Пермский военный институт ракетных войск
Поделись знанием:
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
Пермский военный Краснознамённый институт ракетных войск имени Маршала Советского Союза В. И. Чуйкова — высшее военное учебное заведение Перми. Расформирован в 2003 г.
Институт занимал самое большое по площади здание в Перми — 49 тысяч квадратных метров (до 1919 года в нём располагалась Пермская духовная семинария). За все годы существования учебное заведение подготовило свыше сорока тысяч специалистов.
Подготовка специалистов на момент расформирования велась на 4 факультетах:
- Стартовые и технические комплексы ракет;
- Системы управления стратегических ракет и проверочно-пусковое оборудование;
- Автоматизированные системы управления ракетных комплексов;
- Физико-энергетические установки (ядерное оружие).
На момент расформирования в институте преподавало 56 докторов и 140 кандидатов наук, два диссертационных совета, один из которых принимал защиту докторских диссертаций по педагогике.
Содержание
История
- 1930 год, 23 августа - Реввоенсовет СССР постановил сформировать 3-ю военно-техническую школу ВВС РККА в г. Перми.
- 1931 год, 1 июля - день начала занятий. Этот день принято считать днем рождения школы и училища. (Приказом РВС СССР № 126 от 1932 года установлен официальный день части - 1 июля.)
- 1931 год - 3-я военная школа авиационных техников.
- 1936 год - 3-я военная школа авиационных техников им.В.М.Молотова.
- 1938 год - 3-я военная школа пилотов и авиационных техников им.В.М.Молотова.
- 1938 год - приказом народного комиссара обороны СССР от 8 марта передана в Наркомат ВМФ.
- 1938 год - приказом наркома ВМФ от 11 апреля переименована в Военно-морское авиационно-техническое училище им.В.М.Молотова г. Пермь (ВМАТУ г. Пермь).
- 1940 год - 8 марта Указом Президиума Верховного Совета СССР город Пермь был переименован в Молотов, стало наименоваться ВМАТУ им.В.М.Молотова г. Молотов (ВМАТУ им.В.М.Молотова г. Молотов).
- 1941 год - в Молотовском ВМАТУ сформированы курсы спецслужб из личного состава и имущества эвакуированного Военно-морского авиационного училища спецслужб ВВС ВМФ из г. Сортавала Карельской АССР (по другим данным из г. Петергоф). (27 июля на курсах спецслужб начались плановые занятия).
- 1942 год - курсы спецслужб преобразуются в отдел связи.
- 1946 год - 19 июля отдел связи Молотовского ВМАТУ переводится в Новоград-Волынский и на его базе формируется Военно-Морское авиационное училище связи (ВМАУС)
- 1948 год - начало освоения реактивной техники курсантами училища.
- 1953 год - училище перешло на подготовку техников по эксплуатации самолетов-бомбардировщиков.
- 1953 год - 23 июля Приказом Генерального штаба Вооружённых Сил на базе Молотовского ВМАТУ было сформировано 245-е Новоград-Волынское Военно-Морское Авиационное Техническое училище. В Новоград-Волынский отправлены два учебных цикла (факультета) - цикл авиационного оборудования, цикл авиационного вооружения, и отдельная минно-торпедная группа.
- 1956 год - приказом министра обороны СССР от 10 июля 1956 года № 00119 ВМАТУ передается в состав ВВС Уральского военного округа.
- 1957 год - согласно директиве ГШ ВВС от 29 августа 1957 года № 517656 переименовано с 13 сентября в военное авиационно-техническое училище им.В.М.Молотова. (ВАТУ им.В.М.Молотова г. Молотов)
- 1957 год - 2 октября городу было возвращено название Пермь.(ВАТУ им.В.М.Молотова г. Пермь)
- 1958 год - 24 апреля - имя Молотова снято, ВАТУ переименовано в Пермское военное авиационно-техническое училище (ПВАТУ).
- 1958 год - приказом Главнокомандующего ВВС от 8 декабря 1958 года № 00249 ВАТУ с 1959/60 учебного года переводится на подготовку офицеров-ракетчиков по специальностям «техник по ракетам и ДУ», «техник по приборам АСУ»
- 1960 год - 12 февраля - училище передано из ВВС в Ракетные войска (Приказ МО СССР № 00119 от 31.12 1959 года).
- 1962 год - в соответствии с Постановлением Совета Министров СССР от 1961 года и согласно приказу Министерства обороны СССР от 10 марта 1962 года № 0027 ПВАТУ переобразовано в Пермское высшее командно-инженерное училище со сроком обучения 5 лет (ПВКИУ).
- 1972 год - в соответствии с приказом Министерства обороны СССР от 18 апреля 1972 года № 054 переименовано в Пермское высшее военное училище (ПВВУ)
- 1973 год - в соответствии с приказом Министерства обороны СССР от 23 мая 1973 года № 090 переименовано в Пермское высшее военное командное училище (ПВВКУ)
- 1981 год, 18 июля - Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1981 г. за большие заслуги в подготовке офицерских кадров училище награждено орденом Красного Знамени (приказ министра обороны СССР № 197 от 18.07.1981 г.). Этим же приказом переименовано в Пермское высшее военное командное Краснознамённое училище (ПВВККУ)
- 1981 год, 24 декабря - Приказом министра обороны СССР № 0270 ПВВККУ переименовано в Пермское высшее военное командно-инженёрное Краснознаменное училище (ПВВКИКУ).
