Першинская охота

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Першинская великокняжеская охота действовала в селе Першино Алексинского уезда Тульской губернии (ныне входит в состав города Алексин Тульской области) с 1887 по 1914 годы и принадлежала его Высочеству великому князю Николаю Николаевичу (младшему).

Першинская усадьба была построена в царствование Екатерины II банкиром И. П. Лазаревым. Позже имение принадлежало Деляновым и Баташевым[1].

После отмены крепостного права имение пришло в упадок и в 1887 году было куплено великим князем Николаем Николаевичем. Великий князь организовал там образцовый «завод» борзых собак[2]. В лучшие годы Першинская охота насчитывала до 365 собак, из них 100 гончих, 130 русских псовых и 15 английских борзых, 20 собак-«пенсионеров» и около сотни щенков. В конюшнях стояли около 70 лошадей арденской и кабардинской породы[3]. Из Швейцарии были выписаны быки и 21 телка «швицкой» породы[1].

В Першине была хорошо поставлена селекционная работа. Д. П. Вальцев, управляющий делами великого князя Николая Николаевича в Першино, был заводчиком охотничьих собак и вывел породу гончих — «русская пегая»[1]. Ежегодно проводили испытания русских борзых на резвость по зайцу-русаку и на злобу по волку[2]. В 1898 году кобель русской борзой Сокол Першинской охоты получил золотую медаль на Московской выставке[2].

Дом имения находился в полугоре над р. Упой. Обстановка была роскошна: богатая мебель, ковры, чучела животных, добытых самим хозяином — медведи, лоси, волки, кабаны и птицы. Стены столовой украшали живописные полотна художника-охотника Г. К. фон Майера[1]. Для борзых были построены 10 каменных домов с денниками по 12 собак в каждом, с комнатами и кухней для охотника и его помощника-мальчика, ухаживающего за собаками. Большие выпуски и дома были огорожены оцинкованной сеткой. Собаки собственной своры князя находились рядом с домом управляющего охотой, то есть самого Д. П. Вальцова. Отдельно стоял дом с выпуском для пожилых собак и собак-инвалидов.

Охотничьи выезды обставлялись с небывалой помпой. В штате охоты был свой духовой оркестр. Все участники были одеты в специально сшитые костюмы: у выжлятников (гончатников) они были яркие, что помогало вспугивать зверя, у борзятников, которым предстояло стоять на лазу в засаде, одежда была неброская, защитной окраски. Главным распорядителем выступал сам великий князь[3].

Для прибытия гостей на Сызрано-Вяземской дороге была специально построена станция с красноречивым названием «Рюриково» и вокзал в стиле а ля рюсс (сохранился до сих пор). При вокзале была станционная церковь. От вокзала до усадьбы шла дорога протяжённостью около 20 верст.

Напишите отзыв о статье "Першинская охота"



Литература

  • Вальцов Д. П. Псовая охота Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Николаевича в с. Першине Тульской губернии. 1887—1912 гг. СПб.: 1913.
  • Полозов Е. М., Немова С. Н., Д. П. Вальцов и Першинская охота. Тула. 2010.

Примечания

  1. 1 2 3 4 [concept-science.com/blog/history/36.html Дмитрий Кусов Першинская охота. О селе Першино и знаменитой Першинской Императорской охоте]
  2. 1 2 3 О. Мищиха Русская псовая борзая // Мой друг собака : журнал. — М.: ООО «Издательство Энимал Пресс», 2013. — № 1. — С. 10-17.
  3. 1 2 [www.robbreport.ru/article/?articleid=1854&issue=48 Дарья Ибрагимова Першинская охота. Robb Report № 8 (48) Сентябрь 2008 г.]

Отрывок, характеризующий Першинская охота

Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.