Персидский поход (1722—1723)

Иное название этого понятия — «Русско-персидская война»; см. также другие значения.

Русско-персидская война (1722—1723)
Основной конфликт: Русско-персидские войны
Дата	18 (29) июня 1722 — 12 (23) сентября 1723
Место	побережье Каспийского моря
Причина	захватить территории, склонить персидских ханов к дружбе с Россией, разведать залежи золота, найти торговые пути в Индию
Итог	победа России
Изменения	Петербургский мирный договор (1723) к России отошли города Дербент, Баку, Решт и провинции Ширван, Гилян, Мазендеран и Астрабад
Противники
Российская империя Российская империя Войско Донское Гетманщина Гетманщина Калмыцкое ханство Кабарда (Малая и Большая) Шамхальство Тарковское Табасаранское майсумство Картлийское царство Меликства Хамсы и армянские повстанцы Персия Османская империя Эндиреевское княжество Утемишский султанат Кайтагское уцмийство Казикумухское ханство Ширванское ханство Илисуйский султанат Джаро-Белоканские общества
Командующие
Пётр I Ф. М. Апраксин М. А. Матюшкин И. М. Краснощёков Д. П. Апостол Хан Аюка Мурза Черкасский Аслан-Бек Адиль-Гирей Рустам-кади Вахтанг VI Давид-Бек Аван-хан Есаи Гасан-Джалалян Шах Тахмасп II Ахмед III Князь Айдемир Князь Чопалав Султан Махмуд Ахмед-хан Сурхай-хан I Имам Хаджи-Давуд Али-Cултан Цахурский
Силы сторон
22 тыс. пехотинцев 9 тыс. регулярной кавалерии 196 артиллерийских орудий 6 тыс. матросов грузино-армянская армия: 40-52 тыс. человек 30 тыс. татар 10 тыс. украинских казаков 7 тыс. калмыков 1 тыс. донских казаков кабардинская конница  ?
Потери
неизвестно неизвестно

Персидский поход 1722—1723 годов (Русско-персидская война 1722—1723 годов) — поход русских армии и флота в юго-восточное Закавказье и Дагестан, принадлежавшие Персии.

Предпосылки

После окончания Северной войны Пётр I решил совершить поход на западное побережье Каспийского моря, и, овладев Каспием, восстановить торговый путь из Центральной Азии и Индии в Европу, что весьма полезно было бы для российских купцов и для обогащения Российской империи. Путь должен был проходить по территории Индии, Персии, оттуда в русский форт на реке Куре, потом через Грузию в Астрахань, откуда планировалось товары развозить по территории всей Российской империи.

Следует заметить, что Пётр I уделял большое внимание торговле и экономике. Ещё в 1716 году он посылал через Каспий в Хиву и Бухару отряд князя Бековича-Черкасского. Перед экспедицией была поставлена задача склонить хивинского хана в подданство, а бухарского эмира к дружбе с Россией; разведать торговые пути в Индию и залежи золота в низовьях Амударьи. Однако эта первая экспедиция полностью провалилась — хивинский хан сначала уговорил князя рассредоточить силы, а затем вероломно напал на отдельные отряды и уничтожил их.

Также большую роль сыграло посольство Исраэля Ори, через которое Петру было передано послание сюникских меликов, в котором они просили помощи и защиты у русского царя. Пётр же пообещал оказать армянам помощь по окончании войны со Швецией.

Подготовка

Подготовка русских войск к походу в Персию началась ещё во время Северной войны.

В 1714—1715 гг. А. Бекович-Черкасский составил описание северного и восточного побережий Каспийского моря. В 1718 году Н. Кожин и В. Урусов также составили описание восточного побережья Каспия. В 1719—1720 гг. Верден и Ф. Соймонов составили описание западного и южного берегов Каспийского моря. В результате этой экспедиции была составлена сводная карта всего Каспия.

