Первая мировая война на Средиземном море

Первая мировая война на Средиземном море
Основной конфликт: Первая мировая война
Флот "Антанты" в Дарданеллах, 1915
Дата	1914 – 1918
Место	Средиземное море, Адриатическое море, Мраморное море
Итог	победа Антанты
Противники
Италия Франция Британская империя Греция Японская империя Российская империя Австро-Венгрия Германская империя Османская империя
Командующие
неизвестно неизвестно
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Первая мировая война на Средиземном море — боевые действия военно-морских сил воющих государств на Средиземном море во время Первой мировой войны 1914—1918 годов.

Кампания 1914 года

С началом Первой мировой войны, перед флотами Великобритании и Франции встала задача обеспечить безопасность перевозок французских войск по Средиземному морю из французских африканских колоний, непосредственно в саму Францию. Для этого надо было уничтожить германский линейный крейсер «Гебен» с сопровождавшим его легким крейсером «Бреслау», которые в начале войны находились у берегов Сардинии.

4 августа 1914 года «Гебен» и «Бреслау», обстреляв алжирские порты, направились в Константинополь. Несмотря на все усилия Британского флота, 10 августа германские крейсера вошли в Мраморное море. Вскоре «Гебен» и «Бреслау» вошли в состав турецкого флота. 29 октября «Гебен» и «Бреслау» обстреляли русские порты на Чёрном море, в результате чего Россия объявила войну Турции и англо-французский флот приступил к блокаде Дарданелл.

Также англо-французское командование считало первостепенной задачей на Средиземном море блокаду австрийского флота, чтобы тот не смог вырваться из Адриатического моря. Однако австрийский флот свёл все свои действия против Черногории. Англо-французские корабли не раз входили в Адриатическое море и пытались вызвать австрийский флот на бой, однако все попытки оказались безуспешными. Имели место всего единичные столкновения. Кампания 1914 года свелась к блокаде австро-венгерского флота и стороны ждали решения Италии сохранит ли она нейтралитет, а если нет, то на чьей стороне выступит.

Кампания 1915 года

Крупнейшей операцией в кампанию 1915 года была Дарданелльская операция, которая растянулась по времени почти на целый год.

Эта многообещающая операция целью которой был захват проливов и высадка союзного, англо-французского десанта, закончилась полным провалом. Та и другая стороны понесли громадные потери: союзники — 146 229 (в том числе англичане — 119 729), турки — 186 тыс. человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. На этом фоне успехи отдельных кораблей, как рейд E-11 в Босфор, только подчеркивали стратегический провал. Неудача операции оказала влияние на Болгарию. 14 октября 1915 года она выступила на стороне Центральных держав.

В мае 1915 года Италия выступила на стороне Антанты, в итальянский флот вошли некоторые французские и английские корабли. Итальянский флот значительно превышал по численности австро-венгерский флот, однако действия германских подводных лодок свели к минимуму действия союзников.

В начале 1915 года в Средиземное море проникли германские подводные лодки. Германские лодки прорвавшись в Средиземное море, проходя в подводном положении под сетями или в интервалах между группами дрифтеров, за кампанию 1915 года потопили около 100 торговых судов противника (общим тоннажем свыше 500 тыс. регистр. тонн). и только одна немецкая лодка погибла. Также значимой операцией флотов Антанты можно назвать эвакуацию сербской армии, разбитой австро-германо-болгарскими войсками осенью 1915 года. Австрийский флот не оказал серьёзного противодействия эвакуации.

Таким образом, союзникам, несмотря на вступление в войну Италии, что значительно увеличило их военно-морские силы, не удалось на Средиземном море в кампанию 1915 года достигнуть каких-либо результатов.

Кампания 1916 года

В начале 1916 года года все флоты пополнились новыми боевыми единицами. Задачи флотов на кампанию 1916 года не изменились, союзники также стремились обеспечить безопасность морских коммуникаций от германских подлодок и поддержать итальянскую армию при наступлениях на Изонцо. Австрийский флот должен был содействовать своим сухопутным войскам и охранять коммуникации на Адриатике.

Германские подлодки продолжали активные действия на всём Средиземном море. В действиях на сообщениях лодки использовали все виды оружия, которыми они располагали: торпеды, мины, артиллерию. В 1916 году большое применение нашли мины. Лодки ставили мины в Адриатическом море, Тарентском заливе, на подходах к Мальте, в восточной части Средиземного моря — у острова Мудрос, Салоник, острова Крит, Александрии и Порт-Саида; в западной половине моря — у Генуи, Марселя, Орана, Бизерты, а также в Атлантическом океане — у Лиссабона. Всего за год было выставлено лодками 418 мин. Союзники несли большие потери от подводной войны, в ноябре они достигли 170 000 брутто-тонн. Все действия союзников были безрезультатными.

За весь 1916 год немцы и австрийцы потеряли всего 4 подводные лодки. Активных действий на Адриатике также не велось, однако австрийский флот потерял два линкора. Один из-за внутреннего взрыва, второй подорвался на мине.

