Первое правительство Тимошенко

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Политика — Портал:Политика
Украина

Эта статья — часть серии:
Политическая система
Украины

Государственный строй


Конституция Украины


Президент Украины


Кабинет Министров


Верховная рада


Судебная система


Административное деление


Политическая система


Первое правительство Украины после «Оранжевой революции» и избрания Виктора Ющенко президентом просуществовало с февраля по сентябрь 2005. Состав его был крайне разнородным, поскольку Виктор Ющенко попытался удовлетворить претензии на властные полномочия всех своих основных сторонников, представлявших разные политические группировки. Конфликты внутри правительства и между различными ветвями власти начались практически с первого же дня. В руководстве страны наметились три центра власти — правительство (Юлия Тимошенко), Совет национальной безопасности и обороны, полномочия которого специально были расширены (Пётр Порошенко), и секретариат президента (госсекретарь Александр Зинченко).





Состав Кабинета Министров

В соответствии со статьей 114 Конституции Украины от 28 июня 1996 г., в состав Кабинета министров Украины входили: премьер-министр Украины, первый вице-премьер-министр, три вице-премьер-министра, министры.

После даты назначения или освобождения от должности членов Кабинета министров стоит номер соответствующего указа президента Украины.

Члены правительства расположены в списке в хронологическом порядке по дате их назначения.

