Первая выставка ленинградских художников

И. И. Бродский

Демонстрация на проспекте 25 Октября. 1934

ГТГ, Москва

Первая выставка ленинградских художников, открытая 24 апреля 1935 года в Русском музее, стала крупнейшим событием в жизни ЛОССХ за три года его существования.

Организация

Подготовку Первой выставки ленинградских художников совместно осуществляли ЛОССХ и Советский отдел Государственного Русского музея. В Комиссию по организации выставки под председательством секретаря Ленсовета И. Каспарова вошли 20 человек, среди них крупнейшие ленинградские художники и скульпторы Заслуженные деятели искусств РСФСР К. С. Петров-Водкин, И. И. Бродский, М. Г. Манизер, А. А. Рылов, художники А. Н. Самохвалов, Н. Э. Радлов, М. И. Авилов, Н. И. Дормидонтов, И. Г. Дроздов и другие.

В экспозиционную группу вошли научные сотрудники ГРМ И. В. Гинзбург, Г. М. Преснов, Э. Я. Волохонская, О. Г. Саватеева, художники М. И. Авилов, Г. Н. Бибиков, А. А. Браиловский, П. Д. Бучкин, В. В. Воинов, И. Г. Дроздов, А. Ф. Пахомов, А. Н. Самохвалов, Н. В. Томский, С. Б. Юдовин и другие.

Участники

В выставке участвовали 282 художника. Среди них М. И. Авилов, П. И. Басманов, В. Ф. Богатырёв, И. И. Бродский, П. Д. Бучкин, Ю. А. Васнецов, Г. С. Верейский, Л. И. Гагарина, А. Д. Зайцев, В. В. Исаева, Б. М. Каплянский, Е. А. Кибрик, В. М. Конашевич, Н. И. Костров, Е. С. Кругликова, А. А. Лепорская, В. В. Лишев, К. С. Малевич, М. Г. Манизер, А. Т. Матвеев, Д. И. Митрохин, В. Орешников, В. В. Пакулин, А. Ф. Пахомов, К. С. Петров-Водкин, В. Н. Прошкин, А. А. Рылов, Н. А. Тырса, Р. Френц, Е. М. Чепцов, П. А. Шиллинговский и многие другие выдающиеся мастера живописи, графики, скульптуры, декоративно-прикладного искусства. По мнению В. А. Ушаковой, все эти мастера в своём творчестве «прежде всего опирались на лучшие традиции русской реалистической школы, которую впоследствии стали называть ленинградской».

Произведения

Экспонировалось 1079 произведений всех жанров и видов изобразительного искусства, созданных художниками за последние три года. Среди них такие известные работы, как «Девушка в футболке» А. Н. Самохвалова, «Весна», «Тревога» К. С. Петрова-Водкина, «Девушка, выжимающая волосы» А. Т. Матвеева, «Автопортрет» К. С. Малевича, «Стратостат Осавиахим-I» Г. Н. Бибикова, «Демонстрация на проспекте 25 Октября» И. И. Бродского, «Портрет в красном» Н. А. Тырсы, «Портрет художницы Шишмарёвой» В. В. Лебедева, «АНТ-20 Максим Горький» В. В. Купцова и ряд других.

Жанровая живопись была представлена на выставке картинами «На манёврах», «Физкультура в Красной Армии» М. И. Авилова, «В ЦПКО на Кировских островах» Г. М. Бобровского, «Молотьба в колхозе» Е. М. Чепцова, «Комсомол на заводе имени И. Сталина» С. А. Чугунова, «Демонстрация у моста лейтенанта Шмидта» А. И. Заколодина, «После купания» А. Ф. Пахомова, «Юные животноводы» К. И. Рудакова и другими.

Впервые на выставке широко была представлена тема спорта и физкультуры, в том числе в работах «Водный спорт» В. П. Белкина, «Баскетбольный матч женских команд 1-й и 3-й сборных в Ленинграде, ЦПКО» Г. И. Ланге, «Парашютизм» В. Н. Попова, «Бега на ленинградском ипподроме» В. И. Курдова, «На стадионе» А. Н. Самохвалова, «Футбольный матч. СССР — Турция», «Дискометатель товарищ Архипов, Динамо» Н. И. Дормидонтова, «Лыжники» А. И. Жаба и другими.

Портретная живопись была представлена на выставке работами «Председатель колхоза товарищ Олимпиев» Л. И. Вольштейна, «Портрет сенегалки» М. Ф. Вербова, «Балерина Вечеслова в балете «Пламя Парижа» Н. К. Шведе—Радловой, «Автопортрет» К. С. Малевича, серией «Девушки метростроя» А. Н. Самохвалова, «Портрет Л.» Н. А. Тырсы, «Председатель сельсовета Даша Прохорова» С. И. Дымшиц-Толстой, «Портрет Дмитриевой» Н. Э. Радлова, «Портрет писателя К. Федина» К. С. Петрова-Водкина, «Две девочки» А. Ф. Пахомова, «Кузнец товарищ Яковлев» В. И. Малагиса, «Портрет народного артиста П. З. Андреева» П. Д. Бучкина и другими.

