Первая статья Конституции США

Первая статья Конституции США определяет полномочия Конгресса, являющегося законодательной ветвью федерального правительства США. Статья предусматривает создание двухпалатного парламента. Состав палаты представителей (нижней палаты) определяется исходя из численности населения каждого штата. Сенат (верхняя палата) включает в себя по два представителя от каждого штата, вне зависимости от его размера и населения. Статья также описывает общий порядок проведения выборов в Конгресс, требования к его депутатам, общие принципы законотворческой деятельности, а также ограничения, действующие для законодательной власти и для властей штатов.

Общая информация

Статья состоит из десяти частей. Первая часть передаёт все полномочия в федеральной законодательной сфере Конгрессу США. Вторая и третья части определяют состав, срок полномочий, требования и способ избрания членов нижней и верхней палат парламента. Также вторая часть статьи устанавливает необходимость проведения переписи населения каждые десять лет. Третья часть касается полномочий вице-президента США, делая его председателем (президентом) Сената, определяя, однако, что голосовать он имеет право лишь в случае равного раздела голосов сенаторов. Нижняя палата наделяется исключительным право инициировать процедуру импичмента, в то время как Сенат получает полномочия принимать окончательное решение по данному вопросу.

Четвёртая часть наделяет законодательные органы штатов право устанавливать «время, место и способ проведения выборов сенаторов и членов палаты представителей», но наделяет Конгресс правом контроля за проведением выборов. Согласно этой части Конгресс обязан собираться не реже одного раза в год. Пятая часть устанавливает порядок разрешения избирательных споров, определяет вопрос кворума и регламента каждой из палат. Определяются и другие процедурные вопросы деятельности Конгресса.

Шестая часть касается вопросов зарплаты конгрессменов, депутатского иммунитета и индемнитета, а также требований к несовместительству депутатского мандата.

Седьмая часть наделяет Палату представителей исключительным правом инициировать законопроекты, касающиеся бюджета. Кроме того, в этой части описывается процедура наложения вето.

Восьмая часть определяет основные полномочия Конгресса, включая право вводить налоги, брать займы, регулировать вопросы ведения бизнеса, принимать решения о проведении эмиссии, создавать суды и многое другое. Кроме того, в этой части устанавливается право Конгресса принимать законы, необходимые для реализации полномочий федерального правительства.

Девятая часть устанавливает ряд ограничений полномочиям Конгресса и правительства, включая запрет предания законам обратной силы. Десятая часть определяет круг вопросов, которые не могут передаваться на разрешение властям штатов (например, запрет штатам самостоятельно объявлять войну или вступать в международные сношения).

Часть 1: Законодательная власть Конгресса

Все законодательные полномочия, сим установленные, предоставляются Конгрессу Соединённых Штатов, который состоит из сената и палаты представителей.

Первая часть первой статьи Конституции США определяет передачу всей полноты законодательной власти Конгрессу. Аналогичные положения, касающиеся исполнительной и судебной власти можно найти в первых частей второй и третьей статьи Конституции. Вместе эти положения формулируют принципы разделения власти, означающие, что каждая ветвь власти может исполнять исключительно свои полномочия и никаких других Это означает, что ветвь власти не может перебирать на себя полномочия другой ветви. Например, суды не могут принимать законы.

Конгресс имеет лишь установленные Конституцией полномочия. Эти положения в дальнейшем были уточнены десятой поправкой к Конституции США. Следует отметить, что полномочия исполнительной и судебной власти не перечислены в Конституции в виде полного списка, в то время как Конгресс обладает лишь прямо определенной ему властью.

Кроме того, Конгресс не имеет права делегировать свои законодательные полномочия органам исполнительной власти. Однако Верховный Суд США принял решение, согласно которому Конгресс может делегировать часть своей регуляторной власти при условии, что этот орган будет действовать согласно чётко установленным законом критериям. На практике только четыре закона были признаны неконституционными по причине нарушения запрета делегировать законодательную власть, среди которых был закон, разрешающий большинству компаний по добыче угля принимать обязательные к исполнению правила проведения работ, а также закон, предоставляющий Президенту право накладывать вето на часть закона.

Также Конгресс имеет право проводить расследования и понуждать лиц сотрудничать с ним при их проведении, хотя это право прямо и не предусмотрено Конституцией

Верховный СУд США подтвердил права Конгресса понуждать к сотрудничеству при расследовании По сути право проводить расследования — это аспект законодательной власти Конгресса, а потому оно могут использоваться лишь в случаях, когда по его результатам Конгресс может принять определенное решение в пределах своих полномочий.

Суды не проверяют, действительно ли Конгресс собирается принимать какие-либо законы по итогам расследования, или же просто использует это как повод для получения определенной информации — достаточно, чтобы потенциальное решение было в пределах компетенции Конгресса. Лица, вызванные в Конгресс давать показания имеют все основные конституционные права и гарантии, включая право не давать показания против самого себя. Конгресс имеет право применить наказание к лицу, препятствующему проведению расследования.

Часть 2: Палата Представителей

Пункт 1: Состав и избрание членов

Палата Представителей состоит из членов, избираемых каждый второй год жителями нескольких штатов и избиратели каждого штата должны соответствовать тем же требованиям, что и избиратели самой многочисленной палаты законодательного органа этого штата.

Вторая часть первой статьи предписывает проводить выборы в Палату Представителей каждых два года. Поскольку Конституция прямо предписывает, что членов палаты избирают жители штатов, Губернаторы не имеют права временного заполнения вакансий в делегации от штата в случае досрочного прекращения полномочий одного из конгрессменов. Вместо этого Конституция обязывает губернатора штата назначить специальные выборы.

Конституция не содержит прямых гарантий избирательных прав, оставляя избирательные цензы на откуп штатов. Тем не менее требования к избирателям наибольшей палаты законодательного органа штата и к избирателям в Палату представителей от этого штата не могут отличаться. Однако штаты не могут дискриминировать жителей в противоречии с Конституцией. Многие поправки к Конституции касались именно избирательного права. Так пятнадцатая и девятнадцатая поправки запретили использовать расу и пол как избирательный ценз на федеральных и местных выборах. Двадцать шестая поправка запретила устанавливать требования к возрасту голосующих на уровне, превышающем 18 лет, а двадцать четвёртая поправка запрещает введение налогов на право голоса. Кроме того, Верховный Суд США признал избирательное право одним из фундаментальных прав, а потому право на равенство применимо и к нему., что установило достаточно жёсткие, хотя и не определенные рамки для штатов. На данный момент можно считать, что лишь требования к гражданству, месту проживания и возрасту будут однозначно конституционны.