  • Тимошенко Юлия Владимировна — Премьер-министр Украины (4 февраля 2005 г., № 144/2005 — 8 сентября 2005 г., № 1234/2005)
  • Кинах Анатолий Кириллович — Первый вице-премьер-министр Украины (4 февраля 2005 г., № 145/2005 — 27 сентября 2005 г., № 1376/2005)
  • Рыбачук Олег Борисович — Вице-премьер-министр Украины (4 февраля 2005 г., № 146/2005 — 7 сентября 2005 г., № 1229/2005)
  • Томенко Николай Владимирович — Вице-премьер-министр Украины (4 февраля 2005 г., № 147/2005 — 8 сентября 2005 г., № 1237/2005)
  • Безсмертный Роман Петрович — Вице-премьер-министр Украины (4 февраля 2005 г., № 148/2005 — 27 сентября 2005 г., № 1344/2005)
  • Барановский Александр Петрович — Министр аграрной политики Украины (4 февраля 2005 г., № 149/2005 — 27 сентября 2005 г., № 1355/2005)
  • Луценко Юрий Витальевич — Министр внутренних дел Украины (4 февраля 2005 г., № 150/2005 — 27 сентября 2005 г., № 1367/2005)
  • Терехин Сергей Анатольевич — Министр экономики и по вопросам европейской интеграции Украины (4 февраля 2005 г., № 151/2005 — 16 мая 2005 г., № 786/2005), Министр экономики Украины (16 мая 2005 г., № 787/2005 — 27 сентября 2005 г., № 1371/2005)
  • Тарасюк Борис Иванович — Министр иностранных дел Украины (4 февраля 2005 г., № 152/2005 — 27 сентября 2005 г., № 1359/2005)
  • Билозир Оксана Владимировна — Министр культуры и искусств Украины (4 февраля 2005 г., № 153/2005 — 16 мая 2005 г., № 788/2005), Министр культуры и туризма Украины (16 мая 2005 г., № 789/2005 — 27 сентября 2005 г., № 1374/2005)
    • Родилась в 1957 году в Ровенской области. Закончила Львовскую государственную консерваторию и Дипломатическую академию Украины. Народная артистка Украины, эстрадная певица, заведует кафедрой Киевского национального университета культуры и искусств. Билозир — ближайшая подруга жены Виктора Ющенко Катерины Чумаченко, она крестила президентских детей. С 1979 года Билозир — солистка вокально-инструментального ансамбля «Ватра», с 1994 года — солистка группы «Оксана». В 2002-м стала депутатом, в 2004-м — главой Социально-христианской партии Украины.
  • Гриценко Анатолий Степанович — Министр обороны Украины (4 февраля 2005 г., № 154/2005 — 30 сентября 2005 г., № 1398/2005)
  • Николаенко Станислав Николаевич — Министр образования и науки Украины (4 февраля 2005 г., № 155/2005 — 27 сентября 2005 г., № 1363/2005)
  • Полищук Николай Ефремович (Поліщук Микола Єфремович) — Министр здравоохранения Украины (4 февраля 2005 г., № 156/2005 — 27 сентября 2005 г., № 1375/2005)
  • Игнатенко Павел Николаевич — Министр охраны окружающей природной среды Украины (4 февраля 2005 г., № 157/2005 — 27 сентября 2005 г., № 1361/2005)
    • До назначения на этот пост — депутат Верховной Рады. Под контроль его министерства планируется перевести комитет по природным ресурсам.
  • Плачков Иван Васильевич — Министр топлива и энергетики Украины (4 февраля 2005 г., № 158/2005 — 27 сентября 2005 г., № 1351/2005)
    • Ранее возглавлял компанию «Киевэнерго». Этот пост — благодарность Виктора Ющенко киевскому городскому голове Александру Омельченко, с которым близок Иван Плачков, за поддержку, оказанную городскими властями участникам «оранжевой революции».
  • Шандра Владимир Николаевич — Министр промышленной политики Украины (4 февраля 2005 г., № 159/2005 — 27 сентября 2005 г., № 1365/2005)
  • Червоненко Евгений Альфредович — Министр транспорта и связи Украины (4 февраля 2005 г., № 160/2005 — 28 сентября 2005 г., № 1395/2005)
    • Накануне президентских выборов 2004 года именно он вывез Виктора Ющенко на лечение в Вену после предполагаемого отравления, обеспечив его охрану в сложный период политической борьбы.
  • Павленко Юрий Алексеевич — Министр Украины по делам семьи, детей и молодежи (4 февраля 2005 г., № 161/2005 — 1 марта 2005 г., № 400/2005), Министр Украины по делам молодежи и спорта (1 марта 2005 г., № 401/2005 — 27 сентября 2005 г., № 1357/2005)
    • Родился в 1975. С 2002 года — депутат Верховной Рады. До этого работал журналистом. Последнее место работы — пресс-служба пивоваренного комбината «Славутич».
  • Пинзеник Виктор Михайлович — Министр финансов Украины (4 февраля 2005 г., № 162/2005 — 28 сентября 2005 г., № 1393/2005)
  • Жвания Давид Важаевич — Министр Украины по вопросам чрезвычайных ситуаций (4 февраля 2005 г., № 163/2005 — 7 мая 2005 г., № 756/2005), Министр Украины по вопросам чрезвычайных ситуаций и по делам защиты населения от последствий Чернобыльской катастрофы (7 мая 2005 г., № 757/2005 — 27 сентября 2005 г., № 1348/2005)
  • Зварич Роман Михайлович — Министр юстиции Украины (4 февраля 2005 г., № 164/2005 — 27 сентября 2005 г., № 1373/2005)
  • Кириленко Вячеслав Анатольевич — Министр труда и социальной политики Украины (4 февраля 2005 г., № 165/2005 — 27 сентября 2005 г., № 1346/2005)
  • Крупко Петр Николаевич — Министр Кабинета Министров Украины (23 марта 2005 г., № 525/2005 — 27 сентября 2005 г., № 1369/2005)
  • Тополов Виктор Семенович — Министр угольной промышленности Украины (18 августа 2005 г., № 1163/2005 — 27 сентября 2005 г., № 1353/2005)

Указом Президента Украины от 8 сентября 2005 года № 1234/2005 в связи с отставкой Премьер-министра Украины принята отставка всего состава Кабинета Министров Украины, членам Кабинета Министров Украины поручено исполнять свои полномочия до начала работы вновь сформированного Кабинета Министров Украины, исполнение обязанностей Премьер-министра Украины поручено Еханурову Юрию Ивановичу.

Утверждение правительства

4 февраля 2005 года Верховная Рада Украины подавляющим большинством голосов (375 депутатов) утвердила Юлию Тимошенко новым премьер-министром страны.

В тот же день был оглашён состав кабинета министров — тринадцатого в истории независимой Украины. Кабинет министров провозгласил своей первоочередной целью интеграцию в Евросоюз. Были подписаны президентские указы о назначении новых губернаторов областей (см. Главы регионов Украины).

Назначение Юлии Тимошенко поддержали все фракции, даже новая оппозиция — социал-демократы и фракция Януковича «Регионы Украины» — отдали Тимошенко большинство голосов. Не голосовали лишь коммунисты, которые, за исключением трёх депутатов, перед голосованием демонстративно покинули зал.

17 министерских портфелей из 21 и 15 губернаторских постов получили действующие депутаты Верховной Рады. Президент также назначил главой Службы безопасности Украины (СБУ) депутата Александра Турчинова, считающегося «правой рукой» Юлии Тимошенко. Большинство министерских портфелей досталось представителям «Нашей Украины» Виктора Ющенко, три места получили социалисты. Представлены также Блок Юлии Тимошенко и Партия промышленников и предпринимателей Украины. Сама Тимошенко сдала свой депутатский мандат и пообещала, что так же поступят все её коллеги, получившие посты в правительстве. Однако это произошло очень не скоро: проблема была в том, что многие депутаты-министры были избраны по мажоритарной системе, а на тот момент из-за приближающихся очередных выборов довыборы бы не проводились, так что «оранжевые» теряли голоса в парламенте.

Характеристика правительства

Новое правительство — 13-е в истории независимой Украины — самое молодое по возрасту и, по-видимому, наиболее евроориентированное за всю её историю. В правительстве была введена новая должность вице-премьера по вопросам европейской интеграции, а во всех министерствах созданы департаменты евроинтеграции.

Все силовые ведомства Украины впервые в её истории возглавили гражданские министры.

При формировании правительства был нарушен изначально заявленный принцип отделения бизнеса от власти. Предпринимателями являлись К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 5429 дней], например, Давид Жвания и Евгений Червоненко, получившие министерские посты за активную поддержку Ющенко в период предвыборной кампании.

Специалисты К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 5429 дней] с первых же дней отмечали, что этот состав правительства — не единая команда, а результат компромисса, оптимального с точки зрения тех политических сил, которые победили в «оранжевой революции». Его программа основывалась не на отраслевом, а на функциональном принципе. Юлия Тимошенко служила своего рода задающим генератором, причём из её заместителей лишь один — Анатолий Кинах — имел ранее отношение к реальному управлению экономикой, так что контроль над ключевыми отраслями формально оставался в ведении Тимошенко. Сама же Юлия Владимировна впоследствии утверждала: «От меня там мало что зависело… Я пыталась в любых обстоятельствах сдерживать развал команды и сохранить единство с Президентом… не стоило любой ценой сохранять мир и покой, соглашаясь на назначения непрофессиональных и бизнес-ангажированных министров» ([www.pravda.com.ua/news/2006/2/17/38861.htm укр.]) и «Вы считаете, что я была у власти? Вы считаете, что я формировала правительство? … Да нет! Я была заложником этой ситуации» ([www.obozrevatel.com/news/2007/6/4/173706.htm укр.]).

Административная реформа

Виктор Ющенко и Юлия Тимошенко приступили к реформе системы исполнительной власти, приняв решение о ликвидации ряда государственных комитетов и передаче их функций министерствам.

При Кучме на Украине действовали 45 различных ведомств, фактически приравненных к министерствам.

12 февраля 2005 года Юлия Тимошенко сообщила о планируемой ликвидации 14 комитетов, функции которых перейдут профильным министерствам.

В частности, предстояло ликвидировать:

  • госкомитет по Чернобылю
  • госкомитет природных ресурсов
  • госдепартамент исполнения наказаний
  • госкомитет по спорту
  • госкомитет по делам ветеранов
  • государственную налоговую администрацию
  • государственную таможенную службу
  • госкомитет по вопросам развития предпринимательства.

Реализация этих планов была возложена на вице-премьера по административной реформе Романа Бессмертного.

Самые серьёзные изменения ожидали СБУ — Службу безопасности Украины. На базе СБУ было намечено создать две структуры с одним подчинением — национальную разведку и национальное бюро расследований. В ведение национального бюро расследований планировалось передать контрразведку и все вопросы, затрагивающие государственную безопасность. За реформирование СБУ отвечал Александр Турчинов.

