Пересмешник не будет петь

Пересмешник не будет петь
Mockingbird Don't Sing
Жанр	драма
Режиссёр	Гарри Бромли Девенпорт
Автор сценария	Дэрил Хейни
В главных ролях	Терра Стил Мелисса Эррико Шон Янг Джо Регалбуто Ким Дарби
Длительность	98 мин
Бюджет	3 млн $
Страна	США
Язык	английский
Год	2001
IMDb	ID 0273822
Выход фильма «Пересмешник не будет петь» (оригинальное название — Mockingbird Don't Sing)

К:Фильмы 2001 года

«Пересмешник не будет петь» (англ. Mockingbird Don't Sing) — фильм режиссёра независимого кинематографа США Гарри Бромли Девенпорта. Основой сценария послужила реальная история о современной одичавшей девочке Джини, которая провела свои первые 12 лет находясь в полной социальной изоляции. Премьера в США состоялась 4 мая 2001 года. Фильм получил первый приз за лучший сценарий на Международном кинофестивале в Род-Айленде.

Сюжет

Американское независимое кино, основанное на реальной истории Джини, современного «дикого ребенка». Повествование ведется от лица доктора Сьюзан Кертис, профессора лингвистики Калифорнийского университета. История начинается в 1970 году. Первые 12 лет своей жизни девочка, имя которой не разглашается, провела в запертой комнате. Днём отец надевал на неё подгузники и привязывал к детскому стульчику. Мать девочки Ирен страдает от катаракты и практически ничего не видит. Ирен и её сын Джон, опасаясь отца девочки Кларка, разговаривают шёпотом. В один день, как обычно, мать и сын опять слышат, как Кларк избивает палкой девочку, и кормит её, даже не давая девочке проглотить пищу. В это время сын читает Ирен гороскоп: "Пришло время перемен". Кларк предполагал, что Джини (это не настоящее имя девочки, а псевдоним, данный исследователями для того, чтобы гарантировать ей некоторую анонимность) скончается до наступление двенадцатилетнего возраста. Он говорил Ирен, что женщина сможет обратиться за медицинской помощью для Джини, когда последней исполнится 12. Однако позже муж отказывается от своих слов и не разрешает жене покидать дом и контактировать с родителями. Тем не менее, на утро уходит от мужа, взяв с собой дочь, которой на тот момент было 13 лет. К этому времени брат девочки Джон уже сбежал из дома. 4 ноября 1970 года Ирен обратилась в Департамент социальной помощи калифорнийского города Темпл-Сити. Работники социальной службы спрашивают, сколько девочке лет. Когда мать отвечает им, то работники удивляются и информируют своего руководителя. Супругам Уайли предъявляются обвинения в жестоком обращении с ребёнком. Незадолго до начала судебного заседания Кларк Уайли кончает жизнь самоубийством, выстрелив себе в правый висок. Тут и начинается исследования и реабилитация Джини, самые счастливые моменты в её жизни с доктором Сьюзан Кертис.

В ролях

Актёр	Роль	Настоящее имя
Терра Стил	Кэти Стэндон	Джини
Мелисса Эррико	Сандра Таннен	Susan Curtiss
Ким Дарби	Луин Стэндон	Irene, Genie’s mother
Джо Регалбуто	Доктор Норман Глэйзер	David Rigler
Шон Янг	Доктор Джуди Бингхам	Jean Butler
Майкл Лернер	Доктор Стэн Йорк	James Kent
Лори О`Брайэн	Бэверли Глэйзер	Marilyn Rigler
Джек Беттс	Вес Стэндон	Clark, Genie’s father
Джон Вальдетеро	Вэйн Лэси	Jay Shurley
Мэйкл Азриа	Билли Стэндон	John, Genie’s brother
Рэйчел Грейт	Джил	Genie’s foster sister

Интересные факты

Название фильма является строчкой из популярной народной колыбельной Hush Little Baby:

Hush little baby
don't say a word,
Papa's gonna buy you
a mocking bird,
If that mocking bird don't sing,
Papa's gonna buy you
a diamond ring

Перевод:

Молчи, малыш(ка),
ни словечка.
Папочка купит тебе
пересмешника.
Если пересмешник не будет петь,
Папочка купит тебе
колечко с бриллиантом.

Эту же колыбельную, но в варианте с мамой вместо папы, дважды поёт одна из героинь фильма.

Ссылки

• «Пересмешник не будет петь» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.allmovie.com/movie/v278042 Пересмешник не будет петь] (англ.) на сайте allmovie

Отрывок, характеризующий Пересмешник не будет петь

– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.