Пётр I планировал выступить из Астрахани, идти берегом Каспия, захватить Дербент и Баку, дойти до реки Куры и основать там крепость, потом пройти до Тифлиса, оказать грузинам помощь в борьбе с Османской империей и оттуда вернуться в Россию. На случай грядущей войны был налажен контакт как с Картлийским царём Вахтангом VI, так и Армянским Католикосом, Аствацатуром I. Казань и Астрахань превратились в центры организации Персидского похода. Для предстоящего похода из 80 рот полевых войск было сформировано 20 отдельных батальонов общей численностью 22 тысячи человек и 196 артиллерийских орудий. Также, по пути в Астрахань, Пётр заручился поддержкой калмыцкого хана Аюки, так в походе приняли участие отряды калмыцкой конницы численностью 7 тысяч человек. 15 (26) июня 1722 года российский император прибывает в Астрахань. Он решает 22 тыс. человек пехоты переправить морем, а 7 драгунских полков общей численностью 9 тыс. человек под командованием генерал-майора Кропотова отправить по суше из Царицына, также по суше шли украинские и донские казачьи части. Также было нанято 30000 татар.

По распоряжению Петра I и при его непосредственном участии в Казанском адмиралтействе было построено около 200 транспортных кораблей (в том числе : 3 шнявы, 2 гекбота, 1 гукор, 9 шуйт, 17 тялак, 1 яхту, 7 эверсов, 12 гальотов, 1 струг, 34 ластовых судна), которые были укомплектованы 6 тысячами матросов.

15 (26) июля 1722 года Пётр издал «Манифест к народам Кавказа и Персии», в котором заявил, что «подданные шаха — лезгинский владелец Дауд-бек и казыкумский владелец Сурхай — восстали против своего государя, взяли приступом город Шемаху и совершили грабительское нападение на русских купцов. Ввиду отказа Дауд-бека дать удовлетворение принуждены мы… против предреченных бунтовщиков и всезлобных разбойников войско привести».

Авторство манифеста принадлежало князю Дмитрию Кантемиру, который ведал походной канцелярией. Владение восточными языками позволило Кантемиру сыграть в этом походе видную роль. Он изготовил арабский наборный шрифт, организовал специальную типографию и напечатал на татарском, турецком и персидском языках переведённый им же самим манифест Петра I.

Боевые действия

Кампания 1722 года

18 июля вся флотилия численностью 274 корабля вышла в море под начальством генерал-адмирала графа Апраксина. 20 июля флот вошёл в Каспий и неделю следовал вдоль западного берега. 27 июля пехота высадилась у Аграханского мыса, в 4-х верстах ниже устья реки Койсу (Сулак). Через несколько дней прибыла кавалерия и соединилась с главными силами. 5 августа русская армия продолжила движение к Дербенту. 6 августа на реке Сулак к армии присоединились со своими отрядами кабардинские князья Мурза Черкасский и Аслан-Бек. 8 августа переправилась через реку Сулак. 15 августа войска подошли к Таркам, местопребыванию шамхала. 19 августа отбито нападение 10-тысячного отряда утямышского султана Магмуда и 6-тысячного отряда уцмия кайтагского Ахмет-хана. Союзником Петра выступил кумыкский шамхал Адиль-Гирей, который овладел Дербентом и Баку до подхода русской армии. 23 августа русские войска вошли в Дербент. Дербент был стратегически важным городом, так как прикрывал береговой путь вдоль Каспия. 28 августа к городу стянулись все русские силы, в том числе и флотилия. Дальнейшее продвижение на юг приостановила сильная буря, которая потопила все суда с продовольствием. Пётр I решил оставить гарнизон в городе и вернулся с основными силами в Астрахань, где начал подготовку к кампании 1723 года. Это был последний военный поход, в котором он непосредственно принимал участие.