Учитывая третий пункт данной части, устанавливающий, что число членов палаты каждого штата определяется его размером, но каждый штата имеет не менее одного представителя равенство избирательных округов не может быть гарантировано. Размер Палаты Представителей на данный момент составляет 435 мест, в то время как в некоторых штатах проживает менее 1/435 населения. Во время переписи населения 2000 года число жителей страны составило 281,421,906. 1/435 от этого числа — примерно 647,000. Штаты Вайоминг, Вермонт, Северная Дакота и Аляска имеют меньшее население. По этому равная сила голоса избирателя достигается лишь в пределах каждого конкретного штата, где избирательные округа должны быть как можно более равными по числу избирателей.

Пункт 2: Требования к членам

Не может быть членом Палаты Представителей лицо, не достигшее 25 лет, не являющееся гражданином США не менее семи лет и не проживающее на момент избрания в штате, где его выбрали.

Конституция устанавливает три требования к члену Палаты Представителей: возраст не менее 25 лет, проживание в штате, от которого его избрали и гражданство США сроком не менее семи лет. Конституция не содержит требования быть жителем своего избирательного округа, хотя обратное и редкий случай.

Верховный Суд истолковал данную статью таким образом, что указанный в Конституции список является исчерпывающим и не может быть расширен ни Конгрессом, ни штатами, ни отдельными палатами Конгресса на основе их права оценивать соответствие своих членов требованиям Конституции. В деле en:Powell v. McCormack, 395 U.S. 486, 550 (1969) суд принял решение об аннулировании решения Палаты Представителей отказать избранному члену палаты в праве заседать в ней на основании обвинения в растрате денежных средств. Кроме того, число переизбраний члена палаты не ограничено.

Верховный Суд признавал конституционными определённые требования к кандидату для включения его в бюллетень, например избирательный залог, сбор определенного числа подписей в поддержку кандидата и тому подобное.

Пункт 3: Распределение представителей и налоги

Представители и прямые налоги распределяются между отдельными штатами, которые могут быть включены в настоящий Союз, пропорционально численности населения, каковая определяется посредством прибавления ко всему числу свободных лиц — включая тех, кто обязан находиться в услужении в течение многолетнего срока, и исключая не облагаемых налогом индейцев — трёх пятых всех прочих лиц. Всеобщее исчисление населения будет произведено в течение трёх лет после первой сессии Конгресса Соединённых Штатов, а затем через каждые десять лет в порядке, установленном законом. Число представителей не должно превышать одного на каждые тридцать тысяч жителей, но каждый штат должен иметь по меньшей мере одного представителя; и пока таковое исчисление не будет произведено, штату Нью-Хэмпшир положено выбрать трёх представителей, Массачусетсу — восемь, Род-Айленду и Плэнтейшн Провиденс — одного, Коннектикуту — пять, Нью-Йорку — шесть, Нью-Джерси — четырёх, Пенсильвании — восемь, Делавэру — одного, Мэриленду — шесть, Вирджинии — десять, Северной Каролине — пять, Южной Каролине — пять и Джорджии — трёх представителей

Конституция не устанавливает точное число членов Палаты Представителей. Вместо этого Конгресс получил право устанавливать размер нижней палаты, при условии, однако, что каждый её член будет представлять не менее 30000 жителей. С момента основания США численность палаты не приближалась к этому барьеру. Согласно нынешнему законодательству США 1 член палаты представляет 700000 жителей, из-за чего в палату входит 435 конгрессменов. Тем не менее следует учитывать, что соотношение 1:700000 справедливо лишь при учёте всего населения США. Из-за того, что штат не может иметь менее 1 представителя, а границы округов не могут пересекать границы штатов, конгрессмены разных штатов представляют разное число избирателей.

Конституция требует проведения переписи населения каждых 10 лет. Данная статья устанавливала временное число членов палаты, которое использовалось до проведения первой переписи. Изначально под населением штата понимались все свободные люди, а также 3/5 „прочих людей“ (рабы и не облагаемые налогами индейцы). Это положение было введено как часть компромисса между северными и южными штатами. В результате рабовладельческие штаты увеличили свой политический вес как в Конгрессе, так и при выборах Президента США (число выборщиков штата зависит от числа его представителей к Конгрессе).

Данные нормы ныне не действуют, поскольку тринадцатая поправка отменила рабство, а не облагаемых налогом индейцев ныне не существует. Таким образом всё население каждого штата учитывается при распределении мест в Палате Представителей.

Пункт 4: Вакансии

Когда в представительстве от какого-либо штата открываются вакансии, исполнительная власть оного издаёт приказ о проведении выборов для заполнения таковых вакансий.

Конституция США устанавливает, что заполнение вакансий в Палате Представителей входит в зону ответственности исполнительной власти штата. Кроме того, вакансии могут заполняться исключительно путём проведения выборов, никаких других способов Конституция не допускает. Требования к избирателям и кандидатам на промежуточных выборах такие же, как и на очередных. Однако, избранный на промежуточных выборах член нижней палаты избирается лишь на оставшийся срок полномочий соответствующего состава Палаты представителей, а не на два года.

Пункт 5: Спикер и другие должностные лица. Импичмент.

Палата Представителей избирает своего спикера и прочих должностных лиц. И лишь она имеет право инициировать процедуру импичмента.

Этот пункт наделяет Палату Представителей правом самостоятельно избирать своего спикера и других должностных лиц. Хотя Конституция и не требует, чтобы спикер был членом палаты, случае избрания спикером кого-то, не входящего в её состав, не было. Избранный спикер редко председательствует на обычных заседаниях палаты. Вместо этого он ежедневно назначает одного из конгрессменов для исполнения функций председательствующего.

Кроме того, этот пункт определяет, что лишь Палата Представителей имеет право инициировать процедуру импичмента. Согласно Решению Верховного суда США Конгресс сам определяет, какие действия могут быть основаниям для импичмента и суды, как правило, не вправе пересматривать такие решения. Окончательное решение об импичменте принимает Сенат.

