Пермяков, Григорий Львович

Пермяко́в Григо́рий Льво́вич (настоящая фамилия Ге́рман; 1919 г. Пермь — 1983 г. Жуковский, Московская область) — российский советский учёный-паремиолог, фольклорист и семиолог.

Биография

Поступил, но не успел закончить Институт философии, литературы и истории (ИФЛИ) из-за начала Великой Отечественной войны. Был серьёзно ранен. Закончил Казахский университет, работал в Алма-Ате. С 50-х годов в Москве и, в основном, в Подмосковье (г. Жуковский). Был журналистом, редактором и цензором.

В 60-х годах активно занимался переводами с немецкого фольклорно-этнографической литературы для Издательства восточной литературы (Москва).

Впоследствии занимался подготовкой популярных в то время сборников пословиц и поговорок народов мира. В процессе работы над ними столкнулся с проблемой систематизации разнородных текстов, охватывающих разные культуры и языки.

В возрасте почти 50 лет Пермяков разработал систему формообразующих и предметно-тематических групп, т.е. уникальный способ классификации пословиц и всесторонний охвата паремиологического фонда – и как единой универсальной системы, и как набора пословиц и поговорок в фольклоре отдельно взятого народа – с исчерпывающим перебором всех возникающих логико-семиотических вариантов.

Под его редакцией вышли: «Пословицы и поговорки народов Востока», «Сказки и мифы народов Востока». Пермяков был основным составителем многих коллективных трудов: «Паремиологический сборник» и «Паремиологические исследования».

Пермяков автор таких работ, как «Основы структурной паремиологии», «От поговорки до сказки» (1970).

Большинство его трудов переведены на иностранные языки, обильно рецензировались.

Пермяков регулярно печатался в международном паремиологическом журнале Proverbium (издаётся в Хельсинки), ему был посвящён выпуск журнала Proverbium Paratum (Будапешт, 1981, №2).

Учёный принял активное участие в открытии новой общеобразовательной школы и детской технической станции.

Список некоторых трудов Г.Л. Пермякова

Монографии и сборники

• Избранные пословицы и поговорки народов Востока. - М., 1968. (Рецензия: Харитонов М.С. Менделеевская таблица пословиц. В журнале "Знание - сила, 1969, № 10).
• Проделки хитрецов. Мифы, сказки, басни и анекдоты о прославленных хитрецах, мудрецах и шутниках мирового фольклора. - М., 1972.
• Пословицы и поговорки народов Востока. Систематизированное собрание изречений двухсот народов. - М., 1979.
• Переводы фольклорных текстов народов Азии и Африки
• Аура Поку. Мифы, сказки, легенды, басни, пословицы и загадки народа бауле: Берег Слоновой Кости. - М., 1960.
• Сыны Дехевая. Предания о демонах, рассказы охотников за головами. - М., 1960. То же: Мифы и предания папуасов маринд-аним. - М., 1981.
• Голос буйвола. Малайские (индонезийские) народные песни. - М., 1962.
• Волшебный рог. Мифы, легенды и сказки бушменов-хадзапи. - М., 1962.
• Остров красавицы Си Мелю: Мифы, легенды и сказки острова Сималур. - М., 1964.
• Бидасари: Индонезийские сказки. - М., 1967.
• Сказки и мифы Океании. - М., 1970.

Ссылки

• [www.ruthenia.ru/folklore/permyakov1.pdf Основы структурной паремиологии]
• [www.polit.ru/research/2007/05/04/nekludov.html От поговорок Г.Л. Пермякова к загадкам А.Н. Журинского] (Предисловие С.Ю. Неклюдова к книге А.Н. Журинского "Загадки народов Востока")

Отрывок, характеризующий Пермяков, Григорий Львович

«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.