Песнь о Роланде

Песнь о Роланде
La Chanson de Roland
Роланд получает меч Дюрандаль из рук Карла Великого
Жанр:	эпос
Язык оригинала:	старофранцузский
Дата написания:	в конце IX - X веков
Текст произведения в Викитеке

«Песнь о Рола́нде» (фр. La Chanson de Roland) — одна из самых известных и значительных героических поэм в жанре старофранцузской жéсты, повествующая о битве в Ронсевальском ущелье между армией Карла Великого и войском басков. Древнейшее крупное произведение французской литературы.

История создания

До нашего времени дошло 9 рукописей «Песни о Роланде» на старофранцузском языке. Канонической считается Оксфордская рукопись, написанная между 1129 и 1165 годами на англо-нормандском диалекте и хранящаяся в Бодлианской библиотеке Оксфордского университета. По-видимому, она была своего рода «шпаргалкой», использовавшейся для того, чтобы освежить память певца, когда возникала необходимость.

Существует две теории происхождения: Бедье считает, что автор — некий Турольд, клирик XII в. Рамон Менендес Пидаль выдвигает теорию постепенного возникновения эпоса, ядро которого развивается сказителями. В произведении повествуется о гибели в битве в Ронсевальском ущелье арьергардного отряда войска Карла Великого, возвращавшегося в августе 778 года из завоевательного похода в Испанию. В поэме противниками франков представлены сарацины (мавры, арабы), хотя в реальности отряд Роланда погиб в сражении с басками.

Сюжет

После успешного семилетнего похода в мавританскую Испанию, император франков Карл Великий завоевывает все города сарацин, кроме Сарагосы, где правит царь Марсилий. Мавры, представленные в поэме язычниками, созывают совет у Марсилия и решают отправить к Карлу послов. Послы предлагают французам богатства и говорят, что Марсилий готов стать вассалом Карла. На совете у франков бретонский граф Роланд отвергает предложение сарацинов, но его недруг граф Гвенелон (вариант: Ганелон) настаивает на другом решении и едет как посол к Марсилию, замышляя погубить Роланда. Ганелон настраивает Марсилия против Роланда и 12 пэров Франции.

Ганелон советует Марсилию напасть на арьергард армии Карла Великого. Возвратившись в лагерь, изменник говорит, что Марсилий согласен стать христианином и вассалом Карла. Роланда назначают начальником арьергарда, и он берёт с собой только 20 тысяч человек.

В результате предательства графа Ганелона отряд франков оказывается отрезанным от основного войска Карла, попадает в засаду в Ронсевальском ущелье и вступает в бой с превосходящими силами мавров. Перед этим Роланд несколько раз отказывается последовать совету друзей и позвать подмогу, чтобы не погубить Карла и не осквернить его честь. Роланд был племянником Карла. Проявляя чудеса мужества, Роланд и его сподвижники — граф Оливье, Готье де л’Ом и архиепископ Турпин (Турпен) — отражают многочисленные атаки мавров, но в конце концов погибают.

Карл слишком поздно замечает неладное и возвращается в Ронсеваль. Разгромив коварного врага, император обвиняет Гвенелона в измене. Тот заявляет, что невиновен, и с целью оправдания выставляет на судебный поединок своего могучего родственника Пинабеля. На стороне обвинения сражается друг Роланда граф Тьерри. Он побеждает Пинабеля, и Гвенелон вместе со всей своей семьей погибает.

Историчность

Поэма в так называемой Оксфордской версии, вобравшая в себя воспоминания о каролинг­ской эпохе, имперскую мифологию, следы норманнских походов в Эпир и Англию, почти необработанные образы, посещавшие в мечтах какого-нибудь испанского князька, душевный подъем, со­путствовавший первым крестовым походам на Восток, одновремен­но и пропитана историей, и лишена всякого современного ей из­мерения.

В своем описании битвы при Гастингсе в 1066 году, которое было составлено до 1127 года, Уильям Мэлсмберийский рассказывает, что перед битвой была исполнена cantilena Rollandi, песнь о Роланде, «дабы примером воинственного мужа вдохновить бойцов». Вас добавляет к этому, что её пел Тайлефер, который испрашивал для себя чести нанести первый удар врагу.

Исторические прототипы некоторых персонажей

Турпен	архиепископ Реймса Турпин
Жоффруа Анжуйский	граф Анжу Жоффруа I Гризгонель (у. 987)
Ришар Нормандский	герцог Нормандии Ришар I Старый (у. 996)
Жирар Руссильонский	Жирар, регент Прованса при Карле Лысом
Тибо из Реймса	Тибо I Шампанский
Гвенелон	Венилон, архиепископ Сансский, живший во времена Карла Лысого

Интересные факты

После Средних веков поэма была надолго забыта и опубликована впервые в 1837 году Франсиском Мишелем. Тем не менее сюжет поэмы был всё это время хорошо известен благодаря народным книгам о Гальене, внебрачном сыне Оливье, которые переиздавались непрерывно с 1500 года вплоть до середины XIX века. В основу этих книг легла прозаическая переработка поэмы «Гальен, восстановленный в своих правах», которая включала изображение битвы при Ронсевале и гибели Роланда.

Литература

• История французской литературы, т. 1, М.-Л., 1946, с. 32-37;
• Lejeune R. et Stiennon J., La légende du Roland dans l’art du Moyen âge, t. 1-2, Brux., 1967.
• Adriana Kremenjas-Danicic (Ed.): Orlandovi europski putovi / Roland’s European Paths / Rolands europäische Wege / Les Sentiers européens de Roland / I sentieri europei di Orlando. Europski dom Dubrovnik, Dubrovnik, 2006 (ISBN 953-95338-0-5).
• [www.fbit.ru/free/myth/texty/proland/home.htm Текст (перевод на русский)]

Ссылки

• Щербаков А. Б. [www.zpu-journal.ru/e-zpu/2008/6/Shcherbakov/ Рыцарь и общество в средневековом эпосе («Песнь о Роланде»)] // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». — 2008. — № 6 — История.Луков Вл. А. [www.zpu-journal.ru/e-zpu/2011/6/Lukov_The-Epic-World/ Эпический мир «Песни о Роланде»] // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». — 2011. — № 6 (ноябрь — декабрь).
• Йовин – "Роланд". Современная песня на тему "Песни о Роланде".

Отрывок, характеризующий Песнь о Роланде

– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.