Первая англо-бирманская война
История Мьянмы[п] |
---|
|
|
|
|
Список столиц[en] • Бирманские хроники[en] |
Первая англо-бирманская война проходила с 1823 по 1826 во время правления царя Баджидо и губернаторства лорда Амхерста. Война велась преимущественно в сухой сезон, и приостанавливалась в сезоны дождей. Война возникла в результате столкновения бирманского царя и британской агрессивной экспансионистской политики, стремления англичан расширить свои территории в борьбе за колонии. Война закончилась сокрушительным поражением бирманцев, вследствие чего англичане захватили большие территории и получили значительную контрибуцию.
Содержание
Причины
Бирманский царь Бодопайя и его сын Баджидо проводили активную экспансию против соседских стран, и в итоге подошли вплотную к британским границам и вступили в приграничные конфликты. Не зная возможностей европейцев и их способов ведения войны, воинственные бирманцы недооценивали ситуацию и легко вступали в военные инциденты.
В 1784 бирманцы вторглись в Аракан, и границы Бирмы подошли вплотную к британской Индии. Жестокость и разрушения в Аракане и угон в рабство тысяч людей привело к восстаниям араканцев и большому количеству беженцев на индийскую территорию. Известен факт перехода в Индию отряда из 10 тысяч араканцев во главе с Нга Тан Де (Nga Than Dè). Для преследования араканцев бирманские войска нередко переходили границы Индии и устраивали карательные экспедиции.
В 1817 бирманцы вторглись в Ассам и захватили его. До 1822 бирманцам удавалось удерживать Ассам без особых эксцессов.
В 1819 бирманцы организовали карательный поход на Манипур по причине того, что местный король не приветствовал должным образом коронацию бирманского короля Баджидо (1819—1837). Страна была разграблена, а местные жители уведены в рабство. После похода на Манипур бирманцы вторглись в следующее королевство Качар, правитель которого попросил убежища у англичан и стал молить о помощи. Следующий карательный поход в приграничные государства состоялся в 1823.
Британцы последние 30 лет старались поддерживать мирные отношения. Губернатор Джон Шоур в 1795 послал капитана Михаэля Саймса в Амарапуру в виде посла[1]. При этом британцы боролись против французского влияния[2]
Следует отметить, что бирманцы вторгались преимущественно в малые независимые от англичан государства, и англичане были не столько озабочены беженцами, сколько борьбой с Францией за сферы влияния.[2]
Ход войны
Осень 1823 — весна 1824
23 сентября 1823 вооружённый отряд бирманцев атаковал остров Шапура около города Читтагонг, убив шесть охранников. Тогда же две бирманских армии из Ассама и Манипура вторглись в Качар, который находился под британским протекторатом. В январе 1824 Качар снова стал объектом атак. Эта территория была важна для подготовки вторжения в Бенгал.
Формально война с Бирмой была объявлена 5 марта 1824. 17 мая 1824 бирманцы вторглись в Читтагонг и местный отряд вынужден был бежать, однако бирманцы не преследовали его.
После всех этих событий правители Британской Индии приняли решение вести войну на вражеской территории.
11 тысяч европейцев и индийских солдат под начальством генерал-майора Арчибальда Кэмпбелла высадились в окрестности Рангуна, поплыли вверх по Иравади и захватили 11 мая 1824 гавань Рангун и вскоре за тем целый ряд других населенных пунктов.
К июню войска немного продвинулись в окрестностях Рангуна. Однако незнание местности и нехватка провизии не позволяла вести войну дальше. В июне бирманцы послали в бой свежие силы, и англичане с большим трудом отбили атаку.
Сухопутные силы, которые должны были двинуться вперед из Ассама, терпели неоднократные поражения от Маха-Бандулы, храброго бирманского генерала.
Осень 1824 — весна 1825
Летом в Нижней Бирме не было особых событий, Кэмпбелл использовал паузу во время сезона дождей, захватив Тавой и Мёджи и весь берег Тенассерима и создав себе важную базу.
Затем была организована экспедиция к старому португальскому форту Сириам в усте реки Пегу, и в октябре был занят Мартабан.
