Перелазы (Брянская область)

К:Википедия:Страницы на КУЛ (тип: не указан)

Село Перелазы Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Брянская областьБрянская область Муниципальный район Красногорский Сельское поселение Перелазское Координаты 53°02′15″ с. ш. 31°27′58″ в. д.53.03750° с. ш. 31.46611° в. д. / 53.03750; 31.46611    Население ↘838 человек (2013) Часовой пояс UTC+3 Почтовый индекс 243151 Автомобильный код 32 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=15234852001 15 234 852 001] Перелазы Москва Брянск Красная Гора Перелазы

Перелазы — село в Красногорском районе Брянской области России.

Население

Численность населения
2010	2013
878	↘838

История

(Сведения приведены по газетной вырезке в рубрике «Наша родная Брянщина», сохраненной ветераном войны, уроженцем села Иваном Павловичем Ляшковым, проживающим в текущем 2015 году в Севастополе. Актуальнность сведений — примерно конец 60-х).

По берегам реки Дороговши раскинулось село Перелазы. По площади и населению самое большое в Красногорском районе. В XVI—XVII вв. на месте, где сейчас расположены Перелазы, были глухие дебри, а по реке Дороговше проходила граница с польско-литовским королевством. Лес изобиловал животными, грибами, ягодами, река—рыбой. Поэтому сюда устремлялись крестьяне, уходившие от князей-феодалов, от преследования властей и духовенства. Первые поселенцы появились здесь в середине XVI века.

В ревизской книге Нежинского полка 1736 года имеются сведения о том, что в селе насчитывалось 30 дворов и 18 хат бобылей. Село быстро росло. В нем в начале XVIII века было 48 дворов, в конце века — 71, в 1858 году — 336, в 1892 г. — 581, в 1896 г. — 651, в 1897 г. — 663. Число жителей достигло 4637 человек. Этому способствовали петровские реформы и то, что село было казенным, не помещичьим. После смерти Петра I возобновилось преследование раскольников. Закон разрешал свободно жить в Русском государстве лишь тем раскольникам, которые прибыли из-за границы. Этим и воспользовались русские староверы. Они ненадолго уходили в Польшу и возвращались оттуда полноправными гражданами. Обычно раскольники переходили границу, перелезая через глухую речушку Дороговшу по сваленным деревьям. Отсюда, очевидно, и пошло название села. Люди заселяли свободные земли, рубили леса, распахивали землю, вырабатывали пеньку. Некоторые из жителей делали смоляной деготь, циновки и разную деревянную посуду, колеса, сани. Всё это они продавали купцам, приезжающим из Стародуба и из раскольничьих слобод.

Село было самой западной пограничной частью Малороссии. В Перелазах находился пограничный форпостный караул.

Жители села принимали активное участие в партизанской войне против шведских завоевателей в 1708—1709 гг.. Недалеко от Перелаз имеется братская могила того периода.

В 1720 году Киево-Печорская лавра незаконным путём присвоила себе Перелазы наряду с другими селами Стародубского полка. Эксплуатация крестьян, попавших в зависимость лавры, была жестокой. Барщина в них составляла 2—3, а кое-где 5—6 дней в неделю. Это привело к активизации антикрепостнической борьбы лаврских крестьян. Правительство в 1764 году было вынуждено церковные и монастырские земли передать в казну. Таким образом, перелазские крестьяне терпели монастырское засилие 44 года. События 1905—1907 гг. не обошли село стороной. Уроженец Перелаз Иван Васильевич Поленок, будучи матросом на корабле «Потемкин», участвовал в восстании и был сослан в Сибирь. Многие жители села, находясь на заработках в городах, принимали активное участие в революционных выступлениях, демонстрациях. Царское правительство, напуганное выступлениями народа, предпринимает меры к переселению из густо заселенных сел и деревень. С 1912 по 1916 год из села убыло более 140 хозяйств.

В 1882 году в Перелазах была организована Земская трёхклассная школа, единственным учителем которой был на протяжении десятков лет А. А. Лагутин. В школе ежегодно обучалось 50—80 детей, что составляло 4,17 % от числа жителей. Окончить 3 класса школы удавалось немногим. Это были 5—9 учеников, что составляло 0,3 % населения. Следовательно, 95—99 % жителей села было неграмотными. В селе не было человека со средним образованием, исключая учителя и священника. Большинство населения составляла беднота. Поэтому в Октябрьские дни 1917 года крестьяне села с радостью приняли Советскую власть, многие, способные носить оружие защищали молодую республику на полях гражданской войны.

В июле 1918 года в Перелазах создан комитет бедноты. Первым его председателем был избран бедняк Фома Мещаненко. Через два месяца был организован первый Совет солдатских и крестьянских депутатов. Председателем его избрали Петра Ивановича Протасова. Становление Советской власти не обошлось без жертв. Во время общего схода граждан села при создании Советов кучкой кулаков был убит первый председатель волкомбеда т. Удвоенко.

