Персидская письменность

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Персидский алфавит»)
Перейти к: навигация, поиск
<tr><td colspan="2" class="metadata" style="text-align:center; border:1px solid #aaa; background:palegreen; font-style:italic;">См. также: Проект:Лингвистика</td></tr> </table>
Персидское письмо
Тип письма:

консонантное

Языки:

Персидский, дари, ограниченно гилянский, мазендеранский, луро-бахтиярский, азербайджанский (Иранский Азербайджан),
В модифицированных вариантах пашто, курдский (преимущественно сорани), белуджский, таджикский (Афганистан), узбекский (Афганистан), урду, пенджаби, синдхи, кашмири, кховар, уйгурский.

Место возникновения:

Иран

Период:

VII век

Статус:

Официальный статус в Иране и Афганистане

Направление письма:

справа налево

Знаков:

32

Происхождение:

Арабская письменность


Пример персидской письменности — почерк «насталик»</big>

Персидский алфавит
ب پ چ
ژ
ک گ هـ

Перси́дская пи́сьменность (Ара́бо-перси́дская пи́сьменность, Перси́дский алфави́т) — модифицированный вариант консонантной арабской письменности, приспособленный изначально для записи персидского языка (фарси). Современный вариант персидской письменности насчитывает 32 буквы и отличается от арабской прежде всего четырьмя дополнительными буквами для обозначения звуков, отсутствующих в арабском языке. В настоящее время используется для записи фарси — официального языка Ирана, а также его восточного варианта в Афганистане — языка дари. Из персидского варианта арабского письма (часто с дальнейшими модификациями и добавлением новых знаков) возникли письменности других языков Ирана, Южной и Средней Азии.





Письменность

Персидская письменность обладает всеми основными свойствами арабского письма, как то: направление письма — справа налево, отсутствие заглавных букв, курсивность письма и отсюда — наличие у одной буквы нескольких графических вариантов в зависимости от положения. Многие буквы при внешнем сходстве отличаются лишь диакритическими знаками. Несколько букв могут означать один звук, так же как и одна буква может передавать несколько звуков.

Особенностью современного персидского письма, сохранившейся также в письменности языка урду, является широкое использование наряду с традиционным насхом почерка насталик, вышедшего в арабских странах из употребления и считающегося устаревшим.

Состав алфавита

Через косую черту даны варианты транслитерации, а через запятую — разные фонемы и аллофоны.

Изолированно В начале
слова
В середине
слова
В конце
слова
Название Лат.
транслитерация[1]
МФА кир.
транслитерация
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4152 дня]
آ / ا alef ā, a, ʼ [ɒ], [æ], [ʔ] а, е, ъ
be b [b] б
پ pe p [p] п
te t [t] т
se s̱ / s̄ / s [s] с
jim ǧ / j / ǰ [ʤ] дж
چ che č / ch [ʧ] ч
hā-ye hotti ḥ / ḩ / h [h] х
khe ḫ / kh / x [x] х
 — dāl d [d] д
 — zāl ẕ / z̄ / z [z] з
 — re r [ɾ] р
 — ze z [z] з
 — ژ zhe ž / zh [ʒ] ж
sin s [s] с
šin š / sh [ʃ] ш
sād ṣ / s [s] с
ﺿ zād ż / ẕ / z̤ / z [z] з
t [t] т
z̧ / ẓ / z [z] с
eyn [ʔ] — / ъ
qeyn ġ / gh, q- [ɣ], [ɢ-] г
fe f [f] ф
qāf ġ / gh, q- [ɣ], [ɢ-] к
kāf k [k] к
gāf g [g] г
lām l [l] л
mim m [m] м
nun n [n] н
 — vāv v, u , ū, aw, ow [v], [u], [ow] в, у, оу
hā-ye havvaz h [h] х
yā/ye y, i, ī, ay, ey [j] , [i], [ej] й, и, эй

Все буквы в слове записываются слитно. исключение составляют 7 «лунных» букв, которые не соединяются с последующей, поэтому имеют только два графических варианта (изолированный и конечный): алеф (), дал (), зал (), ре (), зе (), же (ژ) и вав (و).

Варианты и сочетания букв

В следующей таблице приведены основные варианты и сочетания букв, имеющие особые начертания.

