Перенос столицы России из Москвы в Санкт-Петербург
В 1712 году столица России (до 1918 года)[1] была перенесена из Москвы в Санкт-Петербург.
В ходе Северной войны Россия получила выход к Балтийскому морю. Там был основан первый в России город, построенный по европейским канонам. В него была перенесена столица, так как этот город был ближе к Европе и производил лучшее впечатление на иностранцев. Также Петру I требовалась столица на морском побережье — «чтобы гости из других стран могли приплывать к царю по морю, а не преодолевать опасную дорогу до Москвы». Перенос состоялся до формального присоединения земель к России по Ништадтскому договору, таким образом, столица размещалась на территории, формально принадлежащей другому государству.
Формального указа, сообразно которому столицей стал Санкт-Петербург, не было. Начался перенос столицы в 1710 году, когда в Санкт-Петербург стали переезжать высшие чиновники, а за ними в 1711 году — сенаторы. В том же году в Санкт-Петербург переехало персидское посольство, а в 1712 году — посольства Великобритании, Франции, Голландии и Пруссии. В том же 1712 году в Петербурге обосновался царский двор.[2]
Несмотря на обратный перенос столицы в 1728 году, после переноса столицы в 1730 году Петербург (затем Петроград) оставался столицей до 1918 года.
См. также
Напишите отзыв о статье "Перенос столицы России из Москвы в Санкт-Петербург"
Примечания
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Перенос столицы России из Москвы в Санкт-Петербург
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
