Первая индо-пакистанская война

Первая индо-пакистанская война
Основной конфликт: Индо-пакистанский конфликт
Индийские солдаты, 1947 год
Дата	21 октября 1947—31 декабря 1948
Место	Кашмир
Причина	Спор о принадлежности штата Джамму и Кашмир
Итог	Перемирие
Изменения	Примерно 60 % Кашмира перешли под контроль Индии, 40 % оказались под контролем Пакистана.
Противники
Пакистан Пакистан Индия Джамму и Кашмир
Командующие
ген-м Мухаммед Акбар Хан бр.ген. Мухаммед Айюб Хан Миан Гулам Джилани маршал К.М. Кариаппа ген-л С.Н. Шринагеш ген-м К.С. Тимайя ген-м К. Сингх
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
4133 убито 4668 ранено 1104 убито 3152 ранено

Первая индо-пакистанская война — вооружённый конфликт между Индией и Пакистаном, возникший после раздела Британской Индии. Причиной конфликта стал спор о принадлежности штата Джамму и Кашмир; в штате преобладало мусульманское население (поэтому он должен был отойти Пакистану), но правящая верхушка состояла из индусов и махараджа Кашмира принял решение о присоединении к Индии.

Предыстория

До 1815 года область, ныне известная как Джамму и Кашмир, состояла из 22 небольших княжеств (16 индуистских и 6 мусульманских), часть из них находилась под контролем эмира Афганистана. Индуистские княжества управлялись раджпутских князьями, являвшимися вассалами империи Великих Моголов со времен императора Акбара. Вслед за упадком империи Великих Моголов и вторжениями гуркхов горные княжества попали под контроль сикхов Ранджита Сингха.

Первая англо-сикхская война (1845—1846) велась между сикхами, пытавшимися укрепиться в Кашмире, и Ост-Индской компанией. По Лахорскому договору 1846 года сикхи оставляли область между реками Бис и Сатледж в обмен на выплату компенсации в размере 1,2 миллионов рупий. Ост-Индская компания не имела возможности сразу уплатить эту сумму и потому позволила правителю сикхов Гулабу Сингху занять Кашмир в обмен на списание 750000 рупий из суммы выплаты. Гулаб Сингх стал первым махараджей вновь образованного княжества Джамму и Кашмир и основал династию, которая правила княжеством, пока Индия не обрела независимость в 1947 году.

Раздел Индии

Прекращение британского сюзеренитета над княжествами Индостана сопровождалось признанием их права выбирать, присоединиться к индуистской Индии или мусульманскому Пакистану, или вообще объявить о независимости. Ещё до окончательного вывода британских войск из Индии правитель княжества Джамму и Кашмир под давлением Индии и Пакистана был вынужден согласиться присоединиться к одной из двух новых независимых стран. Но столкнувшись с необходимостью болезненного выбора (административная верхушка княжества состояла из индуистов, а большинство населения исповедовали ислам), махараджа Кашмира Хари Сингх решил заявить о независимости.

21 октября 1947 года началось вторжение пакистанских полувоенных формирований из племён пуштун и дариев (численностью около 2 тысяч человек) в Кашмир. Через пару дней была захвачена столица княжества — Сринагар, и махараджа Хари Сингх обратился за помощью к Дели. Индия поставила условие, что Кашмир должен присоединиться к Индии для того, чтобы получить помощь. Махараджа согласился, и правительство Индии признал присоединение княжества к Индии 27 октября. Индийские войска были направлены в Кашмир. Прибывший батальон сикхов выбил афганцев из Сринагара.

Пакистан заявил, что махараджа Кашмира не имел права взывать к индийской армии, поскольку был не наследственным правителем, а британским назначенцем. Пакистан решил принять ответные меры, но начальник штаба сухопутных войск Пакистана генерал сэр Дуглас Грейси отказался посылать войска в Кашмир, отказываясь выполнить приказ Мухаммеда Али Джинна, генерал-губернатора Пакистана. Грейси обосновал своё неповиновение тем, что индийские силы, находившиеся в Кашмире, в своё время приняли присягу на верность королю Георгу VI, и, следовательно, Грейси не мог участвовать в военном конфликте с индийскими силами. Пакистан, наконец, все же смог послать войска в Кашмир, но к тому времени индийские войска взяли под контроль примерно две трети бывшего княжества. Лишь территории Гилгита и Балтистана были заняты мусульманским племенных ополчением и присоединились к Пакистану 6 октября 1947 года.

