Перейра да Силва, Жаир

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с именем Жаир.
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Перейра да Силва.
Жаир Перейра
Общая информация
Полное имя Жаир Перейра да Силва
Родился 25 мая 1946(1946-05-25) (77 лет)
Рио-де-Жанейро, Бразилия
Гражданство Бразилия
Позиция полузащитник
Информация о клубе
Клуб Завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1965—1966 Мадурейра ? (?)
1967—1969 Фламенго 11 (1)
1969—1972 Бонсусессо ? (4)
1972 →  Олария 31 (6)
1973 Санта-Круз (Ресифи) 18 (2)
1974—1977 Васко да Гама 23 (2)
1977—1978 Бангу 23 (2)
Тренерская карьера
1981 Кампу Гранди
1981 Понте-Прета
1982 Пайсанду
1983 Бразилия (мол.)
1985 Америка (Рио-де-Жанейро)
1985 Бразилия (мол.)
1986 Аль-Шабаб (Эр-Рияд)
1986 Аль-Джазира
1986 Бразилия (мол.)
1987 Крузейро
1987 Бразилия (мол.)
1988 Коринтианс
1988 Ботафого
1989 Атлетико Минейро
1990 Палмейрас
1990 Фламенго
1991—1992 Атлетико Минейро
1992 Крузейро
1992 Атлетико Мадрид
1993 Фламенго
1994 Васко да Гама
1994 Коринтианс
1995 Васко да Гама
1995 Крузейро
1996 Флуминенсе
1996 Брагантино
1996 Ботафого
1997 Атлетико Паранаэнсе
1997 Баия
1999 Серро Портеньо
1999 Брагантино
2000 Коритиба
2000 Америка Минейро
2001 Спорт Ресифи
2001—2002 Америка Минейро
2003 Аваи
2005 Сеара
2005 Форталеза
2006—2007 Кабофриенсе
2008 Мескита
2009 Итумбиара

* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.


Жаи́р Пере́йра да Си́лва (порт. Jair Pereira da Silva; род. Рио-де-Жанейро, 29 мая 1946) — бразильский футболист и футбольный тренер.

Стал известен широкой публике в 1967 году, благодаря переходу во «Фламенго», завершил карьеру футболиста в 1978 году, выступая за «Бангу». Самый знаменательный этап футбольной карьеры Жаира наступил, однако, с его решением стать тренером. В 1990 году «Фламенго» под его руководством впервые выиграл Кубок Бразилии.





Карьера игрока

Жаир Перейра был обнаружен скаутами в основном составе скромной «Мадурейры». Молодой Перейра вскоре после начала карьеры привлёк большое внимание местных жителей, а позже и президента «Фламенго», Луиса Роберто Брито Вейги, переход состоялся в 1967 году, когда Жаиру было всего 20 лет.

В новом клубе была достаточно жёсткая конкуренция за место в основе, и Перейра далеко не всегда её выигрывал, он выходил, в основном, на матчи дружеских турниров и прочих соревнований не высшей важности. В последний раз Перейра вышел в официальной игре за клуб ещё в 1967 году, однако, сменил клуб только в 1969, новым клубом стал «Бонусессо».

Он играл за «Бонусессо» до 1972 года, когда он был отдан арендован «Оларией», а затем перешёл в «Санта-Круз», ещё позже, в 1974 году он стал игроком соперников «Фламенго», «Васко да Гама», Жаир Перейра был на пике своей карьеры футболиста. На «Сан-Жануарио» Жаир Перейра завоевал титул чемпиона Лиги Кариока в 1977 году.

В 1978 году он перешёл в «Бангу», последний клуб, цвета которого он защищал в качестве игрока. После окончания карьеры игрока Перейра решил попробовать себя в тренерской деятельности.

Тренерская карьера

Если в качестве игрока Жаир Перейра имел в большинстве ситуаций скромный вид и постоянно нуждался в подстраховке товарищей по команде, то совсем обратная ситуация сложилась, когда он получил должность тренера.

