Первая битва за Брест (1920)

Битва за Брест
Основной конфликт: Советско-польская война
Дата	30 июля — 1 августа 1920
Место	Брест
Итог	Победа РККА
Противники
Польша РСФСР
Командующие
Владислав Сикорский Н. В. Соллогуб Т. С. Хвесин
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Первая битва за Брест — сражение советско-польской войны 1919—1920 годов. Отступавшая польская армия пыталась закрепиться на рубеже рек Западный Буг и Нарев — последнем естественном рубеже перед Вислой. Взятие Бреста советскими войсками шокировало польское командование, смешало все его планы и вынудило срочно готовиться к обороне столицы.

Предыстория

В конце июля 1920 года, после неудачного для польских войск сражения на Немане и Щаре, реки Западный Буг и Нарев стали последней естественной преградой для Красной армии на её пути к Висле. Пилсудский принял решение задержать наступление противника именно здесь, это же ему посоветовал и прибывший в Польшу в качестве военного советника французский генерал Вейган. Новый начальник польского генштаба Розвадовский приказал войскам 1-й и 4-й армий и Полесской группы занять оборону от границы с Восточной Пруссией по линии Граево — Осовец — Каменец-Литовский — Кобрин.

Используя сложившуюся обстановку, Пилсудский решил дать решающее сражение на Западном Буге. Его план предусматривал усиление Полесской группы в районе Бреста за счёт войск из Галиции, и нанесение этими силами удара на север, в левое крыло стремящихся к Висле войск Западного фронта. Для реализации этого плана было необходимо выполнение двух условий:

1. Удержание польскими войсками Бреста,
2. Нанесение поражения 1-й Конной армии Будённого (именно это позволило бы перебросить часть польских войск с Украины).

При отступлении на указанный рубеж обороны правое крыло польской 4-й армии — группа генерала Даниэля Конажевского (командира 1-й дивизии Великопольских стрелков) — заняло позиции между Пружанами и Берёзой-Картузской, где вела бои с 8-й и 10-й стрелковыми дивизиями 16-й армии Н. В. Соллогуба. Однако левое крыло 4-й армии — группу генерала Владислава Юнга (командира 15-й пехотной дивизии) — части Красной Армии с ходу отбросили за Нарев. Между этими двумя группами войск 4-й армии образовалась брешь в несколько десятков километров шириной, в которую устремились 2-я и 17-я дивизии РККА.

Южнее группы генерала Конажевского вдоль железной дороги Гомель-Брест отступала Полесская группа генерала Сикорского. Ещё вечером 27 июля главное командование прислало генералу Сикорскому в Кобрин приказ об отходе его группы в район Бреста и удержании там большого плацдарма на восточном берегу Западного Буга как основы для будущей наступательной операции. Сикорский в ночь с 28 на 29 июля прибыл в Брестскую крепость со своим штабом, а утром 29 июля к Бресту двинулись главные силы Полесской группы, которые достигли указанных им позиций до полудня 20 июля.

Тухачевский направил к Бресту основные силы 16-й армии и Мозырской группы, приказав Соллогубу и Хвесину взять Брестскую крепость, а в случае сильного сопротивления — обойти Брест с севера.

Расположение сил

30 июля к расположению польских войск приблизились три советские стрелковые дивизии: с юго-востока — 57-я, с востока — 10-я, с северо-востока — 2-я. Ещё севернее наступала 8-я стрелковая дивизия, получившая задачу переправиться через Западный Буг и захватить район Бяла-Подляска.

Польская Полесская группа расположилась от Великориты (южнее Бреста) до участка в 5 км севернее города. Для своего размещения войска использовали старые русские укрепления и окопы времён Первой мировой войны. В целом линия обороны протянулась на 25 км.

Ход боевых действий

30 и 31 июля советская артиллерия обстреливала польские позиции. 31 июля советская 2-я стрелковая дивизия отбросила полки 16-й польской пехотной дивизии за Буг. 1 августа командующий обороной Бреста генерал Сикорский выехал в Бяла-Подляску для встречи с командующим только что созданного Северного фронта генералом Халлером, не предполагая, что именно в этот день начнётся советское наступление на Брест.

В 12 часов дня 1 августа после короткой артиллерийской подготовки советская 10-я стрелковая дивизия атаковала польские позиции в районе железной дороги Жабинка-Брест. Первую атаку полякам удалось отбить, однако в 14 часов слева ударили части 2-й стрелковой дивизии, а в 15 часов после артиллерийской подготовки вновь пошла в наступление 10-я стрелковая дивизия. Двум дивизиям удалось прорвать линию обороны. Отступающие польские солдаты и появившиеся на окраине города красноармейцы вызвали панику среди тыловых служб и обозников, которые устремились к мостам на Западном Буге. Советские части без боя заняли часть фортов Брестской крепости, однако находившиеся в самой крепости два польских батальона сумели выбить красноармейцев из фортов. В это время в город вошли другие подразделения 10-й стрелковой дивизии, однако к вечеру полякам удалось выбить из города и их.

Генерал Сикорский, получив сведения об атаках противника, тут же вернулся в Брест и с офицерами своего штаба безуспешно пытался справиться с нарастающим хаосом. В 22 часа ему пришлось отдать приказ об отходе войск на западный берег Буга, при этом горным стрелкам из 21 дивизии пришлось штыками пробиваться через город, уже занятый советскими войсками. Крепость была покинута в ночь с 1 на 2 августа.

Сикорский намеревался провести 2 августа контрудар на Брест, но советская 8-я стрелковая дивизия, выполняя приказ Тухачевского, форсировала Западный Буг севернее Бреста и двинулась на Бяла-Подляску, угрожая тылам Полесской группы.

Итоги

Бой за Брест дорого обошёлся обеим сторонам. Польские войска потеряли в боях несколько сот человек убитыми, ещё больше — ранеными и пленными. Потери красных дивизий были ещё выше: так, в 90-м полку 10-й дивизии остались в строю только 80 бойцов.

Утрата Бреста вызвала шок в штабе 3-й польской армии в Ковеле, где в это время находился сам Пилсудский. Его план удара во фланг войскам Западного фронта был сорван. Польскому главному командованию пришлось срочно готовить план обороны на Висле.

Источники

• М.Тухачевский «Поход за Вислу»
• Ю.Пилсудский «Война 1920 года»
• А. П. Грицкевич «Западный фронт РСФСР 1918—1920. Борьба между Россией и Польшей за Белоруссию» — Минск, «Харвест», 2010. ISBN 978-985-16-6650-4

Отрывок, характеризующий Первая битва за Брест (1920)

– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.