Переферкович, Наум Абрамович

Наум Абрамович Переферкович
Научная сфера:	лингвист, гебраист, русист
Альма-матер:	Императорский Санкт-Петербургский университет

Нау́м (Нехе́мия) Абра́мович Переферко́вич (1871, Ставрополь — 1940, Рига) — российский и латвийский лингвист, гебраист, русист, переводчик и лексикограф в области русского языка и идиша (как лексикограф выступал под псевдонимом Н. Абрамов).

Биография

Родился в семье кантониста. В 1894 году с золотой медалью окончил восточный факультет Императорского Санкт-Петербургского университета (учился вместе с Н. Я. Марром) получив учёную степень магистра за диссертацию «Свод талмудических сведений о гностических сектах» и право преподавания русского и семитских языков во всех учебных заведениях России, но на кафедре не остался, хотя ему предлагали.

Иудаика, перевод Талмуда

Многочисленные рецензии, популярные статьи, публицистика и оригинальные исследования Переферковича (иногда подписанные псевдонимами Аль-Гаввас или Восточник) публиковались в журнале «Восход» и других русско-еврейских изданиях. Сотрудничал также в «Русских ведомостях». Является автором свыше 200 научных и критических статей по иудаистике, которые были опубликованы в том числе в таких научных изданиях, как «Журнал Министерства народного просвещения», «Гермес», «Научное обозрение», Еврейской энциклопедии Брокгауза—Ефрона (также редактор первого отдела в первом томе), Энциклопедического словаря Гранат, «Еврейской энциклопедии» (один из создателей «Еврейской энциклопедии» (СПб., 1908—1913) и редактор библейского отдела при подготовке первого тома).

В 1908 г. выпустил подробный анализ антисемитского памфлета 1883 г. «100 законов Шулхан аруха», в котором раскрыл подлинный смысл талмудических законов об иноверцах и технологию их искажения авторами и переводчиками памфлета.

С января 1909 года преподавал основы иудаизма в известной немецкой школе Петришуле. В том же году попытался создать в Петербурге «еврейскую реформатскую общину», однако эта попытка не увенчалась успехом. Печатался на идише в различных еврейских периодических изданиях в России, в частности в петербургской газете «Дер Фрайнд».

В 1912 году издал трехтомный «Учебник еврейской религии для средних учебных заведений» (2-е издание — в 1915—1916 годах) для еврейских детей, посещавших русские средние школы. С 1897 по 1911 годы в Петербурге вышли в свет два издания «Талмуда» Переферковича (в восьми и в пяти томах соответственно), включающие в себя «критический» (то есть научный) перевод Мишны, Тосефты и галахических мидрашей (Мехильта и Сифра), а также отдельными изданиями — переводы трактатов «Берахот» (1909) и «Авот рабби Натана» (1903).

До 1917 года преподавал в Санкт-Петербурге на Курсах востоковедения (также известны как «Еврейская академия», «Институт еврейских знаний», «Высшая школа еврейских знаний»).

В 1918 году начал работать в Народном комиссариате иностранных дел РСФСР. Был переводчиком на переговорах о Брестском мире. До эмиграции некоторое время преподавал в высших учебных заведениях.

Лексикограф Н. Абрамов

Занимаясь переводом Талмуда, Переферкович работал одновременно и над другим своим монументальным трудом — «Словарем русских синонимов и сходных по смыслу выражений», изданным под ещё одним псевдонимом — «Н. Абрамов». Этот словарь, выдержавший с 1900 по 1915 годы четыре переиздания, не утратил своего значения и по сей день — в 1994 году вышло его 5-е, исправленное и дополненное издание, а в 1996, 1999 и 2006 годах выходили стереотипные 6-е, 7-е и 8-е издания. В этом словаре более 20 тысяч слов и около 5 тысяч синонимических рядов. В предисловии к современному переизданию словаря академик Ю. Д. Апресян отметил, что «этот словарь не был понят современниками и не оказал существенного влияния на формирование концепции русского синонимического словаря. Между тем он во многих отношениях опередил свою эпоху и предвосхитил некоторые идеи, сложившиеся и воплощенные в мировой лексикографии лишь в самое последнее время». В формировании синонимических рядов по Абрамову доминирует семантическая, а не формальная установка, в них включаются не только лексемы, но и синонимичные фразеологизмы, морфологические, синтаксические средства. Словарь содержит элементы идеографического и сочетаемостного словаря, а также, с точки зрения Апресяна, аппарат, близкий к лексическим функциям.

«Н. Абрамов» был также автором «Словаря русских рифм» (1912; переиздан в 1996 году) и популярной, выдержавшей множество переизданий книжной серии «Дар слова» (1900—1913), включающей в себя практические руководства по русской риторике («Искусство излагать свои мысли», «…разговаривать и спорить», «…произносить речи», «…писать сочинения», «…вести заседания» и т. п.).

Поздняя деятельность

В 1919 году Переферкович нелегально эмигрировал в Латвию. Здесь новым предметом его научных интересов стал идиш. В Риге, где прошли последние 20 лет его жизни. Здесь Переферкович преподавал в еврейских (гимназия Залемана) и нееврейских (Русские университетских курсах) средних учебных заведениях, издавал газету «Маленькую газету» и печатался на на идиш в местной прессе — «Дер вег», «Унзер вег», «Дос фолк», «Лецте найес», «Фриморген». Кроме того он работал над словарем «העברײאיזמען אין אידיש» («һебреизмен ин идиш: 4000 һебреише вертер ун цитатн» — гебраизмы в идише: 4 тыс. слов древнееврейского происхождения с цитатами, немецкий подзаголовок: «Hebraismen in der jiddischer Sprache», Рига: Глобус, 1929 и Рига: Бихер фар алемен, 1931, под именем Нехемье Переферкович), который вобрал в себя около 4 тысяч употребляемых в идише слов древнееврейского и арамейского происхождения с цитатами из литературных источников. За участие в подготовке к печати полемического антихристианского исследования Г. Л. Бендера «Евангельский Иисус и его Учение», которое было созвучно книге Переферковича «Истина о Христе», латвийский суд приговорил к двум годам лишения свободы за богохульство (Статья 51 Уголовного уложения) и оскорбление религии (Статья 73 Уголовного уложения), хотя впоследствии приговор был отменён кассационным судом.

Научные труды

• Переферкович Н. А. «Талмуд, его история и его содержание» СПб., 1897
• Переферкович Н. А. «Что такое Шулхан-Арух? : К освещению еврейского вопроса» СПб., 1899
• Абрамов Н. «Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений» (СПб., 1900)
• Абрамов Н. «Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений» (СПб., 1900, 4-е доп. изд. — 1915, 5-е изд. — М., 1994)
• Переферкович Н. А. Авот рабби Натана
• Переферкович Н. А. Талмуд, Мишна и Тосефта — 1902—1906 — [xpectoc.com/sites/xpectoc/uploads/documents/files/lib/Pereferkovich/N.%20Pereferkovich%20-%20Talmud,%20Mishna%20i%20Tosefta%20-%201902-1906%20-%20tom%201.pdf том 1]
• Переферкович Н. А. Талмуд, Мишна и Тосефта — 1902—1906 — [xpectoc.com/sites/xpectoc/uploads/documents/files/lib/Pereferkovich/N.%20Pereferkovich%20-%20Talmud,%20Mishna%20i%20Tosefta%20-%201902-1906%20-%20tom%202.pdf том 2]
• Переферкович Н. А. Талмуд, Мишна и Тосефта — 1902—1906 — [xpectoc.com/sites/xpectoc/uploads/documents/files/lib/Pereferkovich/N.%20Pereferkovich%20-%20Talmud,%20Mishna%20i%20Tosefta%20-%201902-1906%20-%20tom%203.pdf том 3]
• Переферкович Н. А. Талмуд, Мишна и Тосефта — 1902—1906 — [xpectoc.com/sites/xpectoc/uploads/documents/files/lib/Pereferkovich/N.%20Pereferkovich%20-%20Talmud,%20Mishna%20i%20Tosefta%20-%201902-1906%20-%20tom%204.pdf том 4]
• Переферкович Н. А. Талмуд, Мишна и Тосефта — 1902—1906 — [xpectoc.com/sites/xpectoc/uploads/documents/files/lib/Pereferkovich/N.%20Pereferkovich%20-%20Talmud,%20Mishna%20i%20Tosefta%20-%201902-1906%20-%20tom%205.pdf том 5]
• Переферкович Н. А. Талмуд, Мишна и Тосефта — 1902—1906 — [xpectoc.com/sites/xpectoc/uploads/documents/files/lib/Pereferkovich/N.%20Pereferkovich%20-%20Talmud,%20Mishna%20i%20Tosefta%20-%201902-1906%20-%20tom%206.pdf том 6]
• Переферкович Н. А. Талмуд, Мишна и Тосефта — 1902—1906 — [xpectoc.com/sites/xpectoc/uploads/documents/files/lib/Pereferkovich/N.%20Pereferkovich%20-%20Talmud,%20Mishna%20i%20Tosefta%20-%201902-1906%20-%20tom%207.pdf том 7]
• Переферкович Н. А. «Еврейские законы об иноверцах в антисемитском освещении. Разбор „Еврейского Зерцала“, переведённого А. Шмаковым.» — Издание второе. — С.-Петербург: Типография «Капитал» К. Н. Кособрюхова и Л. Я. Ганзбурга, 6 Рождест., № 22, 1910
• Переферкович Н. А. «Учебник еврейской религии для средних учебных заведений» ч. 1-3, СПб., 1912
• Абрамов Н. «Дар слова» (учебник русского языка, 16 выпусков)
• Абрамов Н. «Полный словарь русских рифм (Русский рифмовник)» (СПб., 1912; 5-е изд. — М., 1994)
• Переферкович Н. А. «Возникновение языка идиш» (частично опубликовано в журнале «Ха-Тхие», Рига, 1921, № 4-5)
• Переферкович Н. А. Словарь «Гебраизмы в идиш», Рига, 1929; 2-е изд. — 1931