Темнота и отсталость некоторой части населения, звериная ненависть кулачества к Советской власти явились причиной бандитизма в селе и волости. С 1919 по 1922 год здесь бесчинствовала банда убийц и грабителей, терроризировавших не только село и Половогорскую волость, но и ряд близлежащих волостей нашей губернии, в том числе и Гомельской. Много людей погибло от их зверских расправ, в том числе первый председатель Перелазского сельского Совета коммунист Петр Иванович Протасов, коммунисты Захар Алексеевич Крыжановский, Алексей Васильевич Хандожко.

Для борьбы с бандитизмом были созданы части особого назначения, в которые вошли Федос Яковлевич Руденок, Михаил Георгиевич Горбачев, Александр Михайлович Мельников, Фёдор Васильевич Курач и другие жители Перелаз. В конце ноября 1922 года главарь банды Савицкий (Ляшков Г. Н.) и его брат были схвачены. Отрядом ГПУ и ЧОН были уничтожены и другие бандиты. В селе создались условия для развертывания культурно-просветительной и общественно-воспитательной работы. Весной 1923 года в Перелазах создана ячейка PKCM. Активистами и создателями её стали Н. Я. Перепечко. Ф. Я. Руденок, А. М. Мельников, А. И. Перепечко, П. Ф. Струговец.

Село было большое. По переписи 1923 года в нем насчитывалось 1038 дворов и более 5 тысяч жителей. Работы было много. С конца января 1924 года её возглавили коммунисты. В это время секретарь волкома РКП(б) тов. Симановский организует в Перелазах первичную организацию Коммунистической партии. В неё вошли семь человек. Первым секретарем партячейки избран Максим Васильевич Бычков. Комсомольская ячейка уже насчитывала 50 членов.

В то время были решены важные вопросы землеустройства, созданы 3 ТОЗа. 25 апреля 1925 года в школе создан 1-й пионерский отряд из 48 пионеров. Инициатором и создателем его был учитель школы Александр Михаилович Мельников. В избе-читальне, в школе, у крестьян появились газеты, журналы. Вместо сохи появились металлические плуги, бороны; вместо лучины — керосиновые лампы. Соха и лапти ушли в прошлое.

В начале августа 1929 года в селе создается колхоз «Красный пахарь». В первый год в него вступило около 50 хозяйств, а в следующем — 1930 году — он значительно пополнился. Первым председателем артели был Григорий Иванович Ушаков. В канун 12-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции был создан колхоз «12-й Октябрь». Председателем его был заводской рабочий П. И. Ефремов, направленный партией в деревню. На базе двух ТОЗов весной 1930 года были образованы ещё 2 колхоза «Наука» в Заречье и «Техника» в Гореново, которые объединились потом в один «Наука и техника». Председателем его стал В. И. Мельников, проработавший на этом посту около 25 лет. В этом же году были организованы колхозы «Колос» и «Коваль-Сеятель». На базе этих пяти колхозов 30 марта 1958 года образован один колхоз «Наука и техника», крупное многоотраслевое хозяйство.

Война 1941—1945 гг. помешала мирному труду колхозников. Фашисты разрушили колхозное хозяйство, сожгли здание средней школы, ветлечебницу, магазины и другие общественные постройки, а также 354 дома колхозников. Жители села на фронтах войны отстаивали свободу и независимость страны. 470 человек не вернулись с фронта, отдав свои жизни за победу над фашизмом.

После победы над фашистскими захватчиками село постепенно стало подниматься из руин и пепла. Была построена новая восьмилетняя школа, колхозные постройки, магазины, пекарня, около 400 добротных домов колхозников. В 1965 году, в канун 50-летия Октября, сдана в эксплуатацию новая двухэтажная средняя школа, строится колхозный дом культуры на 350 мест. Колхоз имеет хорошие общественные постройки, располагает мощной техникой: 20 тракторов, 7 комбайнов, 14 автомашин и др. сельхозмашинами. Небывало вырос материальный и культурный уровень населения.

Жители села имеют 2 автомашины, мотоциклы, стиральные машины, телевизоры. Почти в каждом доме есть велосипед, швейная машина, радиола. Село радиофицировано и электрифицировано. В Перелазах работает средняя школа, в которой учатся 750 детей и работают 37 учителей, медпункт и роддом с тремя медицинскими работниками, ветпункт, отделение связи, АТС, хлебопекарня, закусочная, работает школьная столовая, 4 магазина, строится водопровод. Запланировано строительство новой хлебопекарни, общественной бани, яслей, детсада.

Ощутимо поднялся жизненный уровень тружеников села. С каждым годом растет покупательная способность населения. В селе живет много ветеранов войны и труда. Среди них бригадир 3-й полеводческой бригады, Герой Социалистического Труда У. Т. Карпеченко, являющаяся членом правительства — депутатом Верховного Совета РСФСР.

Отрывок, характеризующий Перелазы (Брянская область)

– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.