Пендлтон (округ, Западная Виргиния)
| Страна | |
|---|---|
| Статус | |
| Входит в | |
| Административный центр | |
| Крупнейший город | |
| Дата образования |
1787 |
| Население (2012) |
7 566 |
| Плотность |
5 чел./км² |
| Площадь |
1 808 км² |
|
| |
|
| |
| Часовой пояс |
UTC-5/-4 |
| [www.pendletoncounty.wv.gov/ Официальный сайт] | |
Округ Пендлтон (англ. Pendleton County) располагается в США, штате Западная Виргиния. Официально образован 4-го декабря 1787 года, получил своё название в честь американского политического и государственного деятеля Эдмунда Пендлтона. По состоянию на 2012 год, численность населения составляла 7 566 человек.
География
По данным Бюро переписи США, общая площадь округа равняется 1 808 км², из которых 1 803 км² суша и 5 км² или 0,3 % это водоемы.
Соседние округа
- Грант (Западная Виргиния) — север
- Харди (Западная Виргиния) — северо-восток
- Рокингем (Виргиния) — восток
- Огаста (Виргиния) — юг
- Хайленд (Виргиния) — юг
- Покахонтас (Западная Виргиния) — юго-запад
- Рэндольф (Западная Виргиния) — запад
Население
По данным переписи населения 2000 года[1] в округе проживает 8 196 жителей в составе 3 350 домашних хозяйств и 2 355 семей. Плотность населения составляет 5 человек на км². На территории округа насчитывается 5 102 жилых строений, при плотности застройки около 3-х строений на км². Расовый состав населения: белые — 96,34 %, афроамериканцы — 2,12 %, коренные американцы (индейцы) — 0,27 %, азиаты — 0,18 %, гавайцы — 0,04 %, представители других рас — 0,28 %, представители двух или более рас — 0,77 %. Испаноязычные составляли 0,89 % населения независимо от расы.
В составе 28,00 % из общего числа домашних хозяйств проживают дети в возрасте до 18 лет, 57,40 % домашних хозяйств представляют собой супружеские пары проживающие вместе, 8,10 % домашних хозяйств представляют собой одиноких женщин без супруга, 29,70 % домашних хозяйств не имеют отношения к семьям, 25,80 % домашних хозяйств состоят из одного человека, 12,20 % домашних хозяйств состоят из престарелых (65 лет и старше), проживающих в одиночестве. Средний размер домашнего хозяйства составляет 2,40 человека, и средний размер семьи 2,87 человека.
Возрастной состав округа: 21,80 % моложе 18 лет, 7,30 % от 18 до 24, 27,00 % от 25 до 44, 26,10 % от 45 до 64 и 17,80 % от 65 и старше. Средний возраст жителя округа 41 лет. На каждые 100 женщин приходится 101,30 мужчин. На каждые 100 женщин старше 18 лет приходится 101,50 мужчин.
Средний доход на домохозяйство в округе составлял 30 429 USD, на семью — 34 860 USD. Среднестатистический заработок мужчины был 25 342 USD против 16 753 USD для женщины. Доход на душу населения составлял 15 805 USD. Около 8,00 % семей и 11,40 % общего населения находились ниже черты бедности, в том числе — 13,60 % молодежи (тех кому ещё не исполнилось 18 лет) и 12,50 % тех кому было уже больше 65 лет.
Напишите отзыв о статье "Пендлтон (округ, Западная Виргиния)"
Примечания
- ↑ [factfinder.census.gov/ Данные Бюро переписи США по округу Пендлтон (Западная Виргиния)] (англ.). Проверено 16 ноября 2009. [www.webcitation.org/66qCfKPaX Архивировано из первоисточника 11 апреля 2012].
Ссылки
- [www.pendletoncounty.wv.gov/ Официальный сайт правительства округа Пендлтон, штат Западная Виргиния]
- [www.wvculture.org/history/counties/Pendleton.html Архивная и библиографическая информация по округу Пендлтон, штат Западная Виргиния]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Пендлтон (округ, Западная Виргиния)
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.
22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