В сентябре Вахтанг VI c войском вступил в Карабах, там он вёл боевые действия против восставших дагестанцев. После захвата Гянджи к грузинам присоединились армянские войска с католикосом Исаей во главе. Под Гянджой в ожидании Петра грузино-армянское войско простояло два месяца, однако, узнав об уходе русского войска с Кавказа, Вахтанг и Исайя возвратились с войсками в свои владения.

В ноябре был высажен десант из пяти рот в персидской провинции Гилян под начальством полковника Шипова для занятия города Рящ (Решт). Позже, в марте следующего года, рящский визирь организовал восстание и силами в 15 тыс. человек попытался выбить занимавший Рящ отряд Шипова. Все атаки персов были отражены.

Кампания 1723 года

Во время второй персидской кампании в Персию был послан значительно меньший отряд под командованием Матюшкина, а Пётр I только руководил действиями Матюшкина из Российской империи. В походе принимали участие 15 гекботов, полевая и осадная артиллерия и пехота. 20 июня отряд двинулся на юг, вслед за ним из Казани вышел флот из гекботов. 6 июля сухопутные войска подошли к Баку. На предложение Матюшкина добровольно сдать город его жители ответили отказом. 21 июля 4 батальонами и двумя полевыми орудиями русские отбили вылазку осаждённых. Тем временем 7 гекботов встали на якоре рядом с городской стеной и начали вести по ней плотный огонь, тем самым уничтожив крепостную артиллерию и частично разрушив стену. 25 июля был намечен штурм со стороны моря через образованные в стене проломы, но поднялся сильный ветер, который отогнал российские суда. Жители Баку успели этим воспользоваться, заделав в стене все бреши, но всё равно 26 июля город капитулировал без боя.

Итог

Успехи русских войск во время похода и вторжение османской армии в Закавказье вынудили Персию заключить 12 (23) сентября 1723 года в Петербурге мирный договор, по которому к России отошли Дербент, Баку, Решт, провинции Ширван, Гилян, Мазендеран и Астрабад.

От проникновения в центральные районы Закавказья Петру I пришлось отказаться, так как летом 1723 года туда вторглись османы, опустошившие Грузию, Армению и западную часть современного Азербайджана. В 1724 году с Портой был заключен Константинопольский договор, по которому султан признал приобретения России в Прикаспии, а Россия — права султана на Западное Закавказье.

Позднее, в связи с обострением русско-турецких отношений, российское правительство, с целью избежания новой войны с Османской империей и заинтересованное в союзе с Персией, по Рештскому договору (1732) и Гянджинскому трактату (1735) возвратило все прикаспийские области Персии.

См. также

• Низовой корпус
• Медаль «За поход на Баку»

Литература

• Лысцов В. П. Персидский поход Петра I: 1722—1723. — М.: Издательство Московского университета, 1951. 248 с.
• Курукин И. В. Персидский поход Петра Великого: Низовой корпус на берегах Каспия (1722—1735) / И. В. Курукин; Науч. ред. к.и.н. Т. А. Коняшкина; Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, Институт стран Азии и Африки. — М.: Квадрига; Объединенная редакция МВД России, 2010. — 384, [16] с. — (Забытые войны России). — 1 000 экз. — ISBN 978-5-91791-046-8, ISBN 978-5-8129-0086-1. (в пер.)
• Военный энциклопедический словарь. — М., 2002
• Персидские войны России // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Густерин П. Российская империя и Кавказ. — Саарбрюккен: LAP LAMBERT Academic Publishing, 2014. — 64 с. — ISBN 978-3-659-15032-6.

Ссылки

• [militera.lib.ru/h/boevaya_letopis_flota/09.html Боевая летопись русского флота: Хроника важнейших событий военной истории русского флота с IX в. по 1917 г.]
• Густерин П. [islam-info.ru/obchestvo/1596-pyotr-i-i-musulmane.html Персидский поход Петра I и мусульманские народы].

Отрывок, характеризующий Персидский поход (1722—1723)

– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.


С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.


Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.