Пендюрин, Пётр Максимович

Пётр Максимович Пендюрин
Дата рождения	23 августа 1905(1905-08-23)
Место рождения	Липецкая область
Дата смерти	3 октября 1986(1986-10-03) (81 год)
Место смерти	Липецкая область
Принадлежность	СССР СССР
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Пётр Максимович Пендюрин — стрелок 1076-го стрелкового полка 314-й стрелковой дивизии 59-й армии 1-го Украинского фронта, рядовой — на момент представления к награждению орденом Славы 1-й степени.

Биография

Родился 23 августа 1905 года в селе Верхнее Казачье ныне Задонского района Липецкой области в семье крестьянина. Русский. Член ВКП/КПСС с 1944 года. Окончил три класса сельской школы. Трудился на хозяйстве отца, затем в колхозе. Работал на стройках первых пятилеток. Был бригадиром железобетонных работ на строительстве электростанции в городе Кандалакше.

С началом Великой Отечественной войны продолжал работать на стройках страны. Как опытный специалист имел «бронь» и вырваться на фронт не смог. С ноября 1942 года строил гидролизный завод в Свердловской области. Только в январе 1944 года Пендюрин был призван в Красную Армию.

После трехмесячного обучения в запасном полку с маршевой ротой прибыл на Ленинградский фронт. Его назначили пулеметчиком в 1074-й стрелковый полк 314-й стрелковой дивизии. В составе этого полка он участвовал в наступлении под Нарвой. На подступах к городу противник перешел в контратаку. Более ста трупов противника оставил тогда на поле боя перед огневой позицией пулеметчиков.

В конце апреля дивизия была переброшена на правое крыло Ленинградского фронта, в район населенного пункта Песочное. После двухмесячной подготовки в составе ударной группировки фронта она форсировала реку Сестра и повела наступление общим направлении на Выборг. В боях за Выборг Пендюрин снова отличился. Действуя в боевых порядках стрелковых подразделений, он огнём из пулемета подавил несколько огневых точек и истребил не менее десятка гитлеровцев и был награждён медалью «За отвагу».

В декабре 1944 года дивизия была переброшена на Сандомирский плацдарм и вошла в состав 1-го Украинского фронта. Рядовой Пендюрин воевал уже в 204-й отдельной разведывательной роте той же дивизии. 12 января войска фронта перешли в наступление. 59-я армия, в состав которой входила 314-я дивизия, действовала на краковском направлении. 16 января разведгруппа, возглавляемая старшим лейтенантом Мининым, проникла в тыл противника и нанесла дерзкий удар по вражескому штабу. В рукопашной схватке бойцы истребили охрану, сожгли две штабные машины и захватили ценные документы. Рядовой Пендюрин в этом бою уничтожил трех гитлеровцев и захватил портфель с важными документами. Приказом командира 314 стрелковой дивизии от 5 февраля 1945 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, рядовой Пётр Максимович Пендюрин награждён орденом Славы 3-й степени.

После освобождения Кракова дивизия принимала участие в разгроме верхнесилезской группировки противника. 28-29 марта 1945 года в бою за населенный пункт Тюрминтц наступающие подразделения попали под сильный пулеметный огонь. Командир взвода, в котором воевал Пендюрин, был ранен, несколько бойцов убито. Отважный солдат заменил выбывшего из строя командира и возглавил оставшихся бойцов. Очищая от гитлеровцев дом за домом, взвод дошел до центра села. Здесь Пендюрин под огневым прикрытием товарищей незамеченным подполз к костелу, откуда вели огонь вражеские пулемётчики. Выстрелами их двух трофейных фаустпатронов подавил пулеметы. Ворвавшись затем вместе с товарищами в костел, он огнём из автомата уничтожил еще трех фашистов и одного взял плен. Всего в этот день он уничтожил семнадцать гитлеровцев. Приказом по войскам 59-й армии от 23 апреля 1945 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, рядовой Пётр Максимович Пендюрин награждён орденом Славы 2-й степени.

7 мая дивизия перешла старую чехословацкую границу и вступил в Судетскую область. В районе села Мюнхгоф наступающие части встретили хорошо организованную оборону. Пендюрин первым поднялся в атаку и, увлекая за собой товарищей, ворвался во вражескую траншею. В рукопашной схватке он уничтожил двадцать гитлеровцев и семерых взял в план. Закончил войну под Прагой.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1945 года за исключительное мужество, отвагу и бесстрашие, проявленные на заключительном этапе Великой Отечественной войны в боях с гитлеровскими захватчиками рядовой Пётр Максимович Пендюрин награждён орденом Славы 1-й степени. Стал полным кавалером ордена Славы.

В 1945 году П.М. Пендюрин был демобилизован. Возвратился в родное село. Семнадцать лет он трудился на различных должностях: был председателем колхоза, заведующим свинофермой. В 1962 году ушел на пенсию по инвалидности. Продолжал принимать активное участие в жизни родного совхоза. Умер 3 октября 1986 года. похоронен на кладбище села Верхнее Казачье Задонского района Липецкой области.

Награждён орденами Славы 3-х степеней, Отечественной войны 1-й степени, медалями.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=5108 Пётр Максимович Пендюрин]. Сайт «Герои Страны». Проверено 13 июня 2014.

Литература

• Андреев Г.И., Вакуров И.Д. Солдатская слава. М., 1976. Кн. 4.
• Гришко Г.А. Жаворонкин М.Ю. Орденская книжка. Москва, 2005
• Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.

Отрывок, характеризующий Пендюрин, Пётр Максимович

– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.