Этапы войны

Первый этап: начало вторжения

Пакистан объявил северную часть княжества своей территорией под названием Азад Джамму и Кашмир и ввёл туда свои войска. Пакистанские войска, дислоцированные в пограничных районах у Музаффарабада и Домеля, быстро разбили племенное ополчение кашмирцев (часть солдат-мусульман в приграничных районах взбунтовались и присоединились к пакистанцам). Целью первоначального вторжения был захват контроля над долиной Кашмира, включая его главный город, Сринагар, летней столицы государства (город Джамму был зимней столицей). Однако вместо того, чтобы двигаться на Сринагар, вторгающиеся силы оставались в захваченных городах в приграничном регионе и занялись грабежами.

Второй этап: индийская операция в долине Кашмир

После вступления Индии в конфликт индийские войска и техника выдвинулись в района Сринагара, создали круговую оборону и разбили мусульманское ополчение на окраине города. Разбитые племенные силы бежали к Барамуле и Ури, где были рассеяны. Однако в долине у города Пунч кашмирские войска оказались заблокированы мусульманами.

В Гилгите местное ополчение поддержало пакистанское вторжение и установили контроль над этой северной частью Кашмира. Мусульманские ополченцы Читрала во главе с местным правителем Мехтаром также присоединились к Пакистану.

Третий этап: попытка разблокировать Пунч

Индийские силы прекратили преследование племенных сил после повторного захвата Ури и Барамулы и выделили колонну для разблокирования кашмирских войск у Пунча. Хотя отряд в конце концов достиг Пунча, блокаду снять не удалось. Вторая колонна индийских войск достигла Котли и заняла город, но вскоре была вынуждена оставить его, не имея возможностей для его удержания. Между тем Мирпур был захвачен мусульманским ополчением 25 ноября 1947 года.

Четвёртый этап: падение Джангера и нападения на Наошеру и Ури

Племенные войска атаковали и захватили Джангер. Затем они безуспешно напали на Наошеру и предприняли ряд неудачных атак на Ури. На этом этапе войны линия фронта стала стабилизироваться, поскольку в регион прибывали все большие индийские силы.

Пятый этап: «Операция Виджай» — контратака у Джангера

Индийские войска начали контрнаступление на юге с целью отбить Джангер и Раджаури. В долине Кашмира племенные силы продолжали атаковать гарнизон Ури. На севере ополчение Гилгита заняло Скарду.

Шестой этап: индийское весеннее наступление 1 мая — 19 мая 1948

У Джангера индийцы встретили ожесточенное сопротивление мусульманских ополченцев, к которым неофициально присоединились регулярные пакистанские войска. В долине Кашмира индийцы вернули Титвал. Однако ополчение Гилгита достигло значительного прогресса в предгорьях Гималаев, где осадило Лех, захватило Каргил и отбросило индийскую колонну от Скарду.

Седьмой этап: «Операция Гулаб»

Индийцы продолжали атаковать в долине Кашмира с направлением на север, чтобы захватить Керан и долину Гурез. Здесь они также отразили контратаку мусульман на Титвал. В районе Джамму, силы осажденных в Пунч вспыхнула и временно связаны с внешним миром снова. Кашмирская армия смогла защитить Скарду от гилгитских ополченцев, но в августе войска Читрал под командованием Мата-уль-Мулька осадили Скарду и с помощью артиллерии захватили город. Это позволило гилгитцам начать движение на Ладакх.

Восьмой этап: «Операция Бизон»

Блокада мусульманами Пунча продолжалась. 77 парашютная бригада индийцев провела неудачную операцию, чтобы захватить перевал Зоджи-Ла. «Операция Утка» была переименована фельдмаршалом Кариаппой в «Операцию Бизон». Легкие танки M5 Stuart были перевезены в полуразобранном состоянии через Сринагар и собраны самого входа в Зоджи-Ла. Неожиданная атака индийцев 1 ноября заставила мусульманские силы отойти к Матайяну, а затем к Драсу. Заняв Зоджи-Ла, индийцы 24 ноября встретились у Каргила с войсками, наступавшими на Лех, и в конце концов сняли мусульманскую осаду Скарду.

