Переулок

Переу́лок — небольшая улица, обычно являющаяся поперечным соединением двух более крупных продольных улиц.

Описание

По утверждению историка С. К. Романюка, «причудливая вязь переулков» присуща историческим центрам старых городов с хаотичной застройкой: к отдельным участкам прокладывались небольшие тропинки или проулки, которые позднее стали называться переулками. В городах переулки часто получали названия по фамилиям домовладельцев.

Переулки в различных городах

В Москве до середины XX века переулок был самым распространённым адресным объектом. В начале XIX века в городе было 142 улицы и 518 переулков, а в начале XX — 404 улицы и 936 переулков и проездов. Название переулок в XX веке стало устаревать. Новые переулки в Москве теперь называют либо проездами, либо улицами.

В Санкт-Петербурге не все переулки являются узкими и короткими. Например, Вяземский переулок имеет бо́льшую ширину, чем некоторые проспекты, а Фонарный переулок длиннее, чем иные улицы. На ряде коротких переулков стоят всего два дома. Самое распространённое название переулка в Петербурге — Глухой. За всю историю города насчитывается 44 Глухих переулка. Некоторые переулки какое-то время не имели наименования, и их называли Безымянными. Часть переулков Петербурга впоследствии меняли свой статус, становясь улицами. А Геслеровский и Пороховской переулки даже стали проспектами — Чкаловским и Пискарёвским соответственно.

В Красноярске до революции все улицы, идущие перпендикулярно Енисею, назывались переулками (а те, что параллельно — улицами). В дореволюционном Ростове-на-Дону улицы также располагались вдоль Дона, а переулки — поперёк. В Новокузнецке переулками и проездами назывались небольшие улицы. Но в отличие от проезда по переулку не мог передвигаться транспорт.

Литература

• [dic.academic.ru/dic.nsf/moscow/2366/переулки Переулки] // Москва. Энциклопедический справочник. — Москва: Большая Российская Энциклопедия, 1992.
• Левина Н. Р. [www.papy.ru/catalog_4221_16889.html В одном из переулков дальних…]. — Папирус, 2012. — 272 с. — ISBN 978-5-91987-017-3.

Отрывок, характеризующий Переулок

Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.