Панджабцы
| Численность и ареал | |
|---|---|
|
Всего: 110-120 млн чел | |
| Язык | |
| Религия | |
| Родственные народы |
народы Индии, иранские народы |
Панджа́бцы, пенджабцы (в.-пандж. ਪੰਜਾਬੀ ਲੋਕ, з.-пандж. پنجابی لوک) — основное население географической и исторической области Пенджаб (пакистанском штате Пенджабе и на территории индийских штатов Пенджаб и Харьяна). Большие диаспоры имеются также в Европе, Америке, Азии, Ближнем Востоке и Африке. Численность — 110—120 млн чел.
Большая часть панджабцев говорит на языке панджаби (индоиранская ветвь индоевропейской семьи языков), меньшая (сикхи) — на хинди (в Индии), на диалектах ленди (лахнда) и языке урду (в Пакистане). В Пакистане панджабцы исповедуют ислам, а в Индии исповедуют в основном — сикхизм или индуизм. Этногенез народа многообразен; с древнейших времён в его состав вливались пришлые группы населения, осевшие здесь в связи с арийскими, шакскими (скифскими), арабскими и другими нашествиями. Большой вклад в формирование панджабцев внесли джаты, раджпуты и гуджары. С 3-го тысячелетия до н. э. пенджабцы прославились как основатели могущественных государств (Таксила и др.). В основном панджабцы — земледельцы (главная сельскохозяйственная культура — пшеница на орошаемых землях); развиты ткачество, гончарный промысел, изготовление ковров и художественная резьба по дереву. Характерное жилище в деревнях — сырцовой дом с плоской крышей. Среди панджабцев относительно много квалифицированных рабочих и представителей технической интеллигенции, особенно это характерно для Индии. Процент грамотных у пенджабцев в обеих странах их расселения значительно выше, чем у соседних народов.
Библиография
- Гусева Н. Р. Панджабцы // Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков. — М.: Большая Российская Энциклопедия, 1999. — С. 408—409.
- Кудрявцев М. К. Панджабцы // Большая советская энциклопедия / Глав. ред. А. М. Прохоров. Т. 19. — М.: Советская Энциклопедия, 1975. — С. 143.
- Народы Южной Азии. — М., 1963.
|
Это заготовка статьи о народах мира. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Напишите отзыв о статье "Панджабцы"
Отрывок, характеризующий Панджабцы
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