Часть 3: Сенат

Пункт 1: Состав. Избрание сенаторов.

В состав сената Соединённых Штатов входят по два сенатора от каждого штата, избираемые на шесть лет законодательными собраниями соответствующих штатов; каждый сенатор имеет один голос.

Конституция установила срок полномочий каждого сенатора в 6 лет. При этом каждый штат получил равное представительство в верхней палате Конгресса. Изначально сенаторов избирали законодательные органы штатов, однако, в 1913 году была принята Семнадцатая поправка, вводящая выборы сенаторов путём голосования избирателей.

Согласно Статье 5 Конституции норма, предоставляющая каждому штату равное представительство в Сенате, не может быть изменена без согласия всех штатов. Таким образом поправка, устанавливающая, что каждый штат избирает одного или трёх сенаторов может быть принята обычным путём, В то время как поправка, устанавливающая разное число сенаторов для разных штатов требует единогласной поддержки всех 50 штатов.

Пункт 2: Требования к сенаторам. Вакансии.

Когда сенаторы соберутся после первых выборов, они должны быть разделены на три по возможности равные группы. Места сенаторов первой группы становятся вакантными по истечении второго года, второй группы — по истечении четвёртого года и третьей группы — по истечении шестого года, так, чтобы одна треть сенаторов могла быть переизбрана раз в два года. Если вследствие отставки или по другой причине вакансии откроются во время перерыва в работе законодательного собрания какого-либо штата, исполнительная власть оного может произвести временные назначения до следующей сессии законодательного собрания, которое таковые вакансии заполнит.

После избрания в 1789 году первого состава Конгресса была проведена жеребьёвка, согласно которой сенаторы разделились на три группы. Сенаторы первой группы имели имели полномочия лишь 2 года, сенаторы второй группы — 4 года. После этого все сенаторы избирались на полный срок — 6 лет. Таким образом каждые 2 года сенат обновляется на одну треть. Когда в состав союза принимались новые штаты их сенаторы также участвовали в жеребьёвке, что определяло срок их полномочий. Сенат никогда не переизбирается целиком, чем и отличается от Палаты Представителей.

Изначально сенатору избирались законодательными органами штатов. Если сенатор умирал, выходил в отставку или исключался из сената, законодательный орган избирал ему замену. Новый сенатор избирался на срок оставшихся полномочий ушедшего сенатора. Если законодательный орган не проводил сессию губернатор штата назначал временного сенатора, который представлял штат до замены его решением законодательного органа. Семнадцатая поправка установила, что сенаторы должны избираться голосованием граждан. Ныне губернаторы имеют право назначать сенаторов на срок до избрания нового на выборах. Однако, губернаторы имеют право производить такие наполнения лишь в случае, если законодательный орган штата наделил дал ему такое разрешение. В противном случае место сенатора остаётся вакантным до промежуточных или очередных выборов.

Пункт 3: Требования к сенаторам

Ни одно лицо не может быть сенатором, если оно не достигло возраста тридцати лет, не было в течение девяти лет гражданином Соединённых Штатов и не является на момент избрания жителем того штата, в котором оно избирается.

Перечень требований к сенаторам является исчерпывающим. Кроме того, сенатору должно быть 30 лет на момент вступления в должность, а не на момент избрания. Известны случаи, когда 29-летние граждане избирались сенаторами и ждали несколько месяцев прежде, чем принести присягу и приступить к исполнению своих обязанностей.

Пункт 4: Вице-президент как Председатель Сената. Право голоса.

Вице-президент Соединённых Штатов является председателем Сената, однако не может голосовать, если только голоса в сенате не разделяться поровну.

Согласно Конституции США председателем Сената является вице-президент. Однако в наше время вице-президент председательствует лишь в дни открытия сессий и по торжественным случаям, а также в ситуациях, когда ожидается ничья при голосовании. Обычно функции председательствующего исполняет один из сенаторов, назначаемых временным председателем (President pro tempore), полномочия которого определяются следующим пунктом. Поскольку вице-президент не является сенатором, он не может голосовать, не участвует в подсчете присутствующих сенаторов при проверке кворума, а также не может выступать в дебатах или вносить поправки и предложения. К данному моменту ^{[когда?]} вице-президент использовал своё право решающего голоса при равном разделе голосов 243 раза.

Пункт 5: Временный председатель и другие должностные лица

Сенат избирает своих должностных лиц, а также, в отсутствие вице-президента или в случаях, когда он исполняет обязанности Президента США избирает Временного председателя.

Сенат имеет право избрать временного председателя, чтобы тот вёл заседания в отсутствие вице-президента. Хотя Конституция этого и не требует, ныне Сенат избирает временного председателя в начале срока полномочий каждого нового Конгресса, вместо того, чтобы делать это каждый раз, когда вице-президент отсутствует. Временный председатель не обязан быть сенатором, но случаев избрания на этот пост сторонних лиц не было. После второй мировой войны в традицию вошло избирать временным председателем Сената самого старшего по возрасту сенатора из партии большинства. Временный председатель, как член сената, имеет право голоса, которым может воспользоваться, чтобы решить исход голосования. Однако, в случае ничейного результата вице-президент имеет возможность изменить исход голосования.

Пункт 6: Процедура импичмента

Только Сенат имеет право рассматривать дела об импичменте. Когда сенаторы заседают с этой целью они должны принести присягу. Когда рассматривается вопрос об импичменте Президента США председательствует Глава Верховного Суда. Никто не может быть осужден без согласия не менее, чем 2/3 от присутствующих сенаторов.

Сенат — единственный орган в США имеющий право проводить процедуру импичмента. Это право аналогично праву импичмента Палаты Лордов парламента Великобритании. Верховный Суд США установил, что Сенат имеет эксклюзивное право импичмента, и что решение сената по этому вопросу не может быть обжаловано в суде Перед началом рассмотрения вопроса об импичменте сенаторы приносят присягу подобно присяжным в обычном суде. В этом процедура отличается от Британской, где лорды голосуют согласно „их личному пониманию чести“. Председатель Верховного суда США ведёт процесс импичмента против Президента США. Таким образом вице-президент избегает конфликта интересов, ведь в случае освобождения Президента от должности его обязанности будет исполнять именно вице-президент. Конституция, однако, не запрещает вице-президенту председательствовать на заседании по вопросу импичмента самому себе, хотя таких случаев и не было.

