Перестрахование

Перестрахование (англ. reinsurance) — система экономических страховых отношений между страховыми организациями (страховщиками) по поводу заключенных со страхователями договоров страхования. В соответствии с договором перестрахования страховщик, принимая на страхование риски, определённую часть ответственности и премии по ним оставляет на собственном удержании, а оставшуюся часть передаёт на согласованных условиях другим страховщикам (перестраховщикам) с целью создания по возможности сбалансированного страхового портфеля, обеспечения финансовой устойчивости и рентабельности страховых операций. Перестрахование позволяет страховой компании принимать риски клиентов, которые были бы слишком велики для одного страховщика. Перестрахование называют также «вторичным» страхованием или страхованием страховщиков. Перестрахование происходит не только на уровне национальной экономики, оно очень давно стало международным видом страховой деятельности. В этой связи углубление специализации в страховом деле привело к формированию особой группы страховых компаний — перестраховщиков (англ. reinsurer), специализирующихся на операциях перестрахования.

История

Перестрахование как особый вид деятельности в страховании появилось в XIX веке. Первое договорное перестрахование возникло в Германии в 1820 г. К середине XIX века возникли первые специализировавшиеся на этом виде деятельности перестраховочные компании: Кёльнское перестраховочное общество (1846 г.), [www.swissre.com/ Швейцарское перестраховочное общество] (1863 г.), [www.munichre.com/ Мюнхенское перестраховочное общество] (1880 г), а в 1895 г. — Русское общество перестрахования. За период, прошедший со времен создания первых перестраховочных обществ, человечество пережило две мировых войны, сотни катаклизмов, тысячи крупных катастроф. Перестрахование как способ обеспечения финансовой устойчивости страховых компаний подтвердило необходимость и возможность развития такого вида деятельности в страховом деле. Например, по результатам землетрясения в Калифорнии в 1994 г. сумма выплат страховых компаний составила около 7 миллиардов долларов, что было бы невозможно без развитой системы международного перестрахования. Практически все крупнейшие страховые и перестраховочные компании мира участвовали в возмещении ущерба, вызванного стихийным бедствием.

Термины и категории

Перестрахование является настолько специфической областью отношений по поводу страхования, что выработало свою терминологию. Наиболее распространенными терминами, применяемыми в перестраховании, являются следующие:

Перестрахователь — страховщик, принявший на страхование риски и передавший часть этих рисков вместе с частью страховой премии по этим рискам другому страховщику. Взамен он получил обязательство возмещения части расходов, вызванных наступившими по этим рискам страховым случаям. Перестрахователя называют также передающей компанией или цедентом. Перестраховщиком называют страховщика, принявшего в перестрахование риски. Перестраховщика называют также цессионарием или цессионером, а процесс передачи рисков в перестрахование — цессией (англ. cession). Приняв в перестрахование риск, перестраховщик может частично передать его другому страховщику (перестраховщику), который, в свою очередь, может передать его следующему страховщику (перестраховщику). Эта операция третичного и последующих размещений рисков получила название ретроцессия (англ. retrocession), а перестраховщик, принявший риски в порядке последующих за цессией размещения рисков получил название ретроцессионария или ретроцессионера. Перестраховщик, передающий риски в ретроцессию, называется ретроцедентом.

Формы и методы

Существует большое количество разнообразных форм и методов перестрахования.

По обязательности передачи риска от перестрахователя перестраховщику различают факультативное и облигаторное перестрахование (другие названия - договорное или автоматическое перестрахование).

При факультативном перестраховании перестрахователь отдает перестраховщику только те риски и только в той доле, которые считает для себя необходимыми, факультативный перестраховочный договор заключается в отношении данного единичного договора страхования. При факультативном перестраховании цедент каждый раз решает, передавать какую-то часть риска в перестрахование или оставлять его целиком на собственном удержании, а перестраховщик - принимать ли на себя эту долю риска и по какой цене. Как правило, при факультативном перестраховании риск предлагается перестраховщиком (или выступающим от его лица перестраховочным брокером) определенному кругу перестраховщиков для подбора оптимальных условий перестрахования (главным образом - по стоимости). Этот процесс называется котировкой.

При облигаторном перестраховании по условиям договора перестрахованию подлежит весь портфель договоров страхования (все и каждый), отвечающих определенным критериям (вид страхования, территория и т.п.). Цедент обязан передавать в перестрахование обязательно все риски, селекция рисков, формально подходящих под зафиксированные в договоре критерии, считается очень серьезным нарушением. Как правило, облигаторные перестраховочные договоры заключаются на календарный год .