Отношение к деятелям прежнего режима

26 февраля 2005 года правительство Украины на внеочередном закрытом заседании отменило постановление #15-р от 19 января 2005 года, которым и. о. премьера Украины Николай Азаров предоставил бывшему президенту Леониду Кучме пожизненное денежное содержание и ряд льгот.

Конфликты внутри украинского руководства

В конце марта — начале апреля противоречия внутри украинского руководства, между командами Юлии Тимошенко и Виктора Ющенко, перестали быть тайными и вышли на публичный уровень.

Порошенко

Многие на Украине были недовольны назначением Тимошенко на пост премьера. Прежде всего в этой связи называли секретаря Совета национальной безопасности и обороны Петра Порошенко, который сам изначально рассчитывал на пост премьер-министра. Именно Порошенко со стороны Украины было поручено президентом неофициально курировать двустороннюю президентскую комиссию, о создании которой договорились Ющенко и Путин в Киеве.

Уже 14 апреля глава житомирской областной организации партии Юлии Тимошенко «Батькивщина» Олег Антипов заявил, что Тимошенко сказала ему, что, вероятно, её сместят с поста главы кабинета в мае или в сентябре. Позднее её прогноз оправдался.

В апреле же, после публикаций в прессе, Тимошенко была вынуждена выступить с опровержением: «Вполне очевидно, что на Украине есть определенные круги, которые просто бредят о подобном развитии событий. Однако их мечты не имеют никакого шанса на воплощение». Виктор Ющенко также опроверг информацию о возможности отставки премьер-министра Юлии Тимошенко. «Это просто глупости, — сказал Ющенко. — Юлия Владимировна будет долго работать и жить будет долго. Не дай бог, чтобы там были какие-то подозрения».

Ещё 29 марта Виктор Ющенко публично признал, что в его команде существует конфликт между Юлией Тимошенко и Петром Порошенко и что он «пытается эти разногласия уладить». В Киеве считали, что борьба в первую очередь идёт за право влияния на президента. Ющенко признался, что иногда опасается «специфической позиции» премьера, а потому даёт все больше полномочий Порошенко — так, например, по мысли Ющенко, Совет национальной безопасности и обороны должен стать «единственным местом, где будут приниматься все стратегические решения».

Сама Юлия Тимошенко признавала, что все утверждения сотрудников Кабинета министров проходят лишь после согласования их кандидатур с Порошенко.

Ющенко

В очередной раз отношения внутри украинского руководства подверглись тяжёлым испытаниям в связи с острейшим топливным кризисом, охватившим Украину в апреле — мае 2005 года и потребовавшим личного вмешательства президента Ющенко, обвинившего в эскалации бензинового кризиса собственное правительство, работа которого «не отвечала принципам рыночной экономики».

Публичный конфликт Виктора Ющенко и Юлии Тимошенко привёл к тому, что президент фактически предложил Тимошенко подать в отставку «и идти вместе с оппозицией дудеть в дудки и стучать в барабаны».

Ющенко обвинил правительство и в серьёзном отставании от графика, который обеспечил бы Украине вступление в ВТО уже в 2005 году. По его мнению, Тимошенко ввела слишком много ограничений в нескольких отраслях украинской экономики, что создало новые препятствия на пути вступления в ВТО.

Хотя Тимошенко приняла критику президента и пообещала выполнить его указания, она, тем не менее, объявила о том, что Служба безопасности Украины по её поручению расследует причины бензинового кризиса и назовёт его организаторов «за пределами Украины и внутри страны». Службу безопасности возглавлял Александр Турчинов, ближайший соратник Тимошенко по партии «Батькивщина».

Анатолий Кинах

В середине мая в конфликт с премьером вступил её первый заместитель Анатолий Кинах (считавшийся человеком, приближённым к Петру Порошенко).

Поводом для конфликта стал так называемый «список Кинаха» — перечень предприятий, приватизация которых должна быть пересмотрена. Первый вице-премьер подготовил этот список по поручению Виктора Ющенко без консультаций с премьером. Юлия Тимошенко, в свою очередь, являлась противником «списочной реприватизации» и выступала за принятие закона о реприватизации с фиксированными критериями.

