Перов, Александр Леонидович
Поделись знанием:
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
| Александр Леонидович Перов | |
 | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Награды и премии: |
Лауреат X Грушинского фестиваля[1] |
Алекса́ндр Леони́дович Перо́в (16 марта 1957[2], Московская область) — советский и русский журналист, издатель, медиаменеджер, специалист в области связей с общественностью, автор и исполнитель песен (бард). Член творческих союзов России (журналистов, литераторов, писателей). В качества главного редактора возглавлял крупнейшие деловые издания России — «Коммерсант» и «Профиль»[3][4][5].
Содержание
Образование
- Окончил музыкальную школу-семилетку по классу фортепиано.
- Окончил в 1981 году Московский Государственный институт культуры (МГИК), театрально-режиссёрское отделение. До этого (1974—1977) учился на факультете самолётостроения Московского авиационного института (МАИ).
- В 1991 году прошёл персональную стажировку в The Wall Street Journal под руководством старшего вице-президента AP-Dow Jones Джима Оттауэя-младшего (англ. Jim Ottaway Jr.)[6].
Карьера
Начало
- Журналистикой начал заниматься в 1982 году в качестве внештатного репортёра радиостанции «Юность», в группе известного журналиста Максима Кусургашева.
- В конце 1982 года стал корреспондентом отдела информации газеты «Московский комсомолец»[7]. С 1985 по 1987 годы возглавлял этот отдел, известный своими «неполитическими» тематическими страницами «МК-суббота», «Только для вас» и более всего — «Звуковой дорожкой». Работая в «МК», первым открыл для прессы «Лицедеев» Славы Полунина, будущего патриарха российского фолк-попа Владимира Назарова. Во второй половине 80-х опубликовал серию интервью со знаковыми фигурами мировой культуры — гитаристом Пако де Лусия, танцовщиком и балетмейстером Антонио Гадесом, композитором Рави Шанкаром и другими.
- В 1989 году, в компании с «огоньковцами» Валентином Юмашевым, Юрием Феклистовым и «известинцем» Андреем Иллешем принимал участие в выпуске номера голландского еженедельника Panorama, целиком посвященного взгляду советских журналистов на Голландию.
«Коммерсант»
- Летом того же 1989 года вместе с коллегой Ксенией Пономарёвой начал создавать первый в СССР отдел деловых новостей (business-news) для еженедельника «Коммерсант» Владимира Яковлева. Вспоминая об этом периоде, рассказывает[7]:
Главное — это принципы работы с информационным потоком. Яковлев к тому моменту имел отчетливую картину, идеологию того, что должно делаться, какой должна быть новая ежедневная газета. Ну, а мы, собрав опыт Wall Street Journal, Financial Times, других западных изданий, получили представление о том, каким образом претворить его идеи в жизнь… Ну, и впервые введённая в России, а потом ставшая нарицательной система dead-lines: Яковлев поставил не только на технологию, но и на предельную дисциплинарную жесткость — любая, даже самая малая задержка материала в пути от репортёра до газетной полосы каралась внушительными штрафами.
- С 1990 по 1994 годы последовательно занимал в Издательском доме «Ъ» посты редактора отдела деловых новостей, заместителя главного редактора еженедельника «Коммерсантъ»[8], главного редактора «Коммерсанта-Daily»[9][10], директора информационного агентства «NewsBox» (прообраза Информационного центра Издательского дома «Коммерсантъ»).
- Произнёс фразу:
|
Наша газета технологична настолько, что она выйдет в срок даже в том случае, если все её сотрудники умерли три дня назад | 
|
Агентства
- Параллельно, с 1993 года, вместе с Валерием Бардиным начал прорабатывать идею создания первого в России сетевого СМИ — информационного агентства, работающего в сети Интернет.
- С 1994 по 1997 год в качестве генерального директора возглавлял создание и деятельность этого агентства, получившего название «Национальная служба новостей» (НСН) и ставшего особенно известным после освещения в режиме онлайн президентских выборов 1996 года, «Будённовского рейда» Басаева и захвата парома «Аврасия»[11]. Одной из основных, а впоследствии и основной деятельностью НСН стало создание Национальной электронной библиотеки (НЭБ) — крупнейшего в мире архива публикаций русскоязычных СМИ. Фонды НЭБ послужили в той или иной форме и степени основой для ныне существующих электронных библиотек («Интегрум», Public.ru и других).