Историко—революционная тема была представлена на выставке работами «Рабочие Невской заставы идут в центр города 9 января 1905 года» А. А. Громова, «Маёвка в 1891 году» Е. М. Чепцова, «Оборона Петрограда от Юденича» В. А. Серова, «Штурм Кронштадта» Р. Френца, «Спартаковское восстание в 1918 году» В. Л. Анисовича, «Принятие декрета о создании рабоче-крестьянской Красной Армии» А. И. Савинова и другими.

Пейзаж был представлен на выставке работами «Лес» В. Д. Авласа, «Деревенский пейзаж» Г. А. Арямнова, «В преддверии Арктики» Н. Е. Бубликова, «Сиверская плотина» Д. Е. Загоскина, «Зима» С. А. Власова, «Курская магнитная аномалия» О. Д. Жудиной, «Мурманское побережье» Н. И. Кострова, «Пейзаж» В. В. Кремера, «Коровы на пастбище» В. В. Пакулина, «Гидросамолёт над озером в Карелии» Б. И. Цветкова, «Пейзаж с дирижаблем» А. Н. Самохвалова, «В порту. Краны» В. В. Сукова, «Пейзаж Армении» М. А. Асламазян и другими. Тема Ленинграда была представлена в работах «Нева» А. Е. Карева, «Тучков мост зимой» А. С. Ведерникова, «На Каменном острове» А. И. Волгушева, «Нева. Туман» В. А. Гринберга, «Ленинградский порт. Ледокол проводит караван судов» И. Г. Дроздова и других.

Критика

Во вступительной статье старшего научного сотрудника Русского музея И. В. Гинзбург к каталогу выставки отмечается, что выставка показала «ленинградский изо-фронт во всём его творческом разнообразии», его истоки и искания, «начиная от многочисленных остатков русского академизма и импрессионизма или не менее частого подчинения постимпрессионистской французской культуре и кончая опытами создания монументального искусства скульптуры и фрески и заметным ростом реалистического портрета и пейзажа».

Известный искусствовед В. А. Ушакова в обзорной статье 2003 года «Прошлое и настоящее Ленинградского – Санкт-Петербургского Союза художников» называет Первую выставку ленинградских художников 1935 года программной для молодого объединения ЛОССХ. И там же отмечает явленную выставкой следующую особенность ленинградского искусства: «Подчас очень не схожие друг с другом по эстетическим воззрениям и стилю, художники сохраняли некоторую внутреннюю общность и принципиальное единство, позволяющее в целом говорить о своеобразном явлении художественной культуры, связанной традиционной преемственностью.»

По мнению другого известного историка ленинградского искусства А. Г. Раскина, изложенному им в 1999 году в статье «Связь времён», основные участники Первой выставки ленинградских художников 1935 года «стали новой единой творческой организацией. Именно в этот момент возникли связи с традициями петербургской школы, которые передаются подобно эстафете из рук в руки и высвечивают многое в будущем развитии русского искусства. Тем более, что почти все участники этой знаменательной экспозиции стали наставниками в искусстве молодого поколения». Там же А. Г. Раскин называет участников Первой выставки ленинградских художников 1935 года «отцами-основателями» ЛОССХ, чьи произведения составили один из вечных пластов отечественного искусства».

См. также

• Изобразительное искусство Ленинграда
• Ленинградский Союз художников

Источники

• Каталог первой выставки ленинградских художников. Автор вступ. статьи И. Гинзбург. Л: Государственный Русский музей живописи, скульптуры и графики, 1935.
• Гинзбург, И. В. Первая выставка ленинградских художников / Каталог первой выставки ленинградских художников. Л: ГРМ, 1935.
• Выставки советского изобразительного искусства. Справочник. Т.2. М: Советский художник, 1967.
• Раскин, А. Г. Связь времён. Штрихи исторической деятельности Санкт-Петербургского Союза художников / Связь времен. 1932—1997. Художники — члены Санкт-Петербургского Союза художников России. Каталог выставки. СПб: 1997.
• Ушакова, В. А. Прошлое и настоящее Ленинградского – Санкт-Петербургского Союза художников / Художники – городу. Выставка к 70-летию Санкт-Петербургского Союза художников. Каталог. СПб: Петрополь, 2003.
• Иванов, С. В. Неизвестный соцреализм. Ленинградская школа. СПб: НП-Принт, 2007. С. 383, 411.
• Юбилейный Справочник выпускников Санкт-Петербургского академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина Российской Академии художеств. 1915—2005. СПб: Первоцвет, 2007.
• Конова, Л. С. Санкт-Петербургский Союз художников. Краткая хроника 1932-2009 // Петербургские искусствоведческие тетради. СПб: 2009, № 16.

Ссылки

• [www.maslovka.org/modules.php?name=Content&pa=showpage&pid=765&page=6 Первая выставка ленинградских художников 1935 года / Выставки советского изобразительного искусства. Справочник. Т.2. М: Советский художник, 1967.]

Отрывок, характеризующий Первая выставка ленинградских художников

– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.