Песочница (техника)

Песочница — ёмкость с песком, устанавливаемая на тяговом подвижном составе (локомотив, трамвай и т. п.). Входит в состав пескоподающей системы, которая в свою очередь предназначена для подачи песка под движущие колёсные пары, тем самым повышая коэффициент сцепления колёс с рельсами, что в свою очередь позволяет увеличить касательную силу тяги и исключить боксование.

Описание

Сама идея повышения силы тяги локомотива путём посыпания рельсов песком появилась ещё на заре паровозостроения. Известен такой факт: на открытии движения по Николаевской железной дороге (Санкт-Петербург — Москва), один из подрядчиков решил «для красоты» покрасить чёрной краской рельсы на Веребьинском мосту. Когда императорский поезд заехал на мост, то случилось непредвиденное — паровоз забоксовал (подъём в этом месте составляет 8,2‰ — самый большой на всей магистрали). Выход из сложившейся ситуации нашёл машинист, который посыпал рельсы золой из котла, после чего паровоз сумел подняться на подъём. Для подачи под рельсы используется сухой кварцевый песок. С помощью сжатого воздуха песок подаётся из песочницы в специальные форсунки, которые направляют струю песка в зону контакта колёс с рельсами. На паровозах одна или несколько песочниц устанавливались, как правило в верхней части парового котла, на современных локомотивах в специальных карманах кузова.

Подачу песка используют в случаях, когда необходимо увеличение силы тяги (при трогании поезда с места или при движении по крутому подъёму), реже при торможении. В случае торможения до полной остановки, подача песка не рекомендуется, особенно для одиночного локомотива, так как возникает рискованная вероятность того, что при остановке локомотива между колёсами и рельсами будет находиться слой песка (встать на песке), тем самым рельсовая цепь покажет свободность, и светофор, ограждающий данный путевой участок, может быть открыт на разрешающее показание при фактическом нахождении на нем поезда.

Отрывок, характеризующий Песочница (техника)

Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…