Изолировано В начале
слова
В середине
слова
В конце
слова
Название Транс-
литерация
МФА
alef madde ā [ɒ] а
ۀ he ye -éye / -eyeh ['eje] -е́йе
lām alef [lɒ] ла

История

Предпосылкой приспособления арабского письма для новоперсидского языка послужило завоевание территории Сасанидской империи арабскими армиями в ходе исламских завоеваний в VII в. и распространение ислама среди носителей персидского языка. Использование пехлевийского письма в Большом Хорасане для официальных нужд было запрещёно в середине VIII в., и если зороастрийцы продолжали использовать его, то обратившиеся в ислам были в массе выходцами из неграмотных слоёв населения, и для письменных нужд они легко адаптировали письменность господствующего языка Халифата — арабского. Первые образцы персидских стихов, записанных арабским шрифтом, появляются в IX в[2].

Фонетике персидского языка присущи четыре согласных звука, отсутствующих в арабском: [p], [t͡ʃ] (č), [ɡ], [ʒ] (ž). Первые три изначально записывались близкими по звучанию ب (bā), ج (jim) и ك (kāf) соответственно. Лишь начиная с XII в. для различения этих звуков стали широко применяться модификации этих знаков, ставшие новыми буквами персидского алфавита, однако долгое время эта практика не носила регулярного характера. Позднее была изобретена отдельная буква для маргинального звука ž.

Звук Буква Название
[p] پ pe
[t͡ʃ] (ч) چ če
[ʒ] (ж) ژ že
[ɡ] گ gaf

Основные принципы письма

Гласные

Продолжая консонатный тип арабского письма, персидская письменность в общем случае позволяет фиксировать прежде всего согласные, а также долгие (в современном языке устойчивые) гласные с помощью букв ا (алеф) — â, و (вав) — u и ى (йа) — i. Последние две буквы, выражая также согласные (v и y соответственно), являются по сути матрес лекционис. Для кратких (неустойчивых) гласных существует система арабских харакатов — надстрочных знаков огласовок. Однако, как и в арабском, огласовки используются лишь в учебных текстах или редких случаях, когда надо уточнить чтение. Слова, отличающиеся только краткими гласными, на письме не различаются. Например, kerm «червь», karam «щедрость», kerem «крем», и krom «хром» записываются одинаково كرم k-r-m. Не отличаются также, к примеру, گل gol «цветок» и gel «грязь», ده dah «десять» и deh «деревня», دور dur «далеко» и dowr «круг» и многие другие слова, из-за чего читающий должен различать их по контексту.

Особое выражение гласные приобретают в начале и конце слова. Слово с начальным гласным звуком всегда начинается с алефа ا. Начальные краткие гласные обозначаются одиночным алифом (над которым при необходимости ставится соответствующая огласовка). Начальный долгий â- обозначается алифом с маддой (آ), выражающей удлинение. Начальные u- и i-, а также дифтонги ow- и ey- обозначаются сочетанием алефа с соответствующей буквой و (вав) и ی (йа): او и ای.

В отличие от арабского языка в персидской письменности получают отображение все конечные гласные, включая краткие (за исключением изафета). Для -e используется буква ха-йе-хавваз (ه), называемая в таком случае «ха-немое». Различий в безогласовочном письме с конечным -h, обозначаемым той же буквой, у ха-немого нет, например, بنده bande «раб», «слуга» ~ پانزده pânzdah «пятнадцать». Конечное персидское часто может транслитерироваться как -eh, поэтому в русских транслитерациях может появляться ошибочное написание (а отсюда и произношение) -ех. Например, افسانه — afsâné — afsaneh — «афсанех» при правильном афсанэ́ «сказка». Редкий конечный звук -o выражается так же, как и -u, буквой و.

В некоторых арабских словах конечный долгий звук â обозначается буквой ی, которая в таком случае называется алеф-максура, например, موسی musâ «Муса», «Моисей».

Обозначение гласных в персидской письменности:

фонема
(МФА)
В начале
слова
В середине
слова
В конце
слова
название
диакритики
транслитерация
латиницей
транслитерация
кириллицей
примеры исключения
/æ/ ا (َ) ه (редко) забар / фатха a, ä, æ е, э- Yazd — Йезд а: Казвин (Kazvīn), Хамадан
/ɒ/ آ ا ا, редко ی ā, â, å, A, a, aa а Fārs — Фарс
/e/ ا (ِ) ه зир / кесра e е, э- Kermān — Керман и: Исфахан (Eşfahān)
/i/ ای ی ی ī, i, ee, y и Shīrāz — Шираз
/o/ ا ( ُ ) و (редко) пиш / замма o о Hormozgān — Хормозган у: Кум (Qom), Лурестан (Lorestān)
/u/ او و و ū, u, oo, ou у Būshehr — Бушир
/ei/ ای ی ی ey, ei, ay, ai ей, эй- Khomeyn — Хомейн
/ou/ او و و ow, au оу Now Shahr — Ноушехр

Согласные

Арабские заимствования сохраняют оригинальную орфографию. При этом многие арабские звуки отсутствуют в фонетической системе персидского языка и в заимствованиях заменяются на близкие по образованию. Это повлекло появление у некоторых звуков нескольких графических вариантов. Основным из них является знак для общего звука арабской и персидской фонетики, используемый как в арабизмах, так и в исконных словах и неарабских заимствованиях. Остальные варианты присущи за небольшими исключениями только арабским заимствованиям, и выбор правильного с точки зрения традиционной орфографии варианта необходимо запоминать для каждого арабского слова.