- С 1997 по 2000 год участвовал в ряде медийных и политических проектов, связанных со сбором, обработкой и анализом информации.
Издательский дом Родионова
- В 2000 году вернулся в печатные СМИ. В качестве заместителя главного редактора популярного российского еженедельника «Профиль» курировал экономический, а затем политический блоки издания. В декабре 2001 года стал главным редактором журнала, ставшего к тому моменту фундаментом Издательского дома Родионова (ИДР), а впоследствии — шеф-редактором ИДР, выпускавшего на тот момент, кроме «Профиля», политический еженедельник «Политбюро», ежемесячники «Карьера», «Paradox» и Moulin Rouge[7].
- Будучи главным редактором «Профиля», курировал обновление содержательной и дизайнерской модели журнала, а став шеф-редактором сменил редакционную команду убыточной на тот момент «Карьеры», пригласив возглавить её известного журналиста и медиаменеджера Евгения Додолева, под руководством которого журнал менее чем за год стал приносить прибыль[7].
- В 2003 году окончательно решил завершить менеджерскую карьеру в средствах массовой информации и с 2004 года в качестве эксперта и внешнего консультанта по российскому медиарынку начал сотрудничать с международной консалтинговой компанией Communications & Network Consulting (CNC). С 2004 по 2010 год сотрудничал с московским офисом CNC, разрабатывая и реализуя коммуникационные стратегии клиентов — крупнейших российских и международных компаний.
Экспертная работа
- В начале 2010 года вместе с коллегами из CNC Игорем Райхлиным и Любовью Гуровой основал компанию «Райхлин и партнеры» (Reichlin & Partners), специализирующуюся на управлении репутацией, разработке и реализации коммуникационных стратегий.
- С лета 2010 года по ноябрь 2014 — генеральный директор и партнёр компании «Райхлин и партнеры»[12][13].
- С весны 2015 года - в книгоиздательском бизнесе. Шеф-редактор Издательской группы "Точка", специализирующейся на выпуске деловой литературы - книг, служащих инструментом корпоративной коммуникации.
Профессиональный вклад
- Возглавляя отдел информации «Московского комсомольца», придумал и ввёл в 1986 году две рубрики, ставшие одной из отличительных черт газеты: «Срочно в номер!» и «Хронику происшествий». В 1987 году впервые со времен НЭПа добился права публиковать на странице «МК-суббота» графическую рекламу[7].
- В 1992 году сформулировал функциональные требования к первому в России программному продукту, автоматизировавшему работу редакционного комплекса и впоследствии получившему название «АСУ „Редакция“». АСУ «Редакция», разработанная Александром Калашниковым, Юрием Петровым и Александром Струковым, и её версии были установлены в ИД «КоммерсантЪ», журнале «Эксперт», газетах «Русский телеграф», «Россiя» и т. д.
- В 1993 году разработал идеологию и внедрил на базе информационного агентства NewsBox интегрированную аппаратно-программную структуру информационного обеспечения издательского дома в условиях возникновения комплекса изданий (ежедневная газета, еженедельные и ежемесячные журналы)[7]. Совместно с одним из «отцов» российского Интернета Валерием Бардиным[14][15] организовал экспериментальный регулярный выпуск первой в России электронной версии ежедневной газеты («КоммерсантЪ-Daily»).
Авторская песня
- Начал писать песни и исполнять их под гитару ещё учась в школе. Песенные пристрастия складывались под влиянием магнитофонных записей Окуджавы, Визбора, Городницкого, Кукина. Одним из сильнейших впечатлений того времени называет ранние вещи Виктора Луферова.
- Публично начал выступать со своими песнями в 1976 году. В 1977—1978 гг. неоднократно становился лауреатом фестивалей и конкурсов авторской песни, в том числе — X Грушинского фестиваля.
- С 1978 года и почти до середины 80-х годов часто выступал с сольными концертами и в составе сборных концертов в Ленинграде, Киеве, в городах Сибири и др. Наиболее известные из песен того периода («Старая песня», «Морозки», «Цыганочка» и др.) включены в большинство сборников авторской песни и, в том числе, в вышедшую в году «Антологию».