Публицистика

• Переферкович, Н. А. «Религиозные вопросы у современных евреев в России; разбор заключений Особого съезда при Раввинской комиссии 1910 г.», СПб., 1911

Редакция

• Бендера Г. Л. «Евангельский Иисус и его Учение» / под ред. и с примеч. проф. Н. Переферковича" Рига, 1930

Литература

на русском языке

• Апресян Ю. Д. [www.gramota.ru/slovari/info/abr/intro_ap/ Предисловие] // Абрамов Н. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. — 5-е изд. — М.: Русские словари: АСТ: Астрель: Хранитель, 2006. — С. 3-7.
• Абызов Ю. Русское печатное слово в Латвии. 1917—1944. Ч. 3. Вып. 3. Стэнфорд, 1991;
• Ковальчук С. Н. [www.lu.lv/materiali/studiju-centri/jsc/resursi/051-062.pdf Религиозно-философские искания профессора Н. А. Переферковича] // Евреи в меняющемся мире. Вып. V / под ред. Г. Брановера, Р. Фербера, науч. ред. Гр. Смирина. — Рига: Изд-во Фонд «Шамир» им. М. Дубина, 2005. — С. 51-62.
• Ковальчук С. Н. [shh.neolain.lv/seminar14/kovalevrei.htm Евреи на русских университетских курсах в риге. Из истории высшей школы в довоенной латвии (1921—1937)] // Евреи в меняющемся мире: сборник статей / под ред. Г. Брановера, Р. Фербера, науч. ред. Гр. Смирина. — Рига, 2002. — С. 146-158.
• Цой С. [humanitatis.elbiko.lv/media/2011gads/70arabazin/31%20%E0%EB%FC%EC%E0%ED%E0%F5..pdf Русские университетские курсы в русской печати в довоенной Латвии] // Альманах «Русский мир и Латвия: Мир двойственности» Вып. XXXI / под ред. С. Мазура. — Рига: SEMINARIUM HORTUS HUMANITATIS, 2013. — С. 121-135.

на других языках

• Held, Herman. Verzeichnis der Schueler und Schuelerinnen der Schulen zu St. Petri 1862—1912. — St. Petersburg: Buchdruckerei Trenke & Fusnot, 1913.

Ссылки

• [slovari.yandex.ru/dict/abramov Н. Абрамов. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2872 дня))
• [sinonim.su/ Словарь синонимов русского языка Н. Абрамова] Онлайн версия с поиском.
• [abramov.baiskan.com/ Словарь синонимов Н. Абрамова].
• Львов А. [www.narodknigi.ru/journals/49/talmud_pereferkovicha_avtor_chitateli_tekst/ «Талмуд» Переферковича: автор, читатели, текст]
• [allpetrischule-spb.org/index.php?title=%D0%9F%D0%B5%D1%80%D0%B5%D1%84%D0%B5%D1%80%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87,_%D0%9D%D0%B0%D1%83%D0%BC_%D0%90%D0%B1%D1%80%D0%B0%D0%BC%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 Переферкович, Наум Абрамович] // Энциклопедия Петришуле

Отрывок, характеризующий Переферкович, Наум Абрамович

«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.


Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.