Звук Основной вариант Арабские варианты Исключения
[s] س ث, ص, صد «сто», شصت «шестьдесят»
[z] ز ذ, ض, ظ گذشتن «проходить», گذاشتن «ставить»
[t] ت ط
[h] ه ح

Буква эйн (ع), обозначающая в арабском [ʕ] (фарингальный апроксимант), встречается исключительно в словах арабского происхождения. В начале слова и между гласными он не читается, перед согласными или в конце слова он читается как [ʔ] (гортанная смычка) или же в просторечии заменяется удлинением предшествующей гласной. Для этого же звука используется также и другой графический элемент — так называемое хамзе ء (в арабском специальный символ для [ʔ]). Хамзе употребляется как самостоятельный или надстрочный знак преимущественно в арабских словах в соответствии с арабским оригиналом слов. Выбор между эйном и хамзе также приходится выучивать для каждого слова.

В современном языке существуют также другие орфографические сложности, возникшие в результате исторического развития фонетики. В частности буквы غ и ق означают одну фонему, в то время как в классическом языке они различались, как и различаются до сих пор в восточных вариантах фарси (таджикском и дари). В начале слова сохраняется историческое написание для фонемы xw- — خو, в то время как в современном языке она совпала с x-: خواستن класс. перс. xwâstan > совр. перс. xâstan «хотеть», но خاستن xâstan «вставать».

Сочетание -mb- традиционно в персидском языке записывается как -n-b- (نب), например, پنبه pambe «хлопок».

Отличия от арабской письменности

  • В начале слова хамзе (ء) никогда не пишется ни над алифом (ا) для обозначения огласовок забар или пиш, ни под ним — для огласовки зир.
  • Конечный и одиночный каф записывается в форме, близкой к начальном варианту, в то время как в арабском он выглядит иначе ().
  • Та марбута (ة) не используется, в заимствованиях она заменена на ت (-at) или на ه (-e). Последняя также используется для записи исконных слов на -e (см. выше)
  • Конечное йе (ی) записывается без двух нижних точек, как это делается в арабском (ي), поэтому графически совпадает с алефом максура.
  • Добавлены четыре дополнительные буквы для звуков, отсутствующих в арабском: пе (پ), че (چ), же (ژ) и гаф (گ).
  • Арабская буква вав для губно-губного [w] (و) используется для губно-зубного [v].
  • В арабском алфавите ха () стоит перед вав (و), в персидском наоборот хе () идёт после вав (و).

Особенности персидской письменности в Афганистане

Система письменности языка дари (афганского варианта фарси) в целом идентична письменности современного Ирана. Отличия проявляются в чтении букв, что вызвано неодинаковым историческим развитием двух диалектов (иранского и кабульско-таджикского фарси):

  • Произношение غ и ق последовательно различается во всех позициях, первая используется для [ɣ], вторая — для [q].
  • Конечное ха-немое читается как [a]: بنده «раб», «слуга», фарси [bæn’dɛ], дари [ban’da].
  • Буквы و (вав) и ی могут обозначать как фонемы ū и ī, так и ō и ē соответственно. Последние представляют собой так называемое «маджхульное» чтение этих букв в соответствии с этимологией, утраченное в фарси Ирана. На письме маджхульное чтение никак не выделяется, изучающий язык дари должен запоминать их для каждого слова.

Цифры

В персидском языке цифры схожи со стандартными арабскими. Могут отличаться в написании цифры 4, 5 и 6. В официальной и деловой переписке в Иране часто могут употребляться и современные европейские. Цифры в числах записываются слева направо.

0 — ٠
1 — ١
2 — ٢
3 — ٣
4 — ٤/۴
5 — ٥/۵
6 — ٦/۶
7 — ٧
8 — ۸
9 — ٩

10 — ١٠
100 — ١٠٠
1000 — ١٠٠٠

Письменности других языков

Довольно рано персидский вариант арабской письменности стал употребляться для записи других иранских языков, в частности, для хорезмийского и азери, в дальнейшем также для курдского и пашто[3][4]. В хорезмийском для восточноиранских аффрикат [ts] и [dz] была изобретена дополнительная буква цим (څ), впоследствии приспособленная в пашто для [ts]. Для [dz] в пашто используется ещё одна инновационная буква — дзим (ځ).

