображение пельтаста]
- [unifa.ru/armii_drevnei_grecii_vi-iv_vv_do_n_e/grecheskii_i_frakiiskii_peltast Греческий и фракийский пелтаст]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Пельтасты
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.
Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