В конце октября закончились дожди. Генерал Маха-Бандула возглавил бирманские войска в Аракане, и в конце ноября большое войско в 60,000 человек окружило британцев в Рангуне. У Кэмпбелла было только 5000 солдат, так как остальные были заняты в Тенассериме.
Атаки бирманцев, однако, не увенчались успехом, и 9 декабря англичане провели удачную контратаку, приведя бирманцев в смятение.
Кэмпбелл стал преследовать бирманцев, разбившись на два отряда, он двинулся к Проме. В марте он, узнав о неудачах второго отряда, вернулся и объединил войска, 2 апреля занял город Данубью. В ходе боев за город бирманский главнокомандующий генерал Бандула был убит бомбой. 25 апреля англичане вошли в Проме и закрепились там на время сезона дождей.
Осень 1825 — весна 1826
17 сентября стороны договорились о месячном перемирии. Перед этим летом генерал Джозеф Моррисон занял Аракан. Бирманцы были вытеснены из Ассама, и англичане достигли частичных успехов в Качаре, хотя их продвижение было ограничено из-за густых лесов и джунглей.
3 ноября бирманцы подготовили армию в 60,000 человек и стали снова штурмовать Проме, который защищало 3,000 европейцев и 2,000 местных солдат. Однако британцы отразили атаку, а 1 декабря, атаковав бирманцев, частично их рассеяли. Бирманцы засели в крепости Малун вверх по Иравади, где собралось около 10—12 тысяч человек, которые были осаждены и обстреляны.
Вдобавок сиамцы хотели воспользоваться стесненными обстоятельствами Бирмы, приняли боевую готовность и стали угрожать Бирме.
26 декабря бирманцы попросили мира, и им были предложены следующие условия:
- Передача англичанам Аракана, территорий Мёджи, Тавой, Иэ и временное занятие большой части нижней Бирмы, пока бирманцы не заплатят контрибуцию.
- Бирманцы отказываются от всяких притязаний на Ассам и Манипур и окружающие их малые страны.
- Установлена контрибуция для британской Ост-Индской компании.
- В бирманской столице размещается британский резидент.
- Британские суда не будут проверяться и разоружаться в бирманских портах.
Договор был оговорён и согласован (30 декабря 1825). Но когда бирманский двор отказался, утвердить тяжелые для Бирмы условия, борьба разгорелась снова (в январе 1826) и закончилась 24 февраля того же года Яндабуским миром.
Бирманцы уступили Ост-Индской компании Аракан, Иэ и Тенассерим, должны были признать независимость Манипура, Ассама, Качара и других мелких владений, уплатили ей 250 тысяч фунтов стерлингов золотом, признали за англичанами важные торговые привилегии и допустили в Аву английского посланника.
Напишите отзыв о статье "Первая англо-бирманская война"
Примечания
- ↑ Michael Symes. [web.soas.ac.uk/burma/4.1files/4.1Symes.pdf An Account of an Embassy to the Kingdom of Ava]. — 1795.
- ↑ 1 2 D.G.E.Hall. [mission.itu.ch/MISSIONS/Myanmar/Burma/bur_history.pdf Burma]. — Hutchinson University Library, 1960. — P. 96-97,78-85,104.
См. также
Литература
- Индийские войны англичан // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>
Ссылки
- [projectsouthasia.sdstate.edu/Docs/history/primarydocs/Treaties/Burma/002.htm Text of the Treaty of Yandabo]
- [www.donaldheald.com/search/search_01.php?Author=MOORE%2C%20Lieutenant%20Josep Colour plates by Lt. Joseph Moore and (Capt. Frederick Marryat)]
- [www.somerset.gov.uk/archives/sli/1burmese.htm The Somerset Light Infantry in the First Burmese War]
- [www.regiments.org/wars/19thcent/24burma.htm First Anglo-Burmese War] British regiments
- Rikard,J.(12 December 2001)[www.historyofwar.org/articles/wars_angloburma1.html First Anglo Burmese War,1823-1826]
Отрывок, характеризующий Первая англо-бирманская война
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.