Решение об импичменте принимается 2/3 голосов присутствующих сенаторов при обязательном наличии кворума. Учитывая важность вопроса сенаторы редко пропускают такие голосования. Из-за требования принятия решения 2/3 голосов присутствующих (а не „голосующих“) отказ голосовать является голосом „против“. Согласно обычной практике голосований решение принимается сенатом в зависимости от того, превышает ли число поданных голосов „За“ число поданных голосов „Против“, вне зависимости от того, сколько сенаторов решило воздержаться при голосовании. Голос „Присутствую“ (аналог голоса „Воздержался“) влияет только на наличие кворума.

Так при обычном голосовании результат: „За“ — 10, „Против“ — 9», «Присутствуют (воздержались)» — 32 «Отсутствуют» — 49 решение будет принято, в то время как «За»-10 «Против» — 9 «Отсутствуют» — 81 ведёт к недействительному голосованию из-за отсутствия кворума. При проведении процедуры импичмента голоса «Против» и «Воздержался» суммируются.

Пункт 7: Приговор в деле об импичементе. Наказание.

Приговор в деле об импичменте не может быть большим, чем увольнение с должности и лишение права занимать любую должность в США. Осужденный в порядке импичмента может быть в дальнейшем обвинен, судим, осужден и наказан в соответствии с законом.

Если в результате процедуры импичмента любое должностное лицо США признаётся виновным оно немедленно лишается своей должности и более не может быть государственным служащим. Большего наказания сенат применить не в праве, однако за свои действия виновный может быть привлечен к уголовной или гражданской ответственности.

Часть 4: Выборы в Конгресс

Пункт 1: Время, место и способ проведения выборов

Время, место и способ проведения выборов сенаторов и конгрессменов определяется законодательными ораганами соответствующих штатов. Конгресс может законом принимать или изменять эти правила, но не может менять место проведения выборов сенаторов.

Этот пункт предоставляет штатам право определять порядок проведения выборов в конгресс. Тем не менее принятые штатами правила не могут противоречить избирательному закону, который имеет право принять Конгресс. Таким образом Конгресс может, по сути, отменить законы штатов, установив единые для всей страны правила проведения выборов.

Конгресс так и не принял единого избирательного закона, так что штаты продолжают самостоятельно определять дату проведения выборов и порядок голосования, включая порядок регистрации кандидатов и избирателей, форму бюллетеня, наблюдение за выборами и порядок подсчета голосов. Определения порядка регистрации кандидатов не должно приводить к установке дополнительных требований к конгрессменам и сенаторам, поскольку они чётко определены Конституцией.

Согласно требованиям Конгресса и решениям Верховного Суда США избирательные округа в штатах должны быть, по возможности, компактные, не приводить к расовой сегрегации и быть равными по числу населения в пределах штата. Вопрос границ округов является поводом для постоянных судебных разбирательств. В 2015 году было определено, что право устанавливать границы избирательных округов может быть передано от законодательного собрания штата другому органу — но лишь в случае, когда такая передача полномочий будет утверждена законом штата. Тем не менее такой закон может быть принят на референдуме.

Положение о том, что Конгресс не может изменять «место избрания сенаторов» в настоящий момент устарело. Данная норма действовала во времена, когда сенаторы избирались законодательными органами штатов. Если бы Конгресс имел право определять место избрания сенаторов, то, по сути, он мог бы определять место проведения заседаний законодательного собрания штата, что означало бы возможность федеральной власти менять столицу штата по своему усмотрению. Именно для борьбы с таким вмешательством в дела штатов было принято это правило. Поскольку ныне сенаторы избираются на выборах этот пункт утратил практическое значение.

Пункт 2: Сессии Конгресса

Конгресс должен собираться не реже одного раза в год в первый понедельник декабря, если только законом не будет установлен другой день.

Этот пункт обязывает Конгресс проводить сессии хотя бы один раз в год. Таким образом Конгресс был вынужден хотя бы один раз в течение года собираться для рассмотрения законов, нужных стране, что было не просто, учитывая состояние транспорта и средств связи в восемнадцатом веке. Ныне Конгресс заседает почти круглый год.

Изначально Конгресс собирался в первый понедельник декабря, хотя и имел право установить законом другой день начала сессии. Поскольку Конституция США вступила в силу 4 марта 1789 года именно с этого момента отсчитывались сроки полномочий всех органов власти. В результате возникла ситуация, при которой очередные выборы проводились в ноябре, но избранные конгрессмены, сенаторы и Президент США вступали в должность лишь 4 марта следующего года. В промежутке между этим полномочия сохранялись за старым Конгрессом и Президентом.

С развитием транспортной инфраструктуры отпала необходимость длительного ожидания всех избирательных процедур и ждать 4 марта. Были внесены предложения перенести сроки вступления в должность для выборных лиц на январь. Поскольку это потребовало одноразового сокращения срока полномочий уже избранных депутатов и Президента на 2 месяца была принята Двадцатая поправка к Конституции, которая перенесла момент вступления в должность Президента на 20 января, а момент начала полномочий депутатов на 3 января. При этом Конгресс сохранил за собой право законом изменять дату открытия новой сессии.

Часть 5: Процедура

Пункт 1: Квалификация членов палат, кворум

Каждая палата является судом по вопросу выборов, их результатов и квалификации своих членов. Большинство каждой палаты является кворумом, дающим право вести дела, но меньшее число членов может принимать решения о переносе заседания с одного дня на другой и понуждать отсутствующих членов явится на заседание, определяя способ понуждения и наказание за неповиновение.

Конституция США даёт право каждой палате вести свои заседания лишь в случае, когда на нём присутствует большинство от его членов. При определении большинства считается не общее число мест в палате, а число мест, занятое избранными депутатами. В отсутствие кворума палата может принимать решение о переносе заседания либо о понуждении своих членов явится на заседание. При этом палата может принять решение о способе такого понуждения, например, об аресте отсутствующих членов и их доставке в зал заседаний, запирании дверей палаты чтобы воспрепятствовать явившимся членам палаты покинуть её во время доставки отсутствующих членов и т. п.