По способу определения передаваемой доли страховой суммы и страховой премии, а также доли участия перестраховщика в убытке перестрахование делится на пропорциональное (англ. proportional reinsurance) (страховщик и перестраховщик распределяют между собой страховую ответственность, страховую премию и страховое возмещение в определенной пропорции в соответствии с принятыми ими на свою ответственность долями) и непропорциональное (англ. non-proportional reinsurance) (как правило, и то и другое имеет место при облигаторной форме перестрахования). Пропорциональное перестрахование бывает квотное (англ. quota share reinsurance) и эксцедентное (англ. surplus reinsurance) . Непропорциональное перестрахование включает две основные разновидности: перестрахование на базе эксцедента убытка (англ. excess of loss) и на базе эксцедента убыточности (англ. stop loss) .

Рынок перестрахования

Мировой рынок перестрахования по данным Международной ассоциации страховых надзоров превысил в 2011 году в 180 млрд. долларов США, увеличившись по сравнению в предыдущим годом. Перестраховочные премии Северной Америки ~ 50 млрд.долларов США, Европы ~ 120 млрд.долларов США %, Азии — 19 млрд.долларов США. На перестрахование имущественных видов страхования пришлось 44%, на перестрахование жизни - 31%, перестрахование ответственности - 22%, перестрахование финансовых рисков - 3% .

Список крупнейших перестраховочных компаний представлен в таблице.

Название компании	Страна	Объем годовой перестраховочной премии
Мюнхенское перестраховочное общество (англ. Munich Re)	Германия	33,719 млрд долл. США
Швейцарское перестраховочное общество (англ. Swiss Re)	Швейцария	28,664 млрд.долл. США
Ганноверское перестраховочное общество (нем. Hannover Rueck)	Германия	15,664 млрд долл. США
Gen Re (Объединенная компания General Re (США) и Cologne Re (Германия))	США-Германия	15,000 млрд.долл. США
Lloyd's of London	Великобритания	13,621 млрд долл. США
SCOR	Франция	9,845 млрд.долл. США
Reinsurance Group of America	США	7,704 млрд долл. США
Everest Re	Бермуды	4,286 млрд.долл. США
Transatlantic Re	США	4,035 млрд.долл. США

Перестраховочный рынок РФ

Российский рынок перестрахования во втором десятилетии XXI века вступил в период мягкого, но неуклонного сжатия, число игроков на нем непрерывно уменьшается. Если в январе 2008 года в РФ было 30 специализированных перестраховочных компаний и 195 страховых компаний имели лицензии на перестрахование, то на январь 2014 года специализированных перестраховщиков осталось только 13, а страховых компаний с лицензией на перестрахование - только 98. За шесть лет число игроков на рынке перестрахования РФ снизилось более чем вдвое, прекратили свои операции перестраховочные компании Находка Ре, Волга Ре, Азиятранс Ре, Нева Ре и другие.

Перестраховочный пул

Перестраховочный пул — добровольное объединение страховых и/или перестраховочных компаний, передающих в пул все подлежащие перестрахованию риски сверх суммы собственного удержания по всему портфелю страхования, отдельным видам страхования либо по определенным опасным рискам катастрофического характера, таким как страхование ядерных реакторов, атомных электростанций, страхование рисков терроризма и диверсий, авиационных, сельскохозяйственных, фармацевтических и других рисков.

Литература

• Казанцев С. К. Основы страхования: Учебное пособие Екатеринбург: ИПК УГТУ, 1988 ISBN 5-8096-0006-9
• Пфайффер К. Введение в перестрахование М. : Анкил, 2000 с. 155 ISBN 5-86476-146-X
• [media.cgd.swissre.com/documents/pub_intro_reinsurance_en.pdf An introduction to reinsurance. Swiss Re, 2002]
• [media.swissre.com/documents/The_Essential_Guide_to_Reinsurance_EN.pdf The essential guide to reinsurance. Swiss Re, 2010]

См. также

• Страхование
• Тантьема
• Страховой пул

Ссылки

• [www.insur-info.ru/re-insurance Перестрахование - раздел портала "Страхование сегодня"]
• [www.insur-info.ru/themes/28 Перестрахование - публикации в СМИ]

Отрывок, характеризующий Перестрахование

Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил: