Песочный человек (Гофман)

Песочный человек
Der Sandmann
Жанр:	сказка
Автор:	Гофман
Язык оригинала:	немецкий
Дата написания:	1816
Дата первой публикации:	1817
Текст произведения в Викитеке

«Песочный человек» (нем. Der Sandmann) — сказочная новелла немецкого романтика Гофмана, основанная на народных поверьях о песочном человеке. Открывает сборник рассказов «Ночные этюды» (1817).

Сюжет

Рассказ подаётся читателю как переписка нескольких лиц. Произведение начинается с трёх писем: Натаниэль — Лотару (Натаниэль рассказывает про случай, произошедший 30 октября, когда к нему пришёл продавец барометров, и про случай, произошедший в детстве, с Коппелиусом), Клара — Натаниэлю (Клара случайно прочитала первое письмо, высказывает свою точку зрения) и Натаниэль — Лотару (Натаниэль рассказывает про Спаланцани и Олимпию).

Далее Натаниэль приезжает домой, к Кларе и Лотару, потом отправляется в Г., где обнаруживает, что его квартира и весь дом сгорели. Натаниэль переселяется в другой дом, прямо напротив профессора Спаланцани. Однажды к нему в комнату приходит Коппола и продаёт Натаниэлю карманную подзорную трубку. Натаниэля приглашают на праздник у Спаланцани, где тот собирается впервые показать всем свою дочь. Натаниэль влюбляется в Олимпию и хочет обручиться с ней, однако, когда он отправляется в квартиру Спаланцани, чтобы сделать предложение Олимпии, Натаниэль узнаёт, что Олимпия — безжизненная кукла. Натаниэль сходит с ума, его перевозят в сумасшедший дом.

После его возвращают в родительский дом. Все следы помешательства исчезли. Клара и Натаниэль поднимаются на башню ратуши. Клара замечает странный куст, Натаниэль машинально опускает руку в карман, достаёт подзорную трубку Копполы и, посмотрев в неё, опять теряет рассудок. Он хочет сбросить Клару вниз, но Лотар её спасает. На безумные крики Натаниэля сбегается народ, в толпе маячит фигура Коппелиуса. Увидев его, Натаниэль с пронзительным воплем: «А… Глаза! Хорош глаза!..» — прыгает через перила и разбивается насмерть.

Персонажи

• Натаниэль — главный персонаж.
• Клара — невеста Натаниэля и сестра Лотара, имеет миролюбивый, спокойный, рассудительный характер.
• Лотар — брат Клары, друг Натаниэля.
• Отец Натаниэля — алхимик, имел дело с Коппелиусом, что привело к его смерти.
• Коппелиус — уродливый человек, портящий Натаниэлю жизнь, причастен к смерти отца Натаниэля.
• Джузеппе Коппола — итальянский механик, продавец барометров, в котором Натаниэль узнаёт Коппелиуса.
• Спаланцани — профессор физики, учащий Натаниэля, создатель автомата Олимпии.
• Олимпия — «дочь» профессора Спаланцани, автомат.
• Зигмунд — друг Натаниэля, пытавшийся спасти его от безумия.

Признание и влияние

«Песочный человек» — одно из популярнейших произведений Гофмана и своего рода визитная карточка писателя. Его мотивы были положены в основу классического балета «Коппелия» и первой части оперы «Сказки Гофмана». Известны также две комические оперы на сюжет про девушку-куклу — «Нюрнбергская кукла» Адольфа Адана (1852) и «Кукла» Эдмона Одрана (1896). В честь одного из персонажей новеллы взяла название рок-группа Coppelius.

А. Грин написал на похожий сюжет о девушке-кукле рассказ «Старый автомобиль», экранизированный в 1988 г. под названием «Господин оформитель».

В 1919 г. Зигмунд Фрейд опубликовал разбор «Песочного человека» в очерке «Жуткое». С точки зрения Фрейда, страх потерять зрение, который преследует главного героя новеллы, есть не что иное, как вытесненный страх кастрации, которому, как любой психической травме, суждено возвращаться в сознание. На примере гофмановской истории Фрейд выводит определение категории жуткого: «всё то, что должно было оставаться тайным, скрытым, но вышло наружу».

Ссылки

• [www.lib.ru/GOFMAN/koppelius.txt Русский перевод] в библиотеке Мошкова
• [sites.google.com/site/aglonareader/home/lang-ru/books Параллельный немецко-русский текст в формате ParallelBook]

Отрывок, характеризующий Песочный человек (Гофман)

– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.