Пермская операция (1919)
Пермская операция 1919 | |||
Основной конфликт: Гражданская война в России | |||
Дата | |||
---|---|---|---|
Место | |||
Итог |
Занятие Красной армией Перми и Кунгура, начало Екатеринбургской операции | ||
Противники | |||
| |||
Командующие | |||
| |||
Силы сторон | |||
| |||
Потери | |||
| |||
Пермская операция 1919 года — наступательная операция 2-й и 3-й армий Восточного фронта РККА против сил Сибирской армии, проходившая в июне 1919 года. Составная часть контрнаступления Восточного фронта.
Наступление Красной Армии началось 20 июня после окончания успешной для неё Сарапуло-Воткинской операции.
- 2-я армия (командарм В.И. Шорин) начала наступление на Кунгур и далее - на Пермь с юга[1];
- 3-я армия (командарм С.А. Меженинов) начала наступление на Пермь с запада и северо-запада[1];
21 июня 1919 года части 2-й армии при поддержке Волжской флотилии форсировали Каму около Осы и развернули наступление на Кунгур[1].
29 июня 21-я стрелковая дивизия РККА подошла к Кунгуру, что создало для белых угрозу удара в тыл в районе Перми. На следующий день 29-я стрелковая дивизия 3-й армии форсировала Каму около Перми.
1 июля 1919 года части 2-й армии взяли Кунгур[1].
1 июля 1919 года 29-я стрелковая дивизия совместно с 30-й стрелковой дивизией 3-й армии, наступавшей с юга, заняли Пермь[1].
Победа в Пермской операции позволила Красной армии развернуть дальнейшее наступление на Урал (Екатеринбургская операция и др.).
Напишите отзыв о статье "Пермская операция (1919)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Пермская наступательная операция, 1919 // Советская военная энциклопедия. / ред. Н.В. Огарков. том 6. М., Воениздат, 1978. стр.296
Источники
- Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия / редколл., гл. ред. С. С. Хромов. — 2-е изд. — М., «Советская энциклопедия», 1987.
Это заготовка статьи о Гражданской войне в России. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Пермская операция (1919)
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».