На практике требования к кворуму часто игнорируются. Считает, что кворум присутствует, пока не будет доказано обратное. Отсутствие кворума может быть установлена если член палаты потребует проведения поименной регистрации членов. При этом в сенате подобное требование может заявить любой сенатор в любой момент, а в Палате представителей проверка кворума возможна лишь если палата собирается перейти к голосованиям. Во время обсуждения проверку кворума может потребовать лишь лидер парламентского большинства по согласованию со спикером палаты.

Каждая палата может рассматривать жалобы на результаты выборов, хотя на данный момент подобные случаи редки, так как избирательные споры рассматриваются в судах. Палата может принимать решение по поводу квалификации своих членов (соответствие их конституционным требованиям), но лишь в пределах, установленных Конституцией. Так палата не может отказать избранному депутату в членстве в палате по причинам его «низких моральных качеств» и подобных причин. При этом палата может принять решение о том, как именно следует поступить с членом палаты, не соответствующим требованиям к депутату. Так, к примеру, сенатору, избранному до достижения им 30 летнего возраста, может быть предложена подождать с принесением присяги до своего тридцатого дня рождения. В 1818 году Сенат допустил к принесению присяги Джона Генри Итона, дата рождения которого не была известна. Впоследствии выяснилось, что Итону было 28 лет.

Пункт 2: Регламент

Каждая палата принимает свой Регламент работы, наказывает своих членов за его нарушение, а также по решению, поддержанному не менее, чем двумя третями, может исключить своего члена.

Конституция устанавливает, что Регламент работы палаты устанавливается ею самостоятельно. Способ принятия и порядок изменения Регламента не регулируется и остаётся на усмотрение каждой палаты. Так Палата представителей принимает Регламент простыми большинством и лишь на время работы каждого созыва, принимая новый Регламент каждые два года в день открытия первой сессии. Регламент сената является постоянным и может меняться лишь с согласия не менее, чем 2/3 от состава сената.

Основания для досрочного прекращения полномочий депутата Конституцией не регулируются и остаются на усмотрения каждой из палат. Однако решение об исключении избранного депутата может быть принята лишь при поддержки 2/3 голосующих (при условии наличия кворума). Исключенный член палаты вправе выставить свою кандидатуру на внеочередные выборы и в случае победы на них возвращается в состав палаты.

Пункт 3: Протокол заседаний

Каждая палата должна вести протокол своих заседаний и периодически публиковать его, кроме тех частей, которые, по мнению палаты, являются секретными. Результаты поименного голосования заносятся в журнал по требованию не менее, чем 1/5 присутствующих членов.

Протокол заседания, который ведётся согласно требованиям данного пункта, не следует путать со стенограммой заседания. В протоколе записываются все внесённые предложения и принятые по ним решения. При этом поименное голосование проводится по требованию не менее, чем 1/5 присутствующих членов палаты. Одна пятая определяется именно от числа присутствующих в конкретный момент членов и вне зависимости от кворума. Таким образом, если на заседании присутствуют лишь 5 депутатов для проведения поименного голосования хватит и одного голоса. При этом, поскольку голосование в палате проводится в течение некоторого времени, отсутствующие депутаты вполне могут явится на голосование, в связи с чем проблем с наличием кворума не будет.

Пункт 5: Перерыв

Ни одна из палат во время сессии Конгресса не может без согласия другой палаты объявить перерыв в заседаниях более, Чем на 3 дня, а также перенести место проведения заседания с того места, где заседают обе палаты.

В течение сессии палаты могут объявлять перерывы на срок более трёх дней лишь по взаимному согласию. Из-за этого конституционного требования палаты часто проводят «формальные» заседания, длящиеся всего несколько минут и на которых не рассматриваются никакие вопросы. Палаты обязаны заседать в Капитолии и могут принять решение о переезде в другое здание лишь совместным решением.

Часть 6: Выплаты, привилегии и ограничения

Пункт 1: Выплаты и юридическая защита

Сенаторы и Представители получают компенсацию за свою службу, размер которой определяется Законом и выплачивается Казначейством Соединенных Штатов. Во всех случаях, кроме измены, тяжкого преступления или нарушения общественного порядка, члены Конгрессы пользуются иммунитетом от ареста во время сессий, а также по дороге на сессию и с неё. За свои слова или выступления в дебатах в любой из палат с депутатом не может быть спрошено в любом другом месте.

Сенаторы и Представители определяют свою заработную плату принимаю соответствующий закон. Согласно двадцать седьмой поправке к Конституции США любые изменения в размере оплаты труда депутатов вступают в силу не ранее открытия первой сессии Конгресса нового созыва (то есть переизбрания нижней палаты).

Члены обеих палат имеют некоторые привилегии, которые были сформулированы на основе привилегий депутатом британского парламента. Так депутат не может быть арестован во время сессии, по дороге на сессию или с неё, кроме случае ареста за государственную измену, тяжкое преступление или нарушение общественного порядка. Невозможно подать в суд на депутата за оскорбление, нанесённое во время дебатов, а также за любое выступление члена Конгресса во время его сессии. Кроме того, депутат не может быть подвернут уголовному преследованию за любые свои слова в Конгрессе. Так Майк Грейв опубликовал в более 4000 страниц в качестве приложения к стенограмме сессии. Данные документы содержали государственную тайну, но суд отклонил обвинения как против конгрессмена, так и против его помощников, помогавших ему готовить материалы.

Пункт 2: Независимость от исполнительной власти

Ни сенатор, ни представитель в течение срока, на который он был избран, не может быть назначен на какую-либо гражданскую должность в пределах власти Соединённых Штатов, которая создана или доходы от которой увеличены за таковой срок; ни одно лицо, занимающее какую-либо должность на службе Соединённых Штатов, не может быть членом любой из палат во время своего пребывания в должности.

Сенаторы и Представители не могут одновременно служить в Конгрессе и занимать должность в органе исполнительной власти. Это ограничение было введено для защиты независимости законодательной ветви власти, лишая Президента возможности покупать голоса в Конгрессе с помощью должностей. Подобное ограничение стало новинкой для своего времени, так как, к примеру, члены Кабинета Министров британского парламента могли выбираться лишь среди депутатов.

