Песочинский, Николай Викторович

Николай Викторович Песочинский
Дата рождения:	6 июля 1956(1956-07-06) (67 лет)
Место рождения:	Ленинград, РСФСР, СССР
Страна:	СССР СССР, Россия Россия
Научная сфера:	искусствоведение
Учёная степень:	кандидат искусствоведения
Учёное звание:	доцент
Альма-матер:	Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии
Известен как:	театровед, историк театра, театральный критик

Николай Викторович Песочинский (род. 6 июля 1956, Ленинград) — российский театровед, историк театра и театральный критик.

Биография

Закончил театроведческий факультет Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии (1978) и аспирантуру этого же института; в 1983 защитил диссертацию на тему «Проблемы актёрского искусства в театральной концепции В. Э. Мейерхольда». Кандидат искусствоведения, доцент. В 1987–1995 гг. -- научный сотрудник Российского института истории искусств. С 1980 преподаёт в ЛГИТМиК (ныне — Санкт-Петербургская государственная академия театрального искусства) историю русского театра ХХ века, сравнительную историю режиссуры, анализ спектакля, историю и методологию театроведения, современный театр. Опубликовал работы о Вс. Мейерхольде, А. Васильеве, Э. Някрошюсе, А. Могучем, Л. Додине, О. Коршуновасе, К. Люпе, Л. Персевале и других режиссёрах, о методологии и теории исследований театра. Был приглашённым преподавателем в Йельском университете, Уэслеанском Университете (США), Корейском национальном университете искусств, Орхусском университете (Дания) и др.

Участвовал в конференциях Международной ассоциации театральных исследований. Член Исполкома Международной ассоциации театральных критиков (IATC).

Отрывок, характеризующий Песочинский, Николай Викторович

– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.