Пеночка-трещотка[1] (лат. Phylloscopus sibilatrix) — певчая птица из семейства славковых (Sylviidae). Многочисленный и широко распространенный вид умеренного и таежного пояса Европы; на востоке ареал достигает юга Уральских гор. Трещотка совершает регулярные дальние миграции к местам зимовок в тропической Африке.
Описание
Пеночка-трещотка длиной примерно от 11 до 13 см, размах крыльев от 19 до 24 см. Вес составляет примерно от 8 до 13 граммов. Верхняя сторона зелёная, грудь желтовато-белая. У маленькой птицы белое брюхо, жёлтое горло и жёлтые брови. Самец и самка окрашены одинаково. Пеночка-трещотка может прожить до 8 лет.
Позыки звучат примерно как «сиб» или «тюю». Пение состоит из двух строф: первая, очень характерная звучит как работающая швейная машина (агогика), а вторая — это спадающее «дю-дю-дю…».
Распространение
Почти во всей Центральной Европе пеночка-трещотка присутствует с апреля по сентябрь. Зимует в тропической Африке. Время отлёта и направление движения стаи свойственны птицам от природы. Пеночка-трещотка обитает в светлых лиственных и смешанных лесах, буковых лесах и парках.
Питание
Пеночка-трещотка питается пауками, моллюсками, ягодами, насекомыми и их личинками.
Размножение
Половая зрелость наступает через один год. Основной период инкубации с мая по июль. Построенное из стебельков и травы гнездо хорошо спрятано на земле в густом кустарнике. Самка откладывает от 6 до 7 яиц, высиживая их от 12 до 14 дней. Молодые птицы остаются в гнезде от 12 до 13 дней. Европейская популяция оценивается примерно в 7 млн гнездящихся пар.
Напишите отзыв о статье "Пеночка-трещотка"
Примечания
Литература
- Hans-Günther Bauer, Einhard Bezzel und Wolfgang Fiedler (Hrsg): Das Kompendium der Vögel Mitteleuropas: Alles über Biologie, Gefährdung und Schutz. Band 2: Passeriformes — Sperlingsvögel, Aula-Verlag Wiebelsheim, Wiesbaden 2005, ISBN 3-89104-648-0
Ссылки
- [www.sevin.ru/vertebrates/index.html?birds/554.html Позвоночные животные России: Пеночка-трещотка]
Отрывок, характеризующий Пеночка-трещотка
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.
Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