Кинах в ответ обвинил Тимошенко в популизме, выразившемся в замораживании цен на нефтепродукты и мясо.

Экономическая деятельность правительства

Попытка пересмотра итогов приватизации

8 февраля 2005 года правительство отозвало из Верховной Рады проект государственной программы приватизации на 2005 год. Кроме того, правительство обратилось в Генеральную прокуратуру с поручением до 14 февраля проанализировать законность приватизации каждого объекта, отданного в частную собственность.

12 февраля правительство отменило постановление предыдущего кабинета министров о порядке приватизации компании «Криворожсталь».

В июне 2004 года комбинат достался консорциуму «Инвестиционно-металлургический союз», образованному донецкой System Capital Management Рината Ахметова и «Интерпайпом» Виктора Пинчука. Остальные крупные участники не были допущены к торгам. Конкурс сопровождался громким международным скандалом — Фонд госимущества Украины ввёл в конкурс дополнительное условие, лишившее всех зарубежных участников возможности участвовать в приватизации. В результате при стартовой цене $714,3 млн ИМС купил предприятие за $800 млн. На президентских выборах 2004 Ринат Ахметов поддерживал противника Виктора Ющенко — Виктора Януковича, а Виктор Пинчук — зять Леонида Кучмы.

Отмена итогов приватизации «Криворожстали» была одним из пунктов предвыборной программы Виктора Ющенко.

10 февраля 2005 года глава специальной комиссии Верховной Рады по приватизации Валентина Семенюк (Социалистическая партия Украины) объявила, что намерена оспорить в судах законность продажи ещё пяти предприятий:

  • горнорудный холдинг «Укррудпром» (находится под контролем Рината Ахметова, Виктора Пинчука, украинских групп «Приват» и «Смарт-груп»),
  • Никопольский завод ферросплавов (контролируется Виктором Пинчуком и занимает 11,5% мирового рынка ферросплавов),
  • Черноморский судостроительный завод,
  • Николаевский глинозёмный завод (97,5 % акций контролируют предприятия российской группы «Базовый элемент»)
  • Запорожский алюминиевый завод (68 % акций принадлежат компании «Авто-ВАЗ-Инвест»).

16 февраля Юлия Тимошенко выступила с заявлением о масштабах предстоящего пересмотра итогов приватизации в стране. Вступив в противоречие с Виктором Ющенко, который говорил за день до этого о «нескольких десятках» предприятий, она заявила, что речь идёт о судебном возвращении в руки государства трёх тысяч предприятий, «незаконно приватизированных» за последние пять лет.

По мнению экспертов, это заявление следовало расценивать как политическое, а не экономическое, и целью его было устрашение тех, кто будет сопротивляться реформам либо финансировать радикальную оппозицию. На практике, однако, столь массовую реприватизацию осуществить было невозможно. Последующие события доказали их правоту. Заявление Тимошенко вызвало бурную реакцию как на Украине, так и за рубежом. В результате она была вынуждена внести коррективы, заявив, что ни о какой «реприватизации» речи быть не может.

Тем не менее 7 апреля Верховная Рада по представлению Виктора Ющенко назначила главой Фонда государственного имущества Валентину Семенюк — одну из активистов Социалистической партии Украины Александра Мороза. Причём если сам Александр Мороз считается вполне прагматичной фигурой, способной достигать разумных компромиссов, то Семенюк, наоборот, стремится проявить себя в качестве леворадикального политика. Она зарекомендовала себя ярым борцом с «преступной приватизацией». Семенюк не только подтвердила намерение провести кампанию по деприватизации, но и выразила сомнения в необходимости передавать в частные руки предприятия в стратегических отраслях экономики.

После длительных дискуссий 16 июня президент Украины Виктор Ющенко, председатель Верховной Рады Владимир Литвин и Юлия Тимошенко подписали меморандум о гарантиях прав собственности и обеспечения законности при их реализации. После подписания документа Виктор Ющенко заявил, что «украинская власть поставила точку в дискуссии по проблемным вопросам приватизации». Реприватизации не будет, поскольку в бюджете на это нет средств.

