Первая франко-дагомейская война

Первая франко-дагомейская война
Основной конфликт: Колониальный раздел Африки
Дата	21 февраля 1890 — 4 октября 1890
Место	побережье современного Бенина
Причина	спор о принадлежности Порто-Ново и Котону
Итог	Дагомея отказалась от прав на Котону и Порто-Ново
Противники
Дагомея Франция Франция, королевство Порто-Ново
Командующие
Беханзин Себастьян Терийон
Силы сторон
8 тысяч Франция — 709—759 Порто-Ново — 500
Потери
1—2 тысячи 16 убитых, 83 раненых

Первая франко-дагомейская война (21 февраля 1890 — 4 октября 1890 года) — боевые действия между Францией и государством Дагомея африканского народа фон.

Предыстория

В 1851 году был подписан договор о дружбе между Францией и королевством Дагомея, в результате чего французские торговцы и миссионеры получили право действовать в Дагомее, которая тогда занимала территорию от морского побережья до центральной части современного Бенина. Одним из основных данников Дагомеи было небольшое прибрежное королевство Порто-Ново, которое богатело благодаря торговле рабами. В 1861 году британские военные суда, занимавшиеся борьбой с работорговлей, обстреляли Порто-Ново, и местный властитель обратился к французам за защитой, однако Дагомея опротестовала французское вмешательство. Другим источником разногласий между Дагомеей и Францией стал статус порта Котону: французы считали, что порт принадлежит им согласно договору, подписанному с представителями Дагомеи в Уиде, однако дагомейцы игнорировали французские претензии и продолжали собирать налоги и пошлины в Котону.

В 1874 году на трон Порто-Ново взошёл король Тоффа. После дагомейского нападения 1882 года он заключил договор о защите с Францией, однако дагомейцы продолжали совершать набеги. В марте 1889 года дагомейцы атаковали одну из деревень в Уэме и, сказав, что трёхцветный флаг защитит его, обезглавили деревенского старосту, завернув его голову в французский флаг. Для разрешения конфликта французы послали миссию в Абомей, однако наследник престола Беханзин сделал так, что переговоры завершились впустую.

Боевые действия

Французы ответили на обострение обстановки увеличением численности своих войск в Котону до 359 человек (299 из них — Сенегальские стрелки и прошедшие французскую подготовку сенегальцы и габонцы). 21 февраля 1890 года французы арестовали высших дагомейских чиновников в Котону и принялись укреплять город; начались стычки с местной милицией. Вскоре вести об этом достигли Абомея, и дагомейские войска двинулись к побережью, рассчитывая вернуть Котону под дагомейский контроль раз и навсегда.

Битва при Котону

4 марта 1890 года несколько тысяч дагомейских солдат, совершив ночной марш, в 5 утра атаковали частокол вокруг Котону. Находясь снаружи от ограды, они просунули сквозь неё свои мушкеты и обстреливали внутреннюю зону, некоторые из них преодолели защитный периметр и завязали бой внутри. После нескольких часов боя, временами переходившего в рукопашные схватки, дагомейцы отступили. Потери французов были небольшими, дагомейцы потеряли несколько сот человек (из них 129 остались лежать внутри французских оборонительных позиций).

Битва при Ачупа

После атаки на Котону дагомейцы отправили войска против Порто-Ново. Получив подкрепления, французы в составе 350—400 человек при 3 орудиях выдвинулись им наперехват; в качестве передового отряда с французами шло 500 человек от короля Порто-Ново. Противники столкнулись друг с другом в нескольких километрах от города Ачупа. Дагомейцы обратили в бегство портоновские силы, однако находившаяся при них группа стрелков сумела удержать позицию, что дало время основным французским силам построиться в защитное каре. Дагомейцы много раз атаковали французское каре на пути к Порто-Ново, но сам город штурмовать не стали.

Итоги

Дагомейцы больше не предпринимали атак против Котону или Порто-Ново. 3 октября 1890 года Дагомея подписала договор, в соответствии с которым признавало королевство Порто-Ново французским протекторатом, а также отказывалось от порта Котону в обмен на ежегодную выплату Францией 20 тысяч франков в качестве компенсации таможенных сборов.

Отрывок, характеризующий Первая франко-дагомейская война

Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]