Его первый шанс заявить о себе в новой роли представился в клубе «Кампу Гранди» в 1981 году, после этого была успешная работа в «Пайсанду», а затем в молодёжной сборной Бразилии в 1983 году, с которой он стал победителем молодёжного чемпионата мира, в той сборной играли такие будущие звёзды, как Дунга, Жилмар Попока, Бебето, Паулиньо Кариока и, конечно же, Ромарио. Перейра также участвовал в подготовке сборной Бразилии к Чемпионату мира 1994 года.

В 1985 году был переезд на Восток, но Перейра в скором времени вернулся назад в Бразилию, чтобы снова заняться молодёжной сборной и трижды подряд одержать победу на молодёжном чемпионате Южной Америки (в 1985, 1986 и 1987 годах), он покинул пост только после получения приглашения в большой клуб, «Крузейро».

После «Крузейро» он был назначен тренером вице-чемпиона страны, «Коринтианс». С этой командой Жаир получил свой первый действительно весомый титул, титул чемпиона Лиги Паулиста в 1988 году.

К 1990 году он уже успел потренировать такие клубы, как «Ботафого», «Америку» из Рио-де-Жанейро, «Атлетико Минейро» и «Фламенго». В последнем клубе его задачей было руководить командой, которая имела перспективы стать одним из лидеров бразильского футбола. И эксперимент удался: победа в кубке Бразилии, общий процент побед в 66,67% и девятое место в чемпионате.

Несмотря на хорошие результаты, Перейра был в конечном итоге уволен в начале следующего года. Это объяснялось сменой руководства и его предпочтением инвестировать в таланты молодых и перспективных тренеров.

После «Фламенго», Жаир Перейра продолжал свою тренерскую карьеру в «Крузейро» и «Атлетико Минейро», кроме того он успел один год поработать в Европе, в «Атлетико Мадрид», где в 1992 году выиграл кубок Испании по футболу.

В 1993 году состоялся очередной приход на «Гавеа». Но Жаиру в конечном итоге не удалось долго продержаться на посту, его заменил Карлиньос, бывший конкурент ещё в дни, когда они оба были футболистами «Фламенго». Карлиньос превосходил его на поле, следовательно, по мнению руководства, превосходил и на тренерской скамье. При рейтинге побед в 64,44% Жаир покинул клуб.

Он выиграл немало титулов и стал одним из самых популярных бразильских тренеров 90-х годов. Прискорбный эпизод, однако, подмочил репутацию Жаира. Это было в 1996 году, когда он тренировал «Флуминенсе» и не смог избежать вылета из элиты всего за год после того, как клуб выиграл Лигу Кариока.

Дальнейшая тренерская деятельность была несколько беднее на трофеи. Стоит отметить второе место в Лиге Паранаэнсе с «Атлетико Паранаэнсе» в 1997 году, выезд за границу, в Парагвай, чтобы тренировать «Серро Портеньо». Последним клубом Перейры стала «Итумбиара», откуда он ушёл в 2009 году.

Достижения

Как тренер

«Кампу-Гранди»

«Пайсанду»

  • Лига Параенсе: 1982

Бразилия (мол.)

«Коринтианс»

«Атлетико Минейро»

«Фламенго»

«Крузейро»

«Васко да Гама»

«Атлетико Мадрид»

«Америка»

«Форталеза»

  • Лига Сеаренсе: 2005

Как игрок

«Фламенго»

  • Кубок Мохаммеда IV: 1968
  • Кубок Рестело: 1968

«Санта-Круз»

«Васко да Гама»

Напишите отзыв о статье "Перейра да Силва, Жаир"

Ссылки

  • [www.jairpereira.com.br/ Официальный сайт]
  • [futpedia.globo.com/tecnicos/jair-pereira Карьера на сайте Futpédia]
  • [en.sambafoot.com/trainers/427_Jair_Pereira.html Sambafoot]
  • [www.mamvs.narod.ru/BRAZIL/j/Ja/Jair_Pereira_da_Silva.htm Статистика на сайте mamvs.narod.ru]
  • [www.flaestatistica.com/jairpereira.htm Статистика на сайте flaestatistica.com]


Отрывок, характеризующий Перейра да Силва, Жаир

– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.