Девятый этап: деблокада Пунча

Индийцы к этому времени уже получили преимущество во всех секторах. Пунч был, наконец, освобожден ими после годичной осады. Силы Гилгита в предгорьях Гималаев также были разбиты.

Десятый этап: прекращение огня

В соответствии с резолюцией ООН, с 1 января 1949 года вступило в силу перемирие. 27 июля Индия и Пакистан подписали соглашение о линии прекращения огня. Примерно 60% Кашмира перешли под контроль Индии, 40% оказались под контролем Пакистана.

Карты

• J&K01low.jpg

  Первый этап

• J&K02low.jpg

  Второй этап

• J&K03low.jpg

  Третий этап

• J&K04low.jpg

  Четвёртый этап

• J&K05low.jpg

  Пятый этап
  

• J&K06low.jpg

  Шестой этап

• J&K07low.jpg

  Седьмой этап

• J&K08low.jpg

  Восьмой этап

• J&K09low.jpg

  Девятый этап

• J&K10low.jpg

  Десятый этап

См. также

• Военные операции в Ладакхе 1948 года
• Вторая индо-пакистанская война

Литература

• Гордиенко А. Н. Войны второй половины ХХ века. Мн., 1998. ISBN 985-437-507-2

Отрывок, характеризующий Первая индо-пакистанская война

Будем читать лучше Апостолов и Евангелие. Не будем пытаться проникнуть то, что в этих книгах есть таинственного, ибо как можем мы, жалкие грешники, познать страшные и священные тайны Провидения до тех пор, пока носим на себе ту плотскую оболочку, которая воздвигает между нами и Вечным непроницаемую завесу? Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш Божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле; будем стараться следовать им и постараемся убедиться в том, что чем меньше мы будем давать разгула нашему уму, тем мы будем приятнее Богу, Который отвергает всякое знание, исходящее не от Него, и что чем меньше мы углубляемся в то, что Ему угодно было скрыть от нас, тем скорее даст Он нам это открытие Своим божественным разумом.
Отец мне ничего не говорил о женихе, но сказал только, что получил письмо и ждет посещения князя Василия; что касается до плана супружества относительно меня, я вам скажу, милый и бесценный друг, что брак, по моему, есть божественное установление, которому нужно подчиняться. Как бы то ни было тяжело для меня, но если Всемогущему угодно будет наложить на меня обязанности супруги и матери, я буду стараться исполнять их так верно, как могу, не заботясь об изучении своих чувств в отношении того, кого Он мне даст супругом.
Я получила письмо от брата, который мне объявляет о своем приезде с женой в Лысые Горы. Радость эта будет непродолжительна, так как он оставляет нас для того, чтобы принять участие в этой войне, в которую мы втянуты Бог знает как и зачем. Не только у вас, в центре дел и света, но и здесь, среди этих полевых работ и этой тишины, какую горожане обыкновенно представляют себе в деревне, отголоски войны слышны и дают себя тяжело чувствовать. Отец мой только и говорит, что о походах и переходах, в чем я ничего не понимаю, и третьего дня, делая мою обычную прогулку по улице деревни, я видела раздирающую душу сцену.
Это была партия рекрут, набранных у нас и посылаемых в армию. Надо было видеть состояние, в котором находились матери, жены и дети тех, которые уходили, и слышать рыдания тех и других. Подумаешь, что человечество забыло законы своего Божественного Спасителя, учившего нас любви и прощению обид, и что оно полагает главное достоинство свое в искусстве убивать друг друга.
Прощайте, милый и добрый друг. Да сохранит вас наш Божественный Спаситель и его Пресвятая Матерь под Своим святым и могущественным покровом. Мария.]
– Ah, vous expediez le courier, princesse, moi j'ai deja expedie le mien. J'ai ecris а ma pauvre mere, [А, вы отправляете письмо, я уж отправила свое. Я писала моей бедной матери,] – заговорила быстро приятным, сочным голоском улыбающаяся m lle Bourienne, картавя на р и внося с собой в сосредоточенную, грустную и пасмурную атмосферу княжны Марьи совсем другой, легкомысленно веселый и самодовольный мир.
– Princesse, il faut que je vous previenne, – прибавила она, понижая голос, – le prince a eu une altercation, – altercation, – сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, – une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de tres mauvaise humeur, tres morose. Soyez prevenue, vous savez… [Надо предупредить вас, княжна, что князь разбранился с Михайлом Иванычем. Он очень не в духе, такой угрюмый. Предупреждаю вас, знаете…]
– Ah l chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai prie de ne jamais me prevenir de l'humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. [Ах, милый друг мой! Я просила вас никогда не говорить мне, в каком расположении духа батюшка. Я не позволю себе судить его и не желала бы, чтоб и другие судили.]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.


Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шопотом доложил, что князь почивают, и торопливо затворил дверь. Тихон знал, что ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня. Князь Андрей, видимо, знал это так же хорошо, как и Тихон; он посмотрел на часы, как будто для того, чтобы поверить, не изменились ли привычки отца за то время, в которое он не видал его, и, убедившись, что они не изменились, обратился к жене:
– Через двадцать минут он встанет. Пройдем к княжне Марье, – сказал он.
Маленькая княгиня потолстела за это время, но глаза и короткая губка с усиками и улыбкой поднимались так же весело и мило, когда она заговорила.
– Mais c'est un palais, – сказала она мужу, оглядываясь кругом, с тем выражением, с каким говорят похвалы хозяину бала. – Allons, vite, vite!… [Да это дворец! – Пойдем скорее, скорее!…] – Она, оглядываясь, улыбалась и Тихону, и мужу, и официанту, провожавшему их.
– C'est Marieie qui s'exerce? Allons doucement, il faut la surprendre. [Это Мари упражняется? Тише, застанем ее врасплох.]
Князь Андрей шел за ней с учтивым и грустным выражением.
– Ты постарел, Тихон, – сказал он, проходя, старику, целовавшему его руку.
Перед комнатою, в которой слышны были клавикорды, из боковой двери выскочила хорошенькая белокурая француженка.
M lle Bourienne казалась обезумевшею от восторга.
– Ah! quel bonheur pour la princesse, – заговорила она. – Enfin! Il faut que je la previenne. [Ах, какая радость для княжны! Наконец! Надо ее предупредить.]
– Non, non, de grace… Vous etes m lle Bourienne, je vous connais deja par l'amitie que vous рorte ma belle soeur, – говорила княгиня, целуясь с француженкой. – Elle ne nous attend рas? [Нет, нет, пожалуйста… Вы мамзель Бурьен; я уже знакома с вами по той дружбе, какую имеет к вам моя невестка. Она не ожидает нас?]
Они подошли к двери диванной, из которой слышался опять и опять повторяемый пассаж. Князь Андрей остановился и поморщился, как будто ожидая чего то неприятного.
Княгиня вошла. Пассаж оборвался на середине; послышался крик, тяжелые ступни княжны Марьи и звуки поцелуев. Когда князь Андрей вошел, княжна и княгиня, только раз на короткое время видевшиеся во время свадьбы князя Андрея, обхватившись руками, крепко прижимались губами к тем местам, на которые попали в первую минуту. M lle Bourienne стояла около них, прижав руки к сердцу и набожно улыбаясь, очевидно столько же готовая заплакать, сколько и засмеяться.
Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось, они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание.
– Ah! chere!…Ah! Marieie!… – вдруг заговорили обе женщины и засмеялись. – J'ai reve сette nuit … – Vous ne nous attendez donc pas?… Ah! Marieie,vous avez maigri… – Et vous avez repris… [Ах, милая!… Ах, Мари!… – А я видела во сне. – Так вы нас не ожидали?… Ах, Мари, вы так похудели. – А вы так пополнели…]
– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату:
– И ты решительно едешь на войну, Andre? – сказала oia, вздохнув.
Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.