Переписка Ивана Грозного и Елизаветы I
Переписка Ивана Грозного и Елизаветы I — одиннадцать посланий русского царя Ивана Грозного английской королеве Елизавете I, написанные в период начиная с 1562 года и до смерти царя в 1584 году. Переписка прерывалась в 1570—1582 годы, но затем была возобновлена. Елизавета I была единственной женщиной, в переписке с которой состоял русский царь.
Содержание
Письмо 1570 года
Наиболее известно письмо царя, написанное 24 октября 1570 года. В XVI веке Россию и Англию связывали дипломатические отношения (установлены в 1553 году) и торговые (царской грамотой 1554 года была установлена беспошлинная торговля). Сложностями в этих отношениях и было вызвано это письмо царя. В нём, кроме торговых проблем («английские купцы начали совершать над нашими купцами многие беззакония и свои товары начали продавать по столь дорогой цене, какой они не стоят»), неоднократно упоминаются некие «тайные дела великого значения», которые Иван Грозный передал ранее устно Елизавете через её посланника Дженкинсона (в послании — Антон Янкин). Под этим тайным делом понимают обычно предложение о браке и о предоставлении взаимного политического убежища (переговоры о возможности убежища в 1569—1570 годы вёл в Лондоне русский посол Андрей Совин). Вероятно, предложение о браке было отклонено королевой, а возможность убежища была обещана лишь на условиях, что царь будет сам себя содержать, что и вызвало резкий характер данного царского послания.
Особо царь отметил в письме:
- наличие на королевских грамотах разных печатей («сколько ни приходило грамот, хотя бы у одной была одинаковая печать! У всех грамот печати разные. Это не соответствует обычаю, принятому у государей, — таким грамотам ни в каких государствах не верят; у каждого государя в государстве должна быть единая печать»);
- о задержании в Нарве английского купца Эдуарда Гудмена, у которого «захватили… многие грамоты, в которых для унижения нашего государева достоинства и нашего государства написаны ложные вести, будто в нашем царстве якобы творятся недостойные дела»;
- неоднократно упоминается о попытках царя узнать от английских послов о деле, которое он передал королеве через Антона Янкина и настоятельные требования прислать его в Москву, чтобы царь лично мог его расспросить об этом («Прислать Антона мы просили потому, что хотели его расспросить, передал ли он тебе те слова, которые мы ему говорили, согласна ли ты на наше предложение и каковы твои намерения»).
В завершении письма царь пишет:
Мы думали, что ты в своем государстве государыня и сама владеешь и заботишься о своей государевой чести и выгодах для государства, — поэтому мы и затеяли с тобой эти переговоры. Но, видно, у тебя, помимо тебя, другие люди владеют, и не только люди, а мужики торговые, и не заботятся о наших государских головах и о чести и о выгодах для страны, а ищут своей торговой прибыли. Ты же пребываешь в своем девическом звании, как всякая простая девица. А тому, кто хотя бы и участвовал в нашем деле, да нам изменил, верить не следовало.
— [www.hrono.ru/dokum/15701024.html Послание царя Ивана IV английской королеве Елизавете], 1570 год
Также он отзывает все торговые грамоты, выданные им англичанам.
См. также
Напишите отзыв о статье "Переписка Ивана Грозного и Елизаветы I"
Литература
- Иван IV Грозный. Сочинения. — СПб.: Азбука, 2000. — 245 с. — ISBN 5-267-00154-6.
Ссылки
- [al-kir.ru/zadachi/zadachnik.pdf#page=47 Инструкций, данные Елизаветой английскому посланнику Даннилу Сильвестру и две его докладных записки о беседах с Иваном Грозным] англ.
- Луков Вл. А. [around-shake.ru/personae/3760.html Иван Грозный, русский современник Шекспира]. Информационно-исследовательская база данных «Современники Шекспира» (2012). Проверено 2012-02-17 ([www.webcitation.org/65V6B8ze6 Архивировано WebCite®]). [www.webcitation.org/67vIf28sM Архивировано из первоисточника 25 мая 2012].
Отрывок, характеризующий Переписка Ивана Грозного и Елизаветы I
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
