Пермские языки
| Пермская | |
| Таксон: |
группа |
|---|---|
| Ареал: |
Удмуртия, Республика Коми, Пермский край, Республика Татарстан, Республика Башкортостан, Кировская область |
| Число носителей: |
775,6 тыс. |
| Классификация | |
| Категория: | |
| Состав | |
| Коды языковой группы | |
| ISO 639-2: |
— |
| ISO 639-5: |
— |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Пе́рмские языки́ — группа языков, распространённых в России на территории Удмуртии, Республики Коми и Пермского края. Входят в состав финно-угорской ветви уральских языков.
К пермским языкам относятся:
- удмуртский язык,
- язык коми с тремя литературными вариантами:
История
В конце III тысячелетия до н. э. финно-угорский язык разделился на две ветви:
- праугорскую — язык предков современных венгров, хантов и манси;
- финно-пермскую.
В середине II тысячелетия до н. э. из финно-пермской ветви выделился пермский праязык — язык пермян, предков современных пермских народов: удмуртов, коми-зырян и коми-пермяков, обитавших в бассейнах реки Вятки, в среднем и нижнем течении реки Камы[1].
В IV—VII веках н. э. часть пермян (предки коми-зырян) переселились на северо-восток в поисках новых охотничьих и рыболовных угодий. В VII веке миграция в северном направлении продолжалась под давлением булгарских племён, вторгшихся из южнорусских степей в Поволжье и нижнее Прикамье[1].
В VII—VIII веках сформировалось государство Волжская Булгария, куда вошли южная часть пермян, диалект которых, под сильным булгарским (древнечувашским) влиянием, лёг в основу удмуртского языка. При этом северный диалект, менее затронутый булгарским влиянием, лёг в основу общекоми-языка. Распад пермского праязыка на общекоми и древнеудмуртский завершился к IX веку[1].
Напишите отзыв о статье "Пермские языки"
Примечания
Ссылки
- Белых С. К. [www.udmurt.info/library/belykh/swadesh.htm 100-словный список Сводеша для пермских языков]
- Белых С. К. [www.udmurt.info/pdf/library/belykh/belykh-raspad-prapermskoy.pdf Проблема распада прапермской языковой общности. Ижевск, 2009. 150 с.]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Пермские языки
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