- Перов написал тексты к детским песням композитора Григория Гладкова «Солдатик оловянный», «Новогодняя песенка».
- В 1978 году создал ансамбль «Звездочёты», исполнявший, помимо песен Перова, песни Булата Окуджавы, Виктора Берковского, Виктора Луферова, Юлия Кима, Веры Евушкиной и других известных авторов.
- В 1979 году «Звездочёты», в состав которых входили сам Перов, Галина Крылова, Алла Чиркова и Владимир Кузнецов[16], стали золотыми лауреатами XII Грушинского фестиваля, и вплоть до 1982 года ансамбль продолжал успешно выступать в Москве и других городах СССР. Отличительными чертами коллектива были нехарактерный для ансамблей того времени мультиинструментализм (кроме гитар в инструментальном сопровождении широко применялись скрипка, блок-флейта, банджо, труба, фортепиано) и оригинальные аранжировки Галины Крыловой — впоследствии одной из исполнительниц авторской песни, основателя Школы-студии авторской песни «Остров».
- В 1985 году написанная Владимиром Назаровым на слова Перова[17] и исполненная Ансамблем фольклорной музыки песня «Ах, карнавал!» стала неофициальным гимном XII Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве.
См. также
Напишите отзыв о статье "Перов, Александр Леонидович"
Примечания
- ↑ [bards.ru-all.ru/Perov/index.htm Александр Перов<]
- ↑ [soulibre.ru/Александр_Перов Александр Перов — SouLibre]
- ↑ [www.gipp.ru/viewer.php?id=9032 Гильдия издателей периодической печати]
- ↑ [www.smi.ru/text/01/12/17/31827.html СМИ.ru | Масс-медиа — прямой диалог, 10 — 16 декабря]
- ↑ [www.gazeta.ru/2001/12/10/kz_m38311.shtml Газета. Ru — Бизнес — 20 строк]
- ↑ [www.inspace-media.ru/articles/Dorogay_redakciy_desyt_let.html Дорогая редакция. десять лет назад вышел нулевой (пилотный) номер]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.newlookmedia.ru/?p=13040 Издательский Дом «Новый Взгляд» " Александр Перов: Я еще не соскучился жить]
- ↑ [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=6673&print=true Коммерсантъ. Версия для печати]
- ↑ [afisha.webmoskva.ru/news/3497181 ЯковлевЪ: второе пришествие. Информационно-развлекательный портал Москвы]
- ↑ [www.panorama.ru/gazeta/p35_num.html Акт экспертизы нумерации газеты «КоммерсантЪ»]
- ↑ [www.apn.ru/news/print14481.htm На медиа-рынке переворот]
- ↑ [www.allmedia.ru/PressRelease/PressReleaseShow.asp?ID=74060 В рамках «Дней PR в Москве 2010» АКОС проведет Круглый стол "PR как инструмент роста продаж и решения других бизнес-задач]
- ↑ [subscribe.ru/archive/release.seminar/201006/08155203.html АКОС проведет Круглый стол 'PR как инструмент роста продаж и решения других бизнес-задач]
- ↑ [www.hrm.ru/db/hrm/347F5EFCC18E947BC3256AAB0042A468/category.html Интервью с В. Бардиным]
- ↑ [www.arcto.ru/FORUMS/messages/47/974.html Форумы Арктогеи (Geopolitik)]
- ↑ [ostrov.progressor.ru/galka/galka.htm Галина Крылова. Студия «Остров». Обучение игре на гитаре]
- ↑ [sssrviapesni.narod.ru/ansnazarova.html Вокально-инструментальные ансамбли СССР]
Ссылки
- [old.echo.msk.ru/guests/5438/ Александр Перов в гостях у «Эха Москвы»]
- [rus.ruvr.ru/2002/05/02/602209.html Александр Перов в эфире «Голоса России»]
- [vizavi.ruvr.ru/archive/288 Интервью Александра Перова]
- [www.progressor.ru/1sted/PEROV/INDEX.HTM Александр Перов, Москва]
- [www.youtube.com/watch?v=x1lcns99CEo Интервью Александра Перова] Владимиру Глазунову («Рождённый в СССР», 2014)
Отрывок, характеризующий Перов, Александр Леонидович
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