Арабо-персидская письменность также широко распространилась для записи языков народов, испытывавших влияние персидской культуры, прежде всего тюркских и индоарийских. Чтобы приспособить алфавит для передачи всех звуков этих языков, в обиход вводились новые буквы. В начале XX в. в Средней Азии и Курдистане широко внедрялся вариант арабо-персидского письма, носящий полностью консонатно-вокалический характер и позволяющий выражать на письме все гласные. Прежде всего это достигалось задействованием в качестве матрес лекционис для [æ] буквы ха-йе-хавваз (ه). Однако с 1930-х годов начался перевод языков Советской Средней Азии (в том числе таджикского языка) на латинскую графику, и подобный вид письма сохранился только у курдов Иракского Курдистана, узбеков и таджиков Афганистана и у тюрков Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая.

Письменные языки на основе арабо-персидского алфавита:

Персидский тип:

Старотюркский тип с незначительными модификациями продолжает персидский вариант. Широко использовался для записи османского, азербайджанского, чагатайского, через койне, называемое тюрки, распространился на территории Золотой Орды, где возникла татарская письменность и далее белорусский арабский алфавит. В настоящее время на большей части столь обширного ареала старотюркская письменность вытеснена латиницей или кириллицей. Ограниченное использование арабо-персидской письменности бытует у тюрков к югу от бывшей советской границы для следующих языков:

Восточноиранский тип отличается введением букв для ц и дз

Индийский тип

  • Урду (Алфавит урду). Письменность отличается использованием для записи ретрофлексов диакритики в виде маленькой буквы та (например, ٹ), обозначением придыхательных как диграфов с буквой ہ, особенностями передачи конечных гласных. Под влиянием урду сложились арабо-персидские письменности следующих языков:
  • Синдхи. Синдхи обладает инновационной письменностью, где придыхательные обозначаются не диграфами, а с помощью диакритик.

Новые алфавиты (с последовательной записью гласных звуков)

Значительно модифицированным вариантом арабо-персидского письма является письменность сяоэрцзин для записи китайского языка, ограниченно применяющаяся до сих пор китайскими мусульманами (хуэйцзу).

Персидский алфавит на латинской основе

В СССР в 19311938 годах использовался персидский алфавит на латинской основе. На нём велось обучение в школах, издавалась газета Bejraqe Sorx («Красное знамя») в Ашхабаде, учебники и другая литература.

A a B в C c Ç ç D d E e Ә ә F f
G g H h I i J j K k L l M m N n
O o P p Q q R r S s Ş ş T t U u
V v X x Z z Ƶ ƶ '

Во второй половине XX в. персидскими интеллектуалами был предложен иной вариант персидской латиницы под названием Unipers (Unicode + Persian)[5]. Unipers получил некоторое распространение в иранской диаспоре в Европе и США, однако даже в диаспоре не получил преобладания над арабицей:

A a  â B b C c D d E e F f G g H h I i
/æ/ /ɑː/ /b/ /ʧ/ /d/ /e/ /f/ /ɡ/ /h/ /i/
J j K k L l M m N n O o P p Q q R r S s
/dʒ/ /k/ /l/ /m/ /n/ /o/ /p/ /ɣ/ /ɾ/ /s/
Š š T t U u V v W w X x Y y Z z Ž ž '
/ʃ/ /t/ /u/ /v/ /w/ /χ/ /j/ /z/ /ʒ/ /ʔ/

Напишите отзыв о статье "Персидская письменность"

Примечания

  1. Thomas T. Pedersen. [transliteration.eki.ee/pdf/Persian.pdf Persian] // Transliteration of Non-Roman Scripts
  2. [iranica.com/articles/arabic-iii L. P. Elwell-Sutton. ARABIC LANGUAGE iii. Arabic influences in Persian literature]
  3. [iranica.com/articles/iran-vi3-writing-systems Prods Oktor Skjærvø. IRAN vi. IRANIAN LANGUAGES AND SCRIPTS (3) Writing Systems]
  4. [iranica.com/articles/azerbaijan-vii E. Yarshater. AZERBAIJAN vii. The Iranian Language of Azerbaijan]
  5. [unipers.com/ UniPers: A New Alphabet for Persian]

См. также

Ссылки

  • [www.unics.uni-hannover.de/nhtcapri/persian-alphabet.html Персидский алфавит] (англ.)

Отрывок, характеризующий Персидская письменность

– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.