Персидская каллиграфия
|
| Каллиграфия |
Персидская каллиграфия (перс. خوشنویسی فارسی) — каллиграфия, используемая в персидской письменности, одно из наиболее почитаемых искусств в истории Персии.
Содержание
История
После арабского завоевания Персии в VII веке под влиянием исламской культуры и престижа языка завоевателей — арабского — персы приспособили для записи новоперсидского языка арабское письмо, добавив к нему четыре буквы для обозначения звуков, отсутствующих в арабском: пе (پ), че (چ), же (ژ) и гаф (گ), и, таким образом, довели свой алфавит до 32 знаков[1].
Знакомство персов с арабской каллиграфией началось с её трёх главных почерков — куфи, насх и сулюс. Самым ранним из них является куфи, господствовавший примерно до XII века, для которого характерно тяготение к прямым линиям и четким геометрическим формам. В настоящее время он канонизирован как почерк, которым пишут названия сур Корана. Почерк насх («переписка») — строгий горизонтальный почерк, использовался, как следует из названия, главным образом для переписки текста Корана и хадисов. Для почерка сулюс («одна треть») характерно наличие криволинейных и прямолинейных элементов, которые соотносятся в пропорции 1/3.
В Персии особое распространение получили школы «насха» и «сулюса», поскольку они нашли широкое применение в архитектуре — для украшения мечетей и других священных для мусульман зданий.
Потребность в составлении большого числа официальных документов при надлежащей скорости их составления привела к разработке в Персии нового почерка «талик» («скорописный» или «быстрый в исполнении»). Для «талика» было характерно наличие большого числа закруглённых, как бы природных линий, в отличие от жёстких, геометризованных форм «куфи».
Во время правления Тимуридов развитию персидской каллиграфии способствовал внук Тамерлана Байсонкур. Будучи покровителем искусств и опытным каллиграфом, владевшим шестью стилями арабской каллиграфии (сохранилась выполненная им лично каллиграфическая надпись на мечети Гохаршад в Мешхеде), Байсонкур после захвата Тебриза в 1420 году вывез оттуда несколько мастеров книжного дела, в частности, знаменитого каллиграфа Мир Али Табризи[en], который возглавил китабхане Байсонкура. Табризи предложил новый вариант скорописного почерка — «насталик» (перс. نستعلیق, nastaʿlīq — название происходит от слов «насх» и «талик»).
Для начертания насталика характерны короткие вертикальные, без засечек, и длинные горизонтальные штрихи. Каллиграфические надписи делались инструментом «калям» (калам), представлявшим собой кусок обрезанного тростника с косым заострённым наконечником размером 5-10 мм, который окунался в чернила. Наконечник каляма, как правило, был разделен посередине, чтобы облегчить поглощение чернил.
Почерк «насталик» быстро приобрёл популярность в персидском обществе и получил неофициальное звание «невесты исламских почерков»: его использовали при написании книг и поэтических сборников, любовных писем и административных документов. До настоящего времени в Иране стихи Хафиза, Саади, Руми и других поэтов издают именно с использованием «насталика». Помимо Персии, «насталик» получил распространение в Средней Азии, Пакистане и Индии.
Во время правления шаха Аббаса (начало XVII века) «насталик» подвергся серьезным изменениям, которые внёс каллиграф Мир Эмад Хассани[en]. Переработанный Хассани «насталик» используется в Иране до настоящего времени.
Дальнейший рост документооборота в государстве привёл к поиску новых вариантов почерков, которые позволяли бы повысить скорость записи документов. В конце XVII века правитель Герата (входившего в то время в состав государства Сефевидов) Мортеза Голи-хан Шамлу изобрёл новый почерк — шекасте насталик (перс. شکستهنستعلیق Şekast-e nasta’liq — «насталик-курсив» или «ломаный насталик»). Этот почерк от «обычного» насталика отличается более «раскидистыми» и более длинными линиями букв.
По мере проникновения в Персию книгопечатания каллиграфия становилась всё проще, теряя часть своей эстетической привлекательности. В XIX веке Мирза Мохаммад Реза Калхор — составитель томов с путевыми заметками Насреддин-шаха — внёс в «насталик» очередное изменение: для удобства заполнения печатной формы чернилами буквы и штрихи сделались несколько толще. Кроме того, в это же время была разработана техника «сийях-махш»: слова и буквы повторялись много раз, так что фон каллиграфического рисунка становился чёрным.
Каллиграфия в современном Иране
В 1950-х годах в Иране было создано Общество иранских каллиграфов[en], в числе организаторов которого выступили известные каллиграфы Хоссейн Мирхани, Али Акбар Кавех, Ибрахим Бузари, Хассан Мирхани и Мехди Байан[2].
Новый импульс развитию каллиграфии в Иране придало развитие рекламной индустрии в 1960-х — 1970-х годах. В это время параллельно развивались две школы «насталика»: традиционная и новая, а также появился также самый новый из известных на сегодня почерков персидской каллиграфии — «моалла».
Широкой известностью в современном Иране пользуются такие мастера каллиграфии, как Голламхоссейн Амирхани, Ятолла Габолли, Мохаммад Эхса (изобретатель сочетания элементов каллиграфии с живописью — «хатт-нагаши» или «хатташи»), Насролла Афджеи, Хоссейн Зендеруди, Ферейдун Омиди[3]. Ряд каллиграфов, в частности Зендех Роуди[fa], Джалиль Расули[en], Парвиз Танаволи[en], использовали элементы каллиграфии в сочетании со стихами Руми для дизайна одежды.
Каллиграфия представлена в ряде музеев страны — в частности, в музее каллиграфии в Казвине, в Иране регулярно проводятся выставки и конкурсы каллиграфии[4][5].
См. также
Напишите отзыв о статье "Персидская каллиграфия"
Примечания
- ↑ [iranica.com/articles/arabic-iii L. P. Elwell-Sutton. ARABIC LANGUAGE iii. Arabic influences in Persian literature]
- ↑ [www.anjomankhoshnevisan.ir/?show=about Общество иранских каллиграфов]
- ↑ [www.sokolniki.com/ru/visitors/museumquarter/presscenter/news/galereja-xva-persidskaja-kalligrafija-ferejjduna-omidi Галерея XVA: персидская каллиграфия Ферейдуна Омиди]
- ↑ [isna.ir/fa/news/91032011289 ایسنا — وزير ارشاد: قزوين پايتخت خوشنويسي كشور ميشود]
- ↑ [www.bici.ir/qazvin معرفی استان قزوین]
Литература
- Азизоллах Голькарзаде. Методика персидской каллиграфии. — Баку, 1996. — 73 с.
Ссылки
- [www.anjomankhoshnevisan.ir/?show=about Официальный сайт общества иранских каллиграфов] (англ.)
- [persiancalligraphy.org/History-of-Calligraphy.html Brief history of Persian Calligraphy] (англ.)
- [ioragallery.com/explore/about-persian-calligraphy About history of Persian Calligraphy and its different styles] (англ.)
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Персидская каллиграфия
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
