Пепита Хименес (опера)
| Пепита Хименес | |
| Pepita Jiménez | |
 | |
| Композитор | |
|---|---|
| Автор(ы) либретто |
Фрэнсис Мани-Коуттс |
| Источник сюжета |
повесть Хуана Валера «Пепита Хименес» |
| Жанр |
лирическая комедия |
| Год создания | |
| Первая постановка | |
| Место первой постановки | |
«Пепита Хименес» — опера испанского композитора Исаака Альбениса.
Краткое содержание
Первое действие
Дон Педро де Варгас, пятидесятилетний холостяк, собирается жениться на вдове Пепите Хименес, которая на 30 лет младше его и унаследовала завидное состояние от своего дяди и мужа Гомерсиндо. Дон Педро ожидает Пепиту в её саду. Входит Антоньона, старая нянька Пепиты, которая предупреждает Дона Педро, что Пепита его не любит, а влюблена в Дона Луиса де Варгаса, его внебрачного сына, симпатичного 22-хлетнего семинариста. Дон Луис отвечает Пепите взаимностью, но он преисполнен желания сегодня же покинуть деревню, чтобы быть рукоположенным в священники. Преодолев первое удивление, дон Педро просит Антоньону помочь ему стать счастливым соперником сына. Когда дон Луис приходит попрощаться с Пепитой, отец резко заявляет ему, что будь он моложе, то не отверг бы молодую и красивую вдовушку. Выходит и сама Пепита, в сопровождении викария и графа Геназаар. Она говорит дону Луису, что огорчена его намерением покинуть деревню до праздника в честь Спасителя, который традиционно отмечается у неё дома. Молодой граф, один из многочисленных ухажеров Пепиты, при этом задолжавший ей значительную сумму, начинает насмехаться над доном Луисом, но когда за дона Луиса вступается викарий, замолкает. Дон Педро уговаривает сына отложить отъезд, и они вместе уходят. Оставшись наедине с викарием, Пепита, которая одновременно взволнована, кается и полна гордыни, признается в том, что после того, как она отвергла множество поклонников, она влюбилась в молодого семинариста, и что он отвечает ей взаимностью. Они даже целовались однажды. Викарий успокаивает Пепиту и убеждает её отказаться от греховной любви. Как только викарий уходит, Пепита начинает плакать. Её застает Антоньона, которая насмехается и над викарием, и над доном Луисом. Пепита продолжает твердить о своей любви к дону Луису, утверждая, что все увещевания священника лицемерны. Неожиданно возвращается дон Луис, чтобы попрощаться. Он объясняет Пепите, что должен следовать своему призванию. С презрением и раскаянием вдова отрекается от своих чувств. Призвав на помощь Спасителя, она оставляет дона Луиса одного перед алтарем. Когда возвращается Антоньона, она ругает дона Луиса за то, что он соблазнил Пепиту своей «святостью», только для того, чтобы покинуть бедняжку, оставив её без малейшего утешения. Желая видеть возлюбленных поженившимися, она уговаривает дона Луиса еще раз поговорить с Пепитой и утешить её. Нехотя дон Луис соглашается. Но для начала он хочет знать, кто такой граф, который ухаживает за Пепитой. Антоньона говорит, что граф хочет жениться на Пепите только для того, чтобы не выплачивать долг. Эти слова вызывают ревность дона Луиса. Входят граф и два офицера, которые насмехаются над Пепитой, обвиняя её в том, что она вышла замуж за Гомерсиндо лишь ради денег. Оскорбленный дон Луис выступает в её защиту, объясняя, что шестнадцатилетняя Пепита вышла замуж за своего дядю только, чтобы защитить свою мать, и что сейчас она тратит своё состояние на помощь бедным. Дон Луис также напоминает графу об его большом долге Пепите, и в ярости дает ему пощечину. Они договариваются о дуэли.
Второе действие, первая картина
Антоньона занята приготовлениями к празднику. Входит Пепита, садится и поет гимн в честь невинной и священной любви. В то время, как начинают прибывать гости и крестьяне, а за ними викарий и дон Педро, все начинают славить Пепиту за её красоту и благие дела. С беспокойством Пепита замечает, что дон Луис еще не пришел. Следом приходят двое детей, которые по случаю праздника в честь Спасителя поют гимн в его честь и танцуют. Все происходящее напоминает Пепите более счастливые времена, и она падает в обморок.
Второе действие, вторая картина
Под покровом ночи дон Луис приближается к комнате Пепиты. Сжигаемый страстью к Пепите, он призывает на помощь Спасителя, чье изображение висит на стене. Он просит оградить его от искушения и укрепить в намерении стать священником. Когда появляется Пепита, Дон Луис сообщает, что пришел попрощаться. Она говорит ему о своей любви и рассказывает, как влюбилась в дона Луиса во время путешествия, которое его отец организовал для неё. Он умоляет её не разрушать их духовного союза плотской любовью, но Пепита отвечает, что не способна последовать за ним в его мистических устремлениях. Напоминая об их поцелуе, она спрашивает дона Луиса об искренности его признаний. Уже готовому поддаться на уговоры дону Луису удается устоять. Он уже готов спасаться бегством от искушения, но Пепита останавливает его. Полная боли и отчаяния, она угрожает совершить самоубийство и запирается у себя в комнате. Дону Луису удается предотвратить этот отчаянный поступок.
Редакции
«Пепита Хименес» претерпела большое количество редакций, различия между которыми порой очень значительны (в основном, варьируется количество актов и вносятся коррективы в сюжет). При жизни композитора появилось три версии оперы: последняя, впервые увидевшая сцену 3 января 1905 года в Брюсселе (на французском языке, в 2-х актах), на сегодняшний день признана канонической, так как наиболее полно отражает все авторские исправления. В 1923 году эта редакция была переиздана с новым переводом либретто, без изменений в музыкальном материале.
6 июня 1964 года «Пепита Хименес» впервые появилась на сцене в редакции Пабло Соросабаля, который разделил оперу на три акта и изменил концовку: Пепите, в отличие от первоисточника и версии Альбениса, все-таки удается покончить с собой. В редакции Соросабаля опера впервые прозвучала на испанском языке (а не на итальянском, немецком или французском, как было ранее).
27 июля 1996 года состоялось первое сценическое исполнение редакции Хосе Солера (хотя её студийная запись была выпущена еще в 1995 году). Солер вернулся к традиционному делению произведения на два акта и использовал новый испанский перевод либретто.
Избранная дискография
- 1995. В главных партиях: дон Луис де Варгас - Франсиско Гарригоса, Пепита Хименес - Сьюзан Чилкотт. Дирижер - Хосе Понс. Редакция Хосе Солера, исполненная на английском языке.
- 2006. В главных партиях: дон Луис де Варгас - Пласидо Доминго, Пепита Хименес - Кэрол Вэнесс. Дирижер - Хосе де Эусебио. Авторская редакция 1905 года, исполненная на английском языке.
Напишите отзыв о статье "Пепита Хименес (опера)"
Литература
- [ale07.ru/music/notes/song/muzlit/martynov_mi4.htm Мартынов И. «Исаак Альбенис» (глава из книги «Музыка Испании»)]
Отрывок, характеризующий Пепита Хименес (опера)
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.
Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:
«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
