Перун (фрегат, 1783)
«Перун» («Четырнадцатый», «Святой Амвросий Мерисланский», «Амвросий Медиоланский») — парусный 44-пушечный фрегат Черноморского флота России. Участник русско-турецкой войны 1787—1791 годов.
Описание фрегата
Парусный 44-пушечный фрегат. Длина судна составляла 39 метров, ширина по сведениям из различных источников составляла от 10,2 до 10,5 метра, а осадка — 3,6 метра. Первоначальное вооружение судна состояло из двадцати восьми 12-фунтовых, двенадцати 6-фунтовых и четырёх 3-фунтовых орудий. В 1788 году фрегат был переоборудован в «новоизобретённый» 40-пушечный фрегат с увеличением калибра орудий до 18 фунтов[1][2].
История службы
Фрегат был заложен на Гнилотонской верфи 26 февраля 1779 года и после спуска на воду 4 апреля 1783 года вошёл в состав Черноморского флота под названием «Четырнадцатый». Строительство вели корабельные мастера О. Матвеев и Юхарин.
11 мая 1783 года перешёл с Дона в Таганрог, 18 мая — переименован в «Перун», а 13 июля пришёл в Ахтиарскую бухту. Осенью 1783 года выходил в крейсерство к берегам Крыма, с 1784 по 1786 год находился в Севастополе, а в 1787 году выходил в практическое плавание в Чёрное море в составе эскадры.
Принимал участие в русско-турецкой войне 1787—1791 годов. 31 августа 1787 года в составе эскадры контр-адмирала графа М. И. Войновича вышел из Севастополя на поиск турецких судов. Попав 8 сентября в сильный пятидневный шторм у мыса Калиакра, отбился от эскадры, потерял грот- и бизань-мачты и вынужден был вернуться в Севастополь, куда прибыл к 21 сентября[2].
18 июня 1788 года вновь вышел из Севастополя в составе эскадры графа М. И. Войновича, а 30 июня у Очакова русская эскадра наткнулась на турецкий флот, который пошёл к югу. Суда эскадры Войновича двинулись параллельным курсом. 3 июля 1788 года принимал участие в сражении у Фидониси.
После сражения суда эскадры до 6 июля маневрировали, с целью не подпустить турецкий флот к берегам Крыма, а к 19 июля вернулись в Севастополь. 24 августа корабли эскадры вновь вышли в море, но из-за сильного шторма вынуждены были к 27 августа вернуться в Севастополь. Со 2 по 19 ноября в составе той же эскадры принимал участие в крейсерстве у мыса Тендра, но суда противника обнаружены не были и эскадра вернулась обратно. В том же году фрегат был переоборудован в «новоизобретенный» 40-пушечный фрегат с увеличением калибра орудий до 18 фунтов и получил новое имя «Амвросий Медиоланский» («Святой Амвросий Мерисланский»)[1][2].
С 18 сентября по 4 ноября 1789 года в составе эскадр Ф. Ф. Ушакова и М. И. Войновича трижды выходил в море к мысу Тендра, Гаджибею и устью Дуная, но турецкий флот избегал встреч с русскими эскадрами[1].
16 мая 1790 года вошёл в состав эскадры контр-адмирала Ф. Ф. Ушакова и вышел из Севастополя к Синопу, куда прибыл 21 мая. 22 мая, маневрируя под парусами, вёл обстрел турецких батарей и судов, находящихся в бухте. 25 мая вместе с эскадрой ушёл от Синопа и 29 мая подошёл к Анапе. 1 июня принял участие в бомбардировке крепости и турецких судов. После чего суда эскадры ушли в Севастополь, куда прибыли к 5 июня.
2 июля в составе эскадры вышел в море и 8 июля стал на якорь у входа в Керченский пролив. После обнаружения приближающегося турецкого флота, корабли эскадры снялись с якоря. Во время Керченского сражения фрегат шёл во второй линии в составе корпуса резерва. 12 июля эскадра вернулась в Севастополь[1].
25 августа эскадра вышла к Очакову на соединение с Лиманской эскадрой. 28 августа 1790 года фрегат принимал участие в сражении у мыса Тендра, после чего вместе с остальными судами преследовал турецкие корабли до темноты. Ночью по ошибке стал на якорь среди судов турецкой эскадры. Утром 29 августа снялся с якоря одновременно с турецкими судами и двигался вместе с ними, не поднимая флага и постепенно отставая от них. После чего, подняв флаг, под всеми парусами взял курс по направлению к русской эскадре. 8 сентября вместе с другими судами эскадры вернулся в Севастополь. Был признан ветхим и негодным для плаваний, в связи с чем в море больше не выходил, а 1791 году был переоборудован в магазин[1][2].
Командиры фрегата
Командирами судна в разное время служили:
- П. Алексиано (1783 год).
- И. И. Ознобишин (1787—1788 год).
- М. Н. Нелединской (1789—1790 год).
Напишите отзыв о статье "Перун (фрегат, 1783)"
Примечания
Литература
- Чернышёв А. А. Российский парусный флот. Справочник. — М.: Воениздат. — (Корабли и суда Российского флота).
- Широкорад А. Б. 200 лет парусного флота России / Под ред. А. Б. Васильева. — 2-е изд. — М.: «Вече», 2007.
Отрывок, характеризующий Перун (фрегат, 1783)
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
