Первоцветные

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Первоцветные

Primula vulgaris
Научная классификация
Международное научное название

Primulaceae Vent.

Роды
См. текст</div> </td></tr>

Систематика
на Викивидах

Изображения
на Викискладе
</tr>
</td></tr>

</table>

Первоцве́тные, или При́муловые (лат. Primuláceae) — семейство двудольных спайнолепестных растений весьма разнообразного внешнего вида: все они — травы, однолетние или многолетние; у последних развиты корневища, большей частью моноподиально ветвистые, а иногда (у рода Цикламен) и вздутые в виде клубня.





Распространение

Первоцветные распространены главным образом в умеренном климате Северного полушария и большей частью в альпийских областях; в Южном полушарии и в субтропиках они чрезвычайно редки.

В России

В европейской части России встречается около 25 представителей первоцветных, из которых наиболее часты следующие:

Описание

Наземные стебли или слабо развиваются, являясь в виде безлистной стрелки (у родов Первоцвет, Проломник), или достигают полного развития, бывают прямостоячими или лежащими (например, Вербейник монетчатый).

Листья лишены прилистников и у растений со слабо развитым наземным стеблем бывают собраны прикорневой розеткой; на развитом же стебле они располагаются попеременно, супротивно или кольчато. Большей частью листья цельные, редко лопастные или (у рода Hottonia) перистораздельные.

Цветки появляются поодиночке в пазухе листьев (у Очного цвета, Млечника, Седмичника) или собраны в головчатые соцветияВербейника тирсоцветного), кисти (у Hottonia, Samulus), метёлки (Вербейник обыкновенный), зонтики (у Первоцвета); прицветников никогда не бывает. Цветки правильные, обоеполые. Чашечка 4—10-зубчатая или 4—10-раздельная, большей частью остающаяся. Венчика редко (у Млечника) совсем не бывает, редко он раздельнолепестный (у Asterolinum, Apochoris), чаще же спайнолепестный, колокольчатый, ворончатый, колосовидный, тарелчатый, с 4—10-раздельным или 4—10-лопастным отгибом; в зеве венчика иногда находятся полые выросты или зубцы; в почкосложении венчик или полуприкрывающий (quincuncialis, y Первоцвета, Кортузы и др.), или скрученный (y Седмичника, Очного цвета). Число тычинок равно числу долей венчика; располагаются они против долей венчика и прикрепляются к его трубочке. Пыльники обращены внутрь цветка и вскрываются продольной трещиной. Пестик один; завязь верхняя, со многими семяпочками, сидящими на центральном семяносце; столбик с головчатым рыльцем; длина столбика в цветках одного и того же вида различна.

Плод — коробочка, вскрывающаяся зубчиками, створками или крышечкой (у Очного цвета, Centunculus). Семена содержат мясистый или розовый белок и небольшой зародыш.

Классификация

В системе APG III в это семейство в ранге подсемейств включены ряд других семейств. При этом выделяют четыре подсемейства и две трибы:[2]

  • Samoleae, включает 1 род — Samolus L.
  • Theophrasteae, включает 7 родов

Культивирование

Первоцветные — замечательные декоративные растения (виды Первоцвет, Дряква).

Роды

По данным сайта The Plant List, семейство насчитывает 68[3] родов.

Напишите отзыв о статье "Первоцветные"

Примечания

  1. Об условности указания класса двудольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Двудольные».
  2. По данным сайта GRIN (см. карточку растения).
  3. [www.theplantlist.org/1.1/browse/A/Primulaceae/ Primulaceae on The Plant List(англ.) (лат.)  (Проверено 11 сентября 2016)
  4. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 По классификации APG II относится к семейству Мирсиновые

Ссылки

Отрывок, характеризующий Первоцветные

В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.