ТЭК

Нефть и нефтепродукты

16 февраля правительство приняло постановление о запрете реэкспорта нефти, якобы осуществляемого с территории Украины российскими компаниями. Это решение сразу же вызвало конфликт внутри правительства (министр юстиции Украины Роман Зварич, отказавшийся поддержать эту инициативу, подал прошение об отставке) и заставило вмешаться президента Ющенко.

С 1 марта был введён 20% НДС на импорт российской нефти, принимаемый к оплате лишь деньгами. При этом постановление о запрете на реэкспорт нефти с территории Украины было отменено лишь 13 апреля.

Нововведения на украинском нефтяном рынке были восприняты многими экспертами как диктат по отношению к работающим на Украине российским нефтяным компаниям.

В апреле — мае в связи с ростом цен на нефтепродукты Юлия Тимошенко попыталась применить меры административного давления на российские нефтяные компании, контролирующие основной объём внутреннего рынка нефтепродуктов, и ввести государственное регулирование цен, что обернулось жестоким топливным кризисом и привело к личному вмешательству президента Виктора Ющенко.

С января 2005 года, по договорённости, достигнутой между Россией и Украиной при прежнем правительстве, Россия прекратила взимать НДС с поставок нефти на украинские НПЗ. В то же время Россия, частично компенсируя потери своего бюджета, ввела экспортные пошлины. А нефтяные компании, в свою очередь, вынуждены были повысить цены на нефтепродукты на украинском рынке, чтобы не снижать рентабельность производства. Цены на АЗС республики достигли российского уровня — 60 центов за литр.

В апреле 2005 года украинское правительство предложило российским нефтяным компаниям, владеющим украинскими нефтеперерабатывающими заводами — Лукойлу, ТНК-ВР и «Татнефти» — добровольно снизить рентабельность производства, чтобы сохранить стабильность цен на рынке нефтепродуктов. Под давлением со стороны Юлии Тимошенко Лукойл и ТНК-ВР согласились заморозить цены на определённый период, однако уже в мае это привело к острому топливному кризису на Украине, поскольку нефтеперерабатывающие заводы отказались работать в убыток себе.

Юлия Тимошенко обвинила российских нефтяников в картельном сговоре, указав, что дефицит нефтепродуктов на украинском рынке создан искусственно. Споря с утверждением о том, что дефицит топлива связан с административным регулированием ценообразования, глава правительства назвала такой шаг вынужденным.

Юлия Тимошенко заявила о намерении довести до конца свою борьбу с российскими нефтяными компаниями. По её словам, правительство разработало меры, которые позволят кардинально изменить ситуацию на рынке и снять зависимость Украины от российской нефти:

  • создание новой сети государственных АЗС
  • строительство в припортовой зоне Одессы НПЗ, ориентированного на нероссийскую нефть
  • значительное увеличение объёмов импорта нефтепродуктов.

Ситуация, однако, потребовала личного вмешательства президента Ющенко, подписавшего во второй половине мая указ об отмене государственного регулирования цен на топливо. Ответственность за кризис президент полностью возложил на кабинет министров Украины, признав, что действия правительства не соответствовали принципам рыночной экономики.

Для разрешения кризиса Ющенко поручил правительству разработать законопроект об установлении нулевой ставки НДС на операции по транзиту нефти через территорию Украины; оптимизировать тарифы на транспортировку и транзит через территорию Украины нефти и нефтепродуктов; в течение месяца решить вопрос создания вертикально интегрированной схемы управления корпоративными правами, которые принадлежат государству в уставных фондах нефтяных и нефтеперерабатывающих компаний. Планируется, что национальная вертикально-интегрированная нефтяная компания Украины на базе ОАО «Укрнафта» будет контролировать 40-50% розничного рынка нефтепродуктов.

Пытаясь решить возникшую топливную проблему путём импортных закупок нефтепродуктов, Верховная Рада по просьбе правительства снизила ставку акцизного сбора и отменила ввозную пошлину на высокооктановые виды бензина и на дизельное топливо.

См. также Экономика Украины.

Газ

4 марта был освобождён от должности первый заместитель министра топлива и энергетики Украины и председатель правления НАК «Нафтогаз Украины» Юрий Бойко, которого сменил председатель Конгресса украинских националистов Алексей Ивченко.

