Пепел и алмаз
| Пепел и алмаз | |
| Popiół i diament | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор |
Филип Новак, Ян Кренц |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
94 мин |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Пепел и алмаз» (польск. Popiół i diament) — последний фильм «военной трилогии» польского режиссёра Анджея Вайды. Снят по мотивам повести Ежи Анджеевского. Одно из наиболее значительных достижений польской киношколы[1][2].
Содержание
Сюжет
Освобождённая от немцев Польша, 8 мая 1945 года. Бывшие бойцы Армии Крайовой, боровшиеся против немецкой оккупации, а теперь «про́клятые солдаты» Мачек и его командир Анджей, знакомые ещё по Варшавскому восстанию, получают задание убить секретаря обкома ПРП Щуку. По ошибке они расстреливают рабочих цементного завода около придорожной часовни. Они возвращаются в город и приходят в ресторан отеля, чтобы сообщить о ходе операции майору.
В ресторане они узнают, что Щука жив. Там же Мачек знакомится с барменшей Кристиной. Мачек снимает комнату в отеле по соседству с комнатой Щуки и приглашает туда Кристину.
Щука пытается выяснить судьбу своего сына у сестры жены Станевич.
В ресторане гостиницы проводится празднование Дня Победы (капитуляции нацистской Германии) и назначения мэра Свецкого министром здравоохранения. Празднование омрачается поведением секретаря мэра Древновского (также осведомителя Мачека и Анджея), которого напоил давний знакомый мэра редактор газеты Пенёнжек.
Мачек и Кристина встречаются в номере, занимаются любовью, гуляют по ночному городу. Они заходят в полуразрушенный костёл, где на надгробии читают стихи Циприана Норвида (цитатой из них озаглавлен фильм). В этом же костёле они видят тела рабочих цементного завода. Мачек хочет изменить судьбу, о чём разговаривает с Кристиной.
Щука узнаёт, что его сына схватили при уничтожении группы Армии Крайовой, которой командовал капитан Волк.
Анджей назначен на место Волка. Он говорит Мачеку, что тот должен исполнить приказ. Щука идёт на встречу с сыном. За ним следует Мачек и убивает его.
Наступает утро. В гостинице продолжается празднование с исполнением полонезов Шопена A major, Op. 40 (при этом оркестр сильно фальшивит) и Огинского «Прощание с Родиной». Мачек покидает отель и Кристину. Мачек не останавливается по требованию патруля. В него стреляют и смертельно ранят. Мачек пытается убежать, но умирает на свалке под звуки полонеза Огинского.
- Название фильма
Название фильма (и романа Ежи Анджеевского) взято из стихотворения польского поэта Циприана Норвида:
Когда сгоришь, что станется с тобою:
Уйдешь ли дымом в небо голубое,
Золой ли станешь мертвой на ветру?
Что своего оставишь ты в миру?
Чем вспомнить нам тебя в юдоли ранней,
Зачем ты в мир пришел?
Что пепел скрыл от нас? А вдруг
Из пепла нам блеснет алмаз,
Блеснет со дна своею чистой гранью…
(Пер. Г. Андреевой)
Съёмочная группа
- Режиссёр: Анджей Вайда
- Сценарий: Ежи Анджеевский, Анджей Вайда
- Продюсер: Анджей Вайда
- Оператор: Ежи Вуйчик
- Художник: Роман Манн
- Композиторы: Филип Новак, Ян Кренц
- Монтаж: Халина Наврок
В ролях
- Збигнев Цибульский — Мачек (озвучивал Феликс Яворский)
- Адам Павликовский — Анджей (озвучивал Артём Карапетян)
- Богумил Кобела — Древновский (озвучивал Валентин Грачёв)
- Эва Кшижевская — Кристина (озвучивала Юлия Цоглин)
- Вацлав Застшежинский — Щука (озвучивал Сергей Курилов)
- Адольф Хроницкий — Подгурский, ассистент Щуки
- Ян Цецерский — портье (озвучивал Борис Баташев)
- Станислав Мильский — Пенёнжек (озвучивал Андрей Тарасов)
- Збигнев Сковроньский — Сломка, владелец ресторана (озвучивал Иван Рыжов)
- Игнацы Маховский — майор Флориан (Вага) (озвучивал Виктор Рождественский)
- Халина Квятковская — жена Станевича
- Артур Млодницкий — Котович (озвучивал Алексей Консовский)
- Александер Севрук — Свецкий (озвучивал Яков Беленький)
- Виктор Гротович — Францишек Павлицкий (озвучивал Вадим Захарченко)
- Фердинанд Матысик — Сташек Гавлик
- Барбара Краффтувна — Стефка, невеста Сташека
- Зофья Червиньская — буфетчица Лили
- Тадеуш Калиновский — Вейхерт
- Ежи Адамчик — майор Врона
Музыка в фильме
- Ф. Шопен, полонез ля мажор, Op. 40.