Более того, сенаторы и представители не могут выйти в отставку, чтобы занять вновь созданную должность, а также занять должность, заработная плата в которой была недавно увеличена. Если депутат желает занять должность в исполнительной ветви власти он должен или дождаться окончания срока своего созыва либо занять должность, заработная плата в которой не изменялась в течение срока его полномочий.

Часть 7: Законопроекты

Пункт 1: Бюджетные законопроекты

Законопроекты, повышающие доходы должны исходить из Палаты представителей, но Сенат может предлагать к нему поправки или соглашаться с поправками, как и в случае с другими проектами.

Конституция устанавливает, что лишь нижняя палата парламента может инициировать законопроекты, касающиеся налогообложения. Все остальные проекты могут вносится любой из палат. На практике сенат может обойти данное ограничение, предложив поправку, влияющую на налогообложение, к принятому нижней палатой законопроекту. Кроме того, сенат может найти принятый, но «заброшенный» законопроект и предложить к нему поправку, полностью заменяющую его текст на законопроект, касающийся налогообложения.

Подобные ограничения были введены в качестве баланса между правами крупных и мелких штатов: штаты имеют равное представительство в Сенате (что выгодно мелким штатам), но Сенат не может предлагать законопроекты по вопросам налогообложения (что выгодно крупным штатам, имеющим преимущество в Палате представителей).

Пункт 2: Принятие законов

Каждый законопроект, принятый Палатой Представителей и Сенатом, прежде, чем он станет Законом, должен быть представлен Президенту Соединенных Штатов. Если Президент одобрит законопроект то он должен подписать его, в противном случае он возвращает законопроект со своими возражениями в ту палату, в которой этот законопроект был внесён. Эта палата вносит возражения Президента в свой протокол и повторно рассматривает законопроект. Если после повторного рассмотрения законопроект будет одобрен не менее, чем 2/3 голосов, то он направляется в другую палату, где также повторно рассматривается и в случае, если будет утверждён не менее, чем 2/3 голосов, то станет Законом. Все голосования в таких случаях должны проходит поименно и поименные результаты включаются в протоколы заседаний каждой из палат. Если Президент не вернёт законопроект со своими возражениями в течение 10 дней (без учета воскресных) после представления ему, то законопроект также становится Законом, как если бы Президент подписал его, за исключением случая, когда Конгресс объявив перерыв помешал возврату законопроекта. В таком случае законопроект не становится Законом.

Когда обе палаты принимают законопроект, он направляется Президенту США. У Президента есть 10 дней (без учёта воскресений), чтобы подписать законопроект, который, в таком случае, становится Законом, или же наложить на него вето. Президентское вето означает, что Президент не согласен с текстом принятого законопроекта. Вето может быть преодолено, однако для этого обе палаты должны повторно принять законопроект 2/3 голосов. Если Президент в течение 10 дней после поступления к нему законопроекта не примет никакого решения, то этот законопроект вступает в силу автоматически. Однако, в конце сессии Конгресса может возникнуть ситуация, известная как «карманное вето». Если Конгресс закроет сессию и тем самым сделает невозможным выполнить требование конституции «вернуть проект в палату, которая его инициировала» проект не станет Законом, а Конгресс должен будет начать законодательную процедуру с начала.

Спорным остаётся вопрос по поводу того, как именно Конгресс может помешать Президенту вернуть законопроект. Так судом было установлено, что прекращение заседаний одной из палат недостаточно для того, чтобы применить «карманное вето», поскольку при работающей второй палате Конгресс не считается прекратившим свою работы и клерк может быть уполномочен получить законопроект от имени палаты, не проводящей заседания.

Пункт 3: Президентское вето

Каждый постановления, резолюции или решения, для принятия которых необходимо согласие обеих палат (кроме вопроса о переносе заседаний) должны направляться Президенту Соединенных Штатов и вступают в силу будучи одобренными им, а если Президент не одобрит их, то они вступают в силу лишь будучи принятыми повторно 2/3 голосов Сената и Палаты Представителей, с учетом тех же правил и ограничений, что и в случае с законопроектами.

Конституция не даёт возможности обойти вето назвав принятый акт иначе, чем «Закон». Любое решение, требующее согласия обеих палат (кроме вопроса о переносе заседаний) должно подаваться на подпись Президенту в том же порядке, что и законопроекты. При этом Конституция установила, что Президент не может подписать законопроект «частично» или внеся в него свои поправки. Документ или подписывается Президентом в целом или отклоняется.

Часть 8: Полномочия Конгресса

Перечисленные полномочия

Законодательные полномочия Конгресса перечислены в четвёртой части первой статьи Конституции США.

Конгресс имеет право: устанавливать и взимать налоги, сборы, пошлины и акцизы, для того чтобы выплачивать долги, обеспечивать совместную оборону и всеобщее благоденствие Соединённых Штатов; причём все сборы, пошлины и акцизы должны быть единообразны на всей территории Соединённых Штатов; занимать деньги в кредит для Соединённых Штатов; регулировать торговлю с иностранными государствами, между отдельными штатами и с индейскими племенами; устанавливать повсеместно в Соединённых Штатах единообразные правила натурализации и принимать единообразные законы по вопросу о банкротствах; чеканить монету, регулировать ценность оной и ценность иностранной монеты, устанавливать единицы весов и мер; предусматривать меры наказания за подделку ценных бумаг и находящейся в обращении монеты Соединённых Штатов; создавать почтовые службы и почтовые пути; содействовать развитию науки и полезных ремёсел, закрепляя на определённый срок за авторами и изобретателями исключительные права на их сочинения и открытия; учреждать суды, нижестоящие по отношению к Верховному суду; определять и карать акты пиратства, тяжкие преступления, совершаемые в открытом море, и преступления против права наций; объявлять войну, выдавать свидетельства на каперство и репрессалии и устанавливать правила относительно захвата трофеев на суше и на воде; формировать и обеспечивать армии, но ассигнования на эти цели не должны выделяться более чем на двухлетний срок; создавать и содержать военно-морской флот; издавать правила по организации сухопутных и морских сил и управлению ими; предусматривать меры по призыву ополчения для обеспечения исполнения законов Союза, подавления мятежей и отражения вторжений; предусматривать меры по организации, вооружению и обучению ополчения и руководству той его частью, которая может быть использована на службе Соединённых Штатов, сохраняя за штатами право назначения должностных лиц и организации подготовки ополчения в соответствии с требованиями, предписанными Конгрессом; осуществлять во всех случаях исключительные законодательные полномочия в отношении округа (не больше квадрата со стороной десять миль), каковой, будучи уступлен отдельными штатами и принят Конгрессом, станет местом пребывания правительства Соединённых Штатов; осуществлять подобную власть в отношении всех земель, приобретённых с согласия законодательного собрания штата, в котором эти земли находятся, для возведения фортов, постройки складов, арсеналов, верфей и других потребных сооружений; издавать все законы, каковые будут необходимы и уместны для приведения в действие вышеперечисленных полномочий и всех других полномочий, предоставленных настоящей Конституцией правительству Соединённых Штатов или какому-либо департаменту или должностному лицу оного.