Ивченко предстояло решить две задачи, которые потенциально могли ухудшить отношения Украины с Россией:

  • прекратить реверсивное движение российской нефти по нефтепроводу Одесса-Броды в Одессу — по мнению новых украинских властей, нефтепровод должен прокачивать казахскую нефть в направлении из Одессы в Броды, где нефтепровод соединяется с трубопроводом «Дружба»;
  • существенно изменить условия деятельности российско-украинского газотранспортного консорциума — или ликвидировать его.

Летом 2004 года, при президенте Кучме, между «Газпромом» и «Нафтогазом» были достигнуты договорённости о создании Международного консорциума по созданию и развитию газотранспортной системы Украины с уставным капиталом $35 млн, который должен был стать оператором поставок российского и среднеазиатского газа в Европу по территории Украины. «Газпром» перечислил свою долю ($17 млн), а весной 2005 года были готовы все регистрационные документы. Однако новые власти Украины сочли нецелесообразным передачу в собственность российской компании доли магистральных газопроводов республики.

Сорванный визит в Россию

4 апреля 2005 года, в то время как президент Виктор Ющенко отбыл с визитом в США, Юлия Тимошенко неожиданно объявила о полученном приглашении посетить с рабочим визитом Россию, где она была намерена встретиться с президентом РФ Владимиром Путиным, премьер-министром Михаилом Фрадковым, а также с представителями Российского союза промышленников и предпринимателей.

Юлия Тимошенко и Владимир Путин лично познакомились 19 марта во время визита Путина в Киев. Их переговоры прошли успешно, и Юлия Тимошенко заявила, что никаких нерешаемых проблем между Украиной и Россией нет. Она заверила гостя в своей готовности поддержать все обсуждавшиеся в момент визита российские инициативы, в том числе вопрос создания Единого экономического пространства. С тех пор вопрос о существующих в России уголовных делах против Тимошенко в Киеве считали неактуальным.

В качестве согласованных сроков визита назывались 14-15 апреля. Но 13 апреля стало известно, что визит откладывается.

Этому предшествовало заявление генерального прокурора Устинова (11 апреля), что дело в отношении Тимошенко не прекращено: «Она по-прежнему находится в розыске». Правда, он тут же добавил, что визит «будет осуществлён в соответствии с протоколом и международными нормами». Как заявил министр экономики Украины Сергей Терехин, заявление Устинова стало «единственной и главной причиной» того, что визит не состоится: «Когда перед первым визитом премьера в Россию делаются такие заявления прокурора — это международный скандал».

В конце января 2005, спустя два дня после назначения Тимошенко и. о. премьера, Устинов заявил, что в случае приезда в Россию она будет арестована. Однако 15 февраля, после того как Верховная Рада утвердила Тимошенко в должности, генеральный прокурор объявил, что «не будет никаких проблем, если она захочет приехать в Москву». Но уголовное дело закрыто не было. «Возможность приезда Тимошенко и продолжение расследования уголовного дела в её отношении никак между собой не связаны, расследование будет продолжаться», — отметил тогда Устинов. Это, правда, не помешало президенту Путину встретиться с Тимошенко в конце марта в ходе своего визита в Киев.

В качестве официальной версии украинская сторона сообщила, что визит перенесён по указанию президента Украины Виктора Ющенко, который якобы 13 апреля запретил командировки ответственных членов правительства за границу «в связи с необходимостью организации проведения в сжатые сроки большого объема весенне-полевых работ, а также безотлагательного решения проблем на рынке нефтепродуктов».

Более внятного ответа на вопрос о причинах переноса визита так и не было получено. Однако 20 апреля было объявлено, что Москву вместо Тимошенко посетит секретарь Совета национальной безопасности и обороны Украины (СНБОУ) Пётр Порошенко.

В конце концов Юлия Тимошенко посетила Россию лишь после ухода с поста премьер-министра, в сентябре 2005 года. В Москве она встретилась с представителями Генпрокуратуры, ответила на их вопросы и, по словам Тимошенко, все обвинения против неё были сняты.

См. также

Напишите отзыв о статье "Первое правительство Тимошенко"

Отрывок, характеризующий Первое правительство Тимошенко

– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.