Первый рейд Стюарта вокруг Макклеллана

Рейд Стюарта
Основной конфликт: Гражданская война в США
генерал Стюарт
Дата	12 июня - 15 июня 1862
Место	вирджинский полуостров
Итог	победа Конфедерации
Противники
США КША
Командующие
Макклелан, Джордж Джеб Стюарт
Силы сторон
Потомакская армия 1200
Потери
165 пленными 2

Первый рейд Стюарта вокруг Макклелана (Stuart's raid around McClellan) — кавалерийская операция, которую провел генерал Конфедерации Джеб Стюарт 12-15 июня 1862 года в ходе кампании на полуострове в годы американской гражданской войны. Это был первый рейд Стюарта, который принёс ему славу кавалерийского командира, и впоследствии он осуществил ещё два. Во время июньского рейда отряд Стюарта прошёл 150 миль, захватил в плен 165 солдат противника, уничтожил множество поездов и даже корабль. Июньский рейд Стюарта нельзя путать с аналогичным "Рейдом вокруг Макклелана" в октябре того же года.

Предыстория

Во время кампании на Полуострове армии Севера и Юга находились в тесном контакте на ограниченной территории, что практически не позволяло использовать кавалерию, которую отвели в тыл. Вскоре после сражения при Севен-Пайнс генерал Стюарт поручил своему адъютанту Джону Мосби проверить, не возводит ли федеральный главнокомандующий Макклелан укреплений на реке Топотоми. Мосби не смог пробраться к реке Топотоми, но направился в другую сторону и обнаружил, что коммуникации между Потомакской армией и складами на реке Памункей охраняются только кавалерийскими пикетами. Он сразу доложил об этом Стюарту, который приказал изложить наблюдения в письменном виде и 10 июня передал это донесение генералу Ли. 11 июня генерал Ли обсудил эту операцию на военном совете и утвердил её. Операция представлялась как набег на коммуникации противника, при том требовалось выяснить, насколько далеко тянется правый фланг армии противника. Ли готовил удар по армии противника, который предполагал атаку генерала Джексона на правый фланг. Таким образом, ему было важно знать, что находится на пути следования армии Джексона.

Для набега были выделены 1200 человек при двух орудиях. В набеге участвовал Руни Ли (сын генерала Ли) и Фицхью Ли, его племянник.

Рейд

Отряд Стюарта выступил из Ричмонда 12 июня в 02:00 и двинулся на север, изображая марш на соединение с Джексоном. Цели похода держались в строгом секрете. Пройдя 20 миль, отряд встал лагерем около Тэйлорсвилля. Утром 13 июня отряд двинулся на Гановер-Кортхаус, который был занят пикетами 5-го кавалерийского полка регулярной армии США. В 11:00 отряд Стюарта был замечен пикетом лейтенанта Эдварда Лэйба, который не придал этому факту серьёзного значения. Южане атаковали и отбросили пикеты, после чего подошли два федеральных эскадрона капитана Ройала, но их сил оказалось недостаточно. Атаку конфедератов возглавлял 9-й вирджинский полк подполковника "Руни" Ли, сына генерала Ли. При чем атаку возглавил молодой капитан Латанэ, который погиб, ранив капитана Ройала. В итоге федералы были отброшены со своих позиций. Фицхью Ли захватил и разорил лагерь 5-го кавалерийского полка, в котором некогда сам служил.

Теперь, когда задание генерала Ли было выполнено и положение на правом фланге противника в целом выяснено, перед Стюартом возникла дилемма: возвращаться ли обратно или продолжить рейд. Он решил продолжать. Джон Мосби писал:

Я очень боялся, что Стюарт остановится на этом, потому что видел, что ему выпадает шанс совершить нечто, ранее не бывалое. Его решение продолжать рейд показывает, что он обладал поистине гениальными способностями военачальника.

Отряд Стюарта двинулся дальше, к станции Тунсталл и пристани Гарлик. Они прошли недалеко от Уайт-Хауз, основной базы снабжения Потомакской армии, но Стюарт понимал, что у него недостаточно сил для нападения на эту базу.

Один эскадрон был послан к пристани Гарлик, где было сожжено множество вагонов, два корабля, и захвачено много пленных и лошадей. "Захват морского судна - это было нечто новое в тактике кавалерии", писал по этому поводу Мосби. Другой отряд был послан на станцию Тунсталл, где они повредили телеграфные провода и уничтожили склад. 15 или 20 человек, охранявшие склад, были захвачены без сопротивления. Уже ночью в лунном свете отряд пришёл к селению Таллейсвилль, где сделал остановку на три часа.

На рассвете 14-го июня отряд вышел к реке Чикахомини у Фордж-Бридж. Перейти реку вброд оказалось невозможно и люди Стюарта соорудили временный мост. В час дня мост был завершен и отряд перешёл Чикахомини. В момент завершения постройки моста неподалеку показался отряд улан - они захватили в плен одного отставшего солдата, но ничего более серьёзного не предприняли.

Утром 15-го июня отряд обошёл левый фланг армии МакКлелана и присоединился к основной армии.

Последствия

В результате рейда было захвачено 165 человек пленными и 260 лошадей и мулов. Количество захваченного оружия подсчитать не удалось.

Мосби писал, что рейд по тылам занял 48 часов, и отряд находился в пяти-шести милях от штаба Макклелана, и за все это время Макклелан не предпринял попытки перехватить их. "Макклелан был солдатом с большими организаторскими способностями и глубокими знаниями в искусстве войны - я имею в виду те случаи, где война ведется по правилам. Но он был не готов к ситуациям, где надо решать и действовать немедленно, он столкнулся с ситуацией, не имеющей прецедента. Тут он был беспомощен."

Один из федеральных офицеров писал, что набег произвел сильное волнение в армии и поколебал уверенность Севера в Макклелане. Этот рейд стал первым рейдом в истории той войны, и впоследствии такие рейды будут играть все более важную роль.

См. также

• Второй рейд Стюарта вокруг Макклелана

Ссылки

• [www.civilwarhome.com/stuartsride.html Stuart's Ride Around McClella] From "Lee's Lieutenants, Chapter XX, Stuart Justifies His Plume"
• [docsouth.unc.edu/fpn/mosby/mosby.html Мемуары Джона Мосби]
• [www.gallantpelham.org/articles/showart.cfm?id_art=38 Stuart's Ride Around McClellan]
• [vcwsg.org/PDF%20Files/Jeb%20Stuarts%20Ride.pdf Рапорт Стюарта (pdf)]
• [www.blackburn-tree.org/11-PA-Cav/articles/or_13_15jun62.htm Рапорт Митчелла] - Report of Capt. B. B. Mitchell, Eleventh Pennsylvania Cavalry, of operations in the vicinity of Charles City Bridge, or Jones' Bridge, June 12.

Отрывок, характеризующий Первый рейд Стюарта вокруг Макклеллана

– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.