Права Конгресса, как правило, толкуются достаточно широко. В особенности это касается прав устанавливать налоги, затраты, регулировать торговлю между штатами, а также право принимать «необходимые законы». Однако эти права не являются безграничными. Так налоги, которые вводит Конгресс, могут взиматься исключительно в государственную казну. Взимание налогов в казну штатов — прерогатива законодательных органов соответствующих штатов.

Конгресс имеет право брать кредиты, а также выпускать ценные бумаги от имени США. Когда Конгресс принимает решение о кредите страна обязана вернуть его согласно заключенному контракту

Право регулирования торговли толкуется судами крайне широко. Так под торговлей понимается не только купля и продажа товаров, но и оказание услуг, в том числе транспортных. С другой стороны производство товаров не может регулироваться Конгрессом при условии, что весь технологический процес проходит в одном штате. Это, однако, никак не ограничивает возможность регулировать дальнейшую перевозку товаров между штатами.

С другой стороны суды решили, что законы о защите прав рабочих могут приниматься с учётом правила регулировать торговлю, поскольку результаты труда рабочих непосредственно влияют на возможную торговлю между штатами. Также суд признал, что Конгресс может ограничивать выращивание конопли даже в случаях, когда хозяин плантации утверждает, что не собирается продавать её за пределы штата.

Среди прочих прав Конгресса стоит отметить регулирование порядка получения гражданства, процедуры банкротства, печатание денег и регулирование их номинальной стоимости, установление единых стандартов измерения. Кроме того, именно Конгресс утверждает строительство дорог, авторское и патентное право. Также именно Конгресс создаёт суды, подчиненные Верховному суду США,

Именно Конгресс принимает решение об объявлении войны, хотя, как правило, Президент принимает решение об использовании вооружённых сил и без формального объявления войны. Всего за истрию США война объявлялась пять раз. Кроме того, именно Конгресс регулирует правила военной службы, хотя, как правило, этим занимается военное командование. Тем не менее «Унифицированный Кодекс Военного Правосудия», утверждённый во время второй мировой войны, является обязательным для исполнения, что неоднократно подтверждал Верховный суд. Congress has several powers related to war and the armed forces.

Конгресс уполномочен регулировать жизнь в Округе Колумбия, однако на данный момент эти права делегированы Мэру и Городскому совету округа. Тем не менее Конгресс сохраняет права в любую секунду отменить решение одного из этих органов или вовсе аннулировать право местного самоуправления в федеральном округе.

Конгресс имеет широкие полномочия в принятии законов, прямо не предусмотренных Конституцией, однако при этом требуется указывать на какую-либо связь принятого закона с одним из положений Конституции.

Часть 9: Ограничения прав Конгресса

Следующая часть статьи вводит ограничения прав Конгресса.

Переселение или ввоз тех лиц, которых любой из штатов, ныне существующих, сочтёт нужным допустить, не должны запрещаться Конгрессом до одна тысяча восемьсот восьмого года; однако таковой ввоз может облагаться налогом или пошлиной, но на сумму не более десяти долларов за каждое лицо. Действие привилегий приказа habeas corpus не должно приостанавливаться, если только того не потребует общественная безопасность в случаях восстания или вторжения. Не должны приниматься билли об опале или законы ex post facto. Не должны устанавливаться подушные подати или иные прямые налоги иначе как в соответствии с переписью или исчислением населения, проведение которого предписано выше[8]. Не должны облагаться налогом или пошлиной товары, вывозимые из любого штата. Не должно отдаваться предпочтение — в силу какого-либо постановления о торговле или государственных доходах — портам одного штата перед портами другого; суда, следующие в какой-либо штат или из штата, не должны принуждаться к заполнению таможенных деклараций и уплате пошлин. Не должны выдаваться деньги из казначейства иначе как на основе ассигнований, предписанных законом; сообщения и отчёты о поступлениях и расходах всех государственных денег должны периодически публиковаться. Соединённые Штаты не жалуют никаких дворянских титулов; ни одно лицо, занимающее какую-нибудь приносящую доход или официальную должность на службе Соединённых Штатов, не должно без согласия Конгресса принимать какое-либо подношение, вознаграждение, должность или титул любого рода от какого-либо короля, принца или иностранного государства.

Импорт рабов в США был разрешён до 1 января 1808 года, в день, когда закончилось действие ограничений на право Конгресса принимать подобное решение. До этого Конгресс имел право лишь вводить пошлину, не превышающую 10 долларов за каждого раба.

Право habeas corpus — возможность арестованного требовать своей доставки в суд для проверки правомерности ареста гарантировано Конституцией. Временное ограничение этого права возможно лишь во время восстания или вторжения. При этому Верховный Суд разъяснил, что даже во время действия такого ограничения гражднаские лица не подсудны военным трибуналам, если только гражданские суды не прекратили свою деятельность.

Закон не может определять виновность отдельных лиц — это исключительные полномочия судов. Кроме того, закон запрещает наказывать кого за действия, которые на момент их совершения преступлением не считались. Следует отметить, что Конституция США не запрещает принимать законы с обратной силой в гражданский правоотношениях.

Ни при каких обстоятельствах не могут вводится налоги на перевозку товаров между штатами, таким образом Конгресс лишён возможности поддерживать отдельные штаты вводя пошлины за ввоз в них товаров из других штатов. Все налоги собираются в государственную казну и распределяются согласно закону. Таким образом одной из важнейших задач Конгресса является принятие законов о расходах государственного бюджета.