- 1982 год, 1 июня - присвоено имя Маршала Советского Союза В.И. Чуйкова (в соответствии с постановлением Совета министров СССР от 19 мая 1982 г.) (ПВВКИКУ им. Маршала Советского Союза В.И. Чуйкова)
- 1983 год - переименовано в Пермское высшее военное командно-инженерное Краснознаменное училище Ракетных Войск (ПВВКИКУ РВ им. В.И. Чуйкова).
- 1998 год, 16 сентября - Приказом Министра обороны Пермское ВВКИКУ РВ переименовано в Пермский военный институт ракетных войск (ПВИ РВ).
- 2003 год - 1 сентября ПВИ РВ расформирован.
Из состава Пермского ВМАТУ выделилось два военных училища: в 1946 году Рижское и в 1953 году Новоград-Волынское.
Рижское - это бывшее Новоград-Волынское ВМАУС (сформированное в 1946 г. на базе Отдела связи), которое в 1953 году убыло в Ригу (Рижское высшее военное авиационное инженерное училище имени Якова Алксниса) и на месте которого впоследствии вновь сформировали 245-е Новоград-Волынское ВМАТУ
ОБРАТИ ВНИМАНИЕ: По сети Интернет на многих сайтах, как правило связанных с авиацией, распространена ложная информация: "В 1941 г. ВМАТУ было переименовано в Молотовскую ВАШМ. В 1945 г. ВАШМ расформировали, а на базе школы авиамехаников, передислоцированной из Троицка, создано Пермское военное авиационно-техническое училище имени Ленинского комсомола."
Молотовская ВАШМ никакого отношения к ВМАТУ не имеет, как и Пермское ВАТУ имени Ленинского Комсомола. Доказательство: сведения из Российского государственного архива Военно-морского флота (РГАВМФ): rgavmf.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=3204:-1737-&catid=107:--1701---1750&Itemid=71
"Фонд Р-1737. ВОЕННО-МОРСКОЕ АВИАЦИОННО-ТЕХНИЧЕСКОЕ УЧИЛИЩЕ ИМ.В.М.МОЛОТОВА. Пермь. 1930-1948 гг." Как видим, никакого переименования в 1941 году не было, а тем более расформирования в 1945 г. С 1938 года это всё время ВМАТУ им. Молотова (и в 1941 и в 1945 и в 1948). А Пермское ВАТУ имени Ленинского Комсомола - это совершенно другое училище, которое существовало параллельно с ВМАТУ (ПВВКИКУ РВ) в разных районах города Перми.
Институт в разное время закончили
Герои Советского Союза
- Трижды Герой Советского Союза А. И. Покрышкин
- Дважды Герой Советского Союза М. П. Одинцов, Г. А. Речкалов
- Герои Советского Союза К. П. Андреев, Л. Д. Годев, Е. М. Ежов, Р. М. Жуков, 3. Г. Исхаков, В. В. Клочков, Колодий, А. М. Кронит, Д. Ф. Кудрин, Куфонин, В. П. Лаптев, Б. М. Лозоренко, В. А. Маркелов, П. М. Непряхин, Б. У. Пирожков, Л. В. Рассохин, В. И. Сафонов, А. П. Старцев
Герой Социалистического Труда
Герой России
Начальники училища
- Бригадный комиссар А. Ю. Кескюла (1931—1937)
- Бригадный комиссар В. В. Ягушевский (1937—1938)
- Полковник А. В. Цитрулев (1938—1941)
- Генерал-майор авиации П. П. Квадэ (1941—1942)
- Генерал-майор авиации А. В. Цырулев (1942—1953)
- Генерал-майор инженерно-технической службы М. Н. Мишук (1953—1955)
- Инженер-полковник И. П. Козыркин (1955—1960)
- Генерал-майор С. М. Бармас (1960—1967)
- Генерал-майор И. Д. Стаценко (1967—1971)
- Генерал-майор Б. И. Бондаренко (1971—1973)
- Генерал-лейтенант П. П. Круглов (1973—1983)
- Генерал-майор И. И. Олейник (1983—1985)
- Генерал-майор А. И. Щербатых (1985—1993)
- Генерал-майор В. В. Горынцев (1993—2000)
- Генерал-майор В. Н. Мартынов (2000—2003)
Преподаватели училища
См. Преподаватели Пермского военного института ракетных войск
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Училище закончили
- Генеральный секретарь Организации Договора о коллективной безопасности Бордюжа Н.Н.
- Руководитель Федерального космического агентства Перминов А. Н.
- Певец, поэт, композитор, аранжировщик, продюсер Mr. Credo — не закончил
ССЫЛКИ
[zwiahel.ucoz.ru/novograd/bajki/verholantsev_t/02_verholan.html 245-е Новоград-Волынское ВМАТУ]
[rgavmf.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=3204:-1737-&catid=107:--1701---1750&Itemid=71 ФОНД Р-1737. ВОЕННО-МОРСКОЕ АВИАЦИОННО-ТЕХНИЧЕСКОЕ УЧИЛИЩЕ ИМ.В.М.МОЛОТОВА. ОПИСЬ 2.]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Напишите отзыв о статье "Пермский военный институт ракетных войск"
Отрывок, характеризующий Пермский военный институт ракетных войск
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