Действия на Чёрном море

С введением в строй нового линкора-дредноута «Императрица Екатерина Великая» (18 октября 1915) русский флот получил решающее преимущество. 8 января 1916 произошло первое и последнее боестолкновение «Екатерины» и «Гебена». После обмена залпами на предельной дистанции, германскому крейсеру удалось оторваться и уйти в Босфор, отделавшись лишь осколочными попаданиями. В течение 1916 «Гебен» выходил в Чёрное море лишь несколько раз; основное время было посвящено ремонту и модернизации.

Кампания 1917 года

Средиземноморские коммуникации имели очень важную роль для стран Антанты. Они связывали Англию, Францию и Италию с их колониальными владениями в Африке, Азии, Австралии.

На средиземноморских коммуникациях действовали главным образом немецкие лодки. Задачей австрийских лодок была борьба на сообщениях в Адриатике. Несмотря на незначительное число действовавших лодок, союзники стали нести серьёзные потери в тоннаже. В апреле 1917 года германские лодки потопили 94 судна.

Летом германское командование увеличило число своих лодок в Средиземном море, доведя их до 34. За 1917 год неограниченной подводной войны на Средиземном море германские и австрийские лодки потопили 651 судно союзников и нейтральных стран общим тоннажем 1 млн 647 тыс. тонн. Немцы потеряли 3 лодки, австрийцы 1.

Итальянский и австрийский флота вели боевые действия между собой только в Адриатике. В 1917 году боевые действия несколько оживились произошли несколько крупных столкновений между австрийскими и итальянскими кораблями. Кампания 1917 года на Средиземноморском театре закончилась неблагоприятно для Антанты. Германские подводные лодки нанесли огромный ущерб военно-морским силам Антанты. Справиться с подводной опасностью союзникам не удалось из-за медленного и запоздалого осуществления мероприятий по противолодочной обороне.

Действия на Чёрном море

Поставки угля из Восточной Турции в Константинополь практически прекратились, что лишило турецкий военный флот подвижности: в течение 1917 «Гебен» не вел активных действий. После захвата власти в Петрограде (7 ноября 1917), правительство Ленина немедленно заключило перемирие с Турцией (20 декабря 1917), в результате чего турецкий флот возобновил поставки угля и получил возможность активных действий против союзников.

Кампания 1918 года

После выхода России из войны, германо-турецкое командование решило использовать флот для оказания поддержки турецким войскам в Палестине. Реализации этого замысла мешало присутствие дозорных сил британского флота на выходе из Дарданелл. 20 января «Гебен» и «Бреслау» вышли в Эгейское море с целью атаковать британскую базу на о. Мудрос. По пути к острову произошло столкновение с британскими мониторами и эскадренными миноносцами вблизи о. Имброс. Бой окончился успешно для немцев: были потоплены два монитора, но при дальнейшем движении к острову Мудрос германские корабли наскочили на минное поле и получили множественные повреждения: «Бреслау» затонул, а «Гебену» удалось уйти в Дарданеллы, под прикрытие береговых батарей и сесть на мель. Снятие с мели заняло 6 суток, в течение которых крейсер подвергался постоянным атакам британской авиации. Снявшись с мели, «Гебен» ушел на ремонт в Севастополь, занятый к тому времени немецкими войсками.

Основной проблемой для союзников были подводные лодки, которые продолжали наносить ощутимые потери. Однако к лету потери Антанты снизились, из-за введения системы конвоирования и охраны судов. В 1918 году немцы потеряли 13 лодок.

10 июня, в Адриатическом море в результате атаки итальянского торпедного катера типа MAS был потоплен новейший австрийский линкор «Szent István». Потопление линкора показало возрастающее боевое значение этого нового класса кораблей. 1 ноября итальянцы потопили второй австрийский линкор «Вирибус Унитис» с помощью другого нового оружия — управляемой человеком торпеды. 3 ноября, после подписания с Австро-Венгрией перемирия, военные действия на Средиземном море прекратились.

Литература

• Зайончковский А. М. [militera.lib.ru/h/zayonchkovsky1/ Первая мировая война]. — СПб.: Полигон, 2000. — 878 с. — ISBN 5-89173-082-0.
• [militera.lib.ru/h/ww1/ История Первой мировой войны 1914—1918 гг.] / под редакцией И. И. Ростунова. — в 2-х томах. — М.: Наука, 1975. — 25 500 экз.
• Бэзил Лиддел Гарт. 1914. Правда о Первой мировой. — М.: Эксмо, 2009. — 480 с. — (Перелом истории). — 4300 экз. — ISBN 978-5-699-36036-9.
• Мировые войны XX века: В 4 кн. / Ин-т всеобщей истории. — М.: Наука, 2002. — ISBN 5-02-008804-8
  • Кн. 1: Первая мировая война: Ист. очерк / Отв. ред. Г. Д. Шкундин. — 2002. — 686 с.: ил. ISBN 5-02-008805-6 (в пер.)
• Вержховский Д. В. Первая мировая война 1914—1918. — М.: Наука, 1954. — 203 с.

• Генри Моргентау. [www.e-reading-lib.org/bookreader.php/1007133/Morgentau_-_Tragediya_armyanskogo_naroda._Istoriya_posla_Morgentau.html Воспоминания посла Моргентау] = Ambassador Morgenthau's Story. — М.: Центрполиграф, 2009. — P. 319. — 2000 экз.

Отрывок, характеризующий Первая мировая война на Средиземном море

– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.