- М. Огинский, полонез «Прощание с Родиной».
- «Красные маки на Монте-Кассино», песня Альфреда Шютца на слова Феликса Конарского.
- «Тёмная ночь», песня Н. Богословского (исполняется без слов).
- «Южно-Уральская», песня В. Соловьева-Седого на слова А. Фатьянова[3].
Работа над фильмом
Фильм снимали в Тшебнице и во Вроцлаве. Збигнев Цибульский играл в своей повседневной одежде (джинсы, брезентовая сумка через плечо) и тёмных очках, что не соответствовало историческим реалиям 1945 года.[4]
У «Пепла и алмаза» возникли серьёзные цензурные трудности. Ответственных за идеологию смущало то, что антикоммунист в исполнении Цибульского, даже убив партийного функционера, не теряет романтического ореола[5]. На кинофестиваль в Венеции фильм попал по инициативе мелкого чиновника вопреки решению партийного руководства.[4] Хотя ленту показали вне конкурса, она была замечена и получила мировое признание. К показу в СССР фильм был допущен только в 1965 году[6].
Художественные особенности
Фильм не лишен характерной для Вайды барочной экспрессии. В нём — начиная с самых первых кадров — активно используется христианская символика. Противостояние Польши уходящей и Польши послевоенной под звуки полонеза Огинского представлено как экзистенциальная драма, а финал картины придаёт ей величие исторической трагедии. На визуальные решения оказали влияние «Асфальтовые джунгли» и другие фильмы нуар.[4]
Именно в фильме «Пепел и алмаз» сыграл лучшую свою роль Збигнев Цибульский. При исполнении этой роли он ориентировался на Джеймса Дина в «Бунтаре без причины»[6].
Награды
- 1959 — приз еженедельника «Фильм» за лучший польский фильм 1958 года
- 1959 — приз ФИПРЕССИ (Международной федерации кинопрессы) на Международном кинофестивале в Венеции
Продолжение
Тематическим продолжением «Пепла и алмаза» должен был стать снятый Вайдой 35 лет спустя фильм «Кольцо с орлом в короне»[1]. В этот фильм режиссёр включил автоцитату из «Пепла и алмаза» — знаменитую сцену, когда Мачек поджигает водку в рюмках в память о погибших друзьях[7][8]. На съемках «Пепла и алмаза» в рюмках на самом деле был бензин, потому что он дает более яркое пламя, чем спирт.[9]
Напишите отзыв о статье "Пепел и алмаз"
Примечания
- ↑ 1 2 [kommersant.ru/doc/134165 Ъ-Газета — Телекино с Михаилом Ъ-Трофименковым]
- ↑ [www.criterion.com/films/342-ashes-and-diamonds Ashes and Diamonds (1958) — The Criterion Collection]
- ↑ [nashipesni.info/?act=pesnea&bukva=IU&pesnea=1&page=1 Наши песни. Южно-уральская]
- ↑ 1 2 3 Интервью Анджея Вайды к изданию фильма в «The Criterion Collection»
- ↑ Черненко М.М. [chernenko.org/016.shtml Анджей Вайда] // М., Искусство, 1965, LCCN 66049171
- ↑ 1 2 [kommersant.ru/doc/207899 Премьере «Пепла и алмаза» 40 лет]
- ↑ [youtube.com/watch?v=d0tk5usOE7Y Сцена с поджиганием рюмок из «Пепла и алмаза»] на YouTube
- ↑ [youtube.com/watch?v=Qd68REY8n0A Сцена с поджиганием рюмок из «Кольца с орлом в короне»] на YouTube
- ↑ [kultura.gazeta.pl/kultura/2029020,114438,9748769.html Wajda o «Popiele i diamencie»: Sałatka śledziowa nie dla samuraja]
Ссылки
- «Popiol i diament» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.filmpolski.pl/fp/index.php/122374 Описание фильма] на сайте filmpolski.pl (польск.)
- [fototeka.fn.org.pl/strona/wyszukiwarka.html?search_type=tytul&key=Popi%C3%B3%C5%82+i+diament Кадры из фильма на сайте fototeka.fn.org.pl]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Пепел и алмаз
На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
