Пердикка II

Пердикка II — македонский царь, правивший в 454 — 413 г. до н. э.. Принимал активное участие в Пелопоннесской войне между Афинами и Спартой.

Пердикка был сыном царя Александра I, после смерти которого отнял власть у старших братьев Филиппа и Алкета. По свидетельству Фукидида, Пердикка был сначала другом и союзником афинян, а потом поссорился с ними из-за того, что они заключили союз с его врагами — старшим братом Филиппом, которого он отстранил от престола и которого поддерживал одрисский царь, и элимейским князем Дердой из Верхней Македонии. По ходу Пелопоннесской войны Пердикка неоднократно мирился с афинянами, но потом вновь вступал с ними в войну, когда это входило в его планы.

Впрочем, поссорился он и со своими союзниками — спартанцами. Во время совместного похода против македонского племени линкестов гоплиты спартанского полководца Брасида, обозленные бегством войска Пердикки, перебили часть союзных македонцев и разграбили их имущество.

Не сделав значительных земельных приобретений, Пердикка II все же сохранил целостность страны под угрозой мощного одрисского царства во Фракии и ослабил влияние Афин на побережье, жизненно важном для Македонии. По описанию Фукидида постоянная армия Пердикки состояла из конной дружины, числом не более одной тысячи всадников, и наёмной пехоты из варваров. Пердикка побеждал больше с помощью войн, разжигаемых им между соседями и греческими государствами, чем своим собственным оружием.

От наложницы Пердикка имел сына Архелая, позднее захватившего власть, и другого сына от жены Клеопатры, погибшего, как считали в Греции, от рук Архелая в 7-летнем возрасте .

Библиография

• Фукидид, «История», М. 1993

Отрывок, характеризующий Пердикка II

«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.