Конгресс не имеет права предоставлять дворянские титулы. Кроме того, государственные служащие должны получать от Конгресса разрешение на получение любых подарков, платежей, должностей или титулов от иностранных государств или их правителей. Однако простые граждане в подобных правах не ограничены.

Нынешнее законодательство заранее разрешает государственным служащим принимать подарки и награды других государств устанавливая ограничения на суммы подарков, а также обстоятельства их получения (например, государственный служащий может принять почетное звание другого государства в случае, если отказ от такого титула не приемлем по дипломатическим причинам или может быть сочтён оскорблением).

Часть 10: Ограничения полномочий штатов

Ни один штат не может заключать какой-либо договор, вступать в союз или конфедерацию, выдавать свидетельства на каперство и репрессалии, чеканить монету, выпускать кредитные билеты, уплачивать долги чем-либо иным, кроме золотой и серебряной монеты, принимать билли об опале, законы ex post facto или законы, нарушающие договорные обязательства, либо жаловать дворянские титулы. Ни один штат не может без согласия Конгресса облагать какими-либо пошлинами или сборами ввоз или вывоз товаров, за исключением случаев, когда это может быть совершенно необходимо для исполнения инспекционных законов штата; чистый доход от всех сборов и пошлин, установленных штатом на ввоз или вывоз товаров, поступает в распоряжение казначейства Соединённых Штатов; все таковые законы подлежат контролю Конгресса и могут быть им пересмотрены. Ни один штат не может без согласия Конгресса устанавливать какие-либо тоннажные сборы, содержать войска или военные суда в мирное время, заключать какое-либо соглашение или договор с другим штатом или с иностранной державой либо вести войну, если только он уже не подвергся вторжению или не находится в такой неотвратимой опасности, при которой недопустимо промедление.

Штатам запрещено исполнять некоторые функции, закрепленные исключительно за федеральным правительством. Так ни один штат не может иметь собственной валюты — все штаты используют исключительно доллары США.

Запрет нарушать «договорные обязательства» является достаточно сложным для трактовки. В общем случае это положение означает, что когда штат вступает в любые правоотношения он имеет те же обязательства, что и физические и юридически лица. Так штат продав кому-либо земельный участок не может затем отменить своё решение и забрать участок назад. Взяв на себя обязательства оплатить некую работу штат не может законом освободить себя от этих обязательств.

Штаты, как и Конгресс, не могут устанавливать пошлины за ввоз товаров из других штатов, за исключением сборов, связанных с проведением инспекции прибывающих грузов. При этом Конгресс имеет возможность законом пересмотреть подобные «инспекционные сборы». Подоходный налог жителей штата перечисляется в федеральную казну и не может быть использован казной штата.

Штаты в мирное время не могут содержать армию. Однако, им не запрещено организовывать милицию. На данный момент в штатах существуют такие организации как Национальная гвардия и Милиция Штата, находящиеся под надзором федерального правительства.

Запрет штатам заключать договора между собой без согласования с Конгрессом направлен на невозможность штатов усиливать свою политическую власть в обход федерального правительства. Считается, что в недалёком будущем возможны серьёзные судебные процесс касательно трактовки этих положений Конституции. Это связано с подписанием рядом штатов Национального договора о прямом голосовании, в котором штаты соглашаются, что Президентом США должен быть избран человек, набравший большинство голосов избирателей, в отличие от нынешней системы, дающей возможность победить кандидату, не имеющему поддержки большинства. Юридически для реализации данного договора достаточно поменять систему назначения выборщиков Президента, согласившись, что все голоса выборщиков должны быть отданы человеку, набравшему большинство голосов по стране в целом. Поскольку штаты вольны менять правила назначения выборщиков такой Договор сам по себе не противоречит правилам выборов Президента. Тем не менее остаётся вопрос, не нарушают ли Штаты положение, запрещающее подписание договоров между штатами.

Ссылки

• [www.senate.gov/reference/resources/pdf/presvetoes.pdf Davis, Z. (2001). «Presidential Vetoes, 1989—2000.»]
• [law.justia.com/constitution/us/ Kilman, J. & Costello, G. (Eds). (2000). The Constitution of the United States of America: Analyis and Interpretation.]
• [www.law.cornell.edu/anncon/html/art1toc_user.html CRS Annotated Constitution: Article 1]
• [www.tifis.org/oclause.html «Resources Regarding the Origination Clause»] (from TIFIS)
• [www.c-span.org/questions/ National Cable Satellite Corporation. (2003). «Capitol Questions.»]

Отрывок, характеризующий Первая статья Конституции США

– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.
Все, очевидно, несомненно знали, что они были преступники, которым надо было скорее скрыть следы своего преступления.
Пьер заглянул в яму и увидел, что фабричный лежал там коленами кверху, близко к голове, одно плечо выше другого. И это плечо судорожно, равномерно опускалось и поднималось. Но уже лопатины земли сыпались на все тело. Один из солдат сердито, злобно и болезненно крикнул на Пьера, чтобы он вернулся. Но Пьер не понял его и стоял у столба, и никто не отгонял его.
Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели на его место, и французские войска, стоявшие фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. Двадцать четыре человека стрелков с разряженными ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим местам, в то время как роты проходили мимо них.
Пьер смотрел теперь бессмысленными глазами на этих стрелков, которые попарно выбегали из круга. Все, кроме одного, присоединились к ротам. Молодой солдат с мертво бледным лицом, в кивере, свалившемся назад, спустив ружье, все еще стоял против ямы на том месте, с которого он стрелял. Он, как пьяный, шатался, делая то вперед, то назад несколько шагов, чтобы поддержать свое падающее тело. Старый солдат, унтер офицер, выбежал из рядов и, схватив за плечо молодого солдата, втащил его в роту. Толпа русских и французов стала расходиться. Все шли молча, с опущенными головами.
– Ca leur apprendra a incendier, [Это их научит поджигать.] – сказал кто то из французов. Пьер оглянулся на говорившего и увидал, что это был солдат, который хотел утешиться чем нибудь в том, что было сделано, но не мог. Не договорив начатого, он махнул рукою и пошел прочь.


После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.


В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.


Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.