Перипл

Пери́плы (др.-греч. περίπλους, от περιπλέω, «плыть кругом (вокруг), огибать») — вид древнегреческой литературы, в котором описываются морские путешествия и морские плавания вдоль берегов.

Современная наука разделяет периплы на два вида:

1. собственно описание дальних путешествий и
2. произведения, ставящие перед собой задачу дать практическое руководство мореплавателю.

К периплам первой группы относится не дошедший до нас, очевидно, один из самых ранних периплов (написан во 2-й половине VI века до н. э.), который использовался Авиеном для описания берегов Британии, Испании и Галлии. К концу VI — началу V веков до н. э. относится перипл, составленный карфагенянином Ганноном о своём путешествии вокруг Африки. К IV веку до н. э. относится описание плавания от реки Инд к Евфрату, совершённое греко-македонской флотилией Неарха. Впоследствии перипл Неарха был использован Страбоном и Аррианом; у них же сохранились свидетельства о существовании периплов Чёрного моря и пути в Атлантику.

В периплах второй группы можно прочесть особенности и опасности морского пути, места удобных гаваней, возможности пополнения на берегу запасов воды и необходимых припасов, расстояния между пунктами и т. д. Наиболее ранний из известных периплов этой группы, написанный в середине IV века до н. э., приписывается греку Скилаку (т. н. Псевдо-Скилак). Этот перипл содержит описание побережий Чёрного и Средиземного морей. Около 110 года до н. э. был составлен перипл Красного моря, фрагменты которого можно найти у Фотия и Диодора Сицилийского. В I веке н. э. был составлен «Перипл Эритрейского моря» — подробный перипл плаваний из Египта в Индию. Большинство периплов не сохранилось.

См. также

• Перипл Понта Евксинского (Арриан)
• Перипл Понта Евксинского (анонимный)
• Перипл Эритрейского моря
• Периегеты

Издание текстов

• C.Müller «Geographi Graeci Minores», v.2, Paris 1861.

Отрывок, характеризующий Перипл

Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.