Песнь камня

Песнь камня
A Song of Stone
Жанр:	Роман
Автор:	Иэн Бэнкс
Язык оригинала:	английский
Дата первой публикации:	1997

«Песнь камня» — роман шотландского писателя Иэна Бэнкса, опубликованный в 1997 году.

Краткое содержание

Абель и Морган жили в маленьком замке в небольшом городке во время гражданской войны. Они решили покинуть свой дом и присоединиться к беженцам в поисках безопасности. Группа солдат нерегулярной армии по руководством «лейтенанта» остановила их и возвратила их в замок, в который они направлялись, чтобы сделать из него укрепления. Солдаты разграбили замок, а Морган была соблазнена Лейтенантом. Вражеские группировки атаковали замок с использованием артиллерии, и бойцы брали с собой Абеля для контр-наступления. Когда они вернулись, Абель почти застрелил «Лейтенанта» и всё закончилось насильственным и нигилистическим концом.

«Песнь Камня» — это история о том, что случается, когда рушатся нормальные общественные порядки. Темы инцеста, насилия и войны тесно переплетаются с жизнями довольно помпезного, но лирического опозоренного Абеля, пустой и смиренной Морган, безжалостной Лейтенантом и её солдат с такими именами, как Психо, Карма и Смертельное желание.

История рассказана от первого лица Абеля. Абель описывает действия Морган во втором лице.

Пока захватчики грабили и разрушали потомственное жилища семьи Абеля, он сам, казалось, не понимал, что происходит. Позже, когда Лейтенант предложила почтить память слуги Абеля, жившего с ними все свою жизнь, который только что умер, Абель и читатель осознают, что он не знает фамилии слуги.

Насилие во время войны описывается очень подробно.

Отрывок, характеризующий Песнь камня

– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.