Пестржецкий, Михаил Илариевич
| Михаил Илариевич Пестржецкий |
Михаил Илариевич (Илларионович) Пестржецкий (1869—1941) — генерал-майор Генерального штаба, общественный деятель.
Содержание
Биография
Родился 10 мая 1869 года. Из дворян Кременчугского уезда Полтавской губернии[1].
Среднее образование получил в реальном училище Гуревича.
Вступив в службу 01 сентября 1887 года юнкером, он окончил Николаевское инженерное училище (18 марта 1888[1]; по 1-му разряду); был выпущен в гренадерский саперный батальон, затем служил в 11-м сапёрном батальоне; поручик (30 августа 1892). После окончания Николаевской академии Генерального штаба (1896; по 1-му разряду) состоял штабс-капитаном в Виленском военном округе. Переведён в Генеральный штаб 4 февраля 1897 года — старшим адъютантом штаба 29-й пехотной дивизии (04.02.1897 — 27.11.1899). Произведён в капитаны 5 апреля 1898 года; затем, с 27 сентября 1899 года — обер-офицер для особых поручений при штабе 18-го армейского корпуса (27.11.1899 — 04.12.1901); с 21 октября 1900 года командовал ротой в лейб-гвардии егерском полку. Столоначальник Главного штаба (04.12.1901 — 11.11.1904). Состоял в отделе по передвижениям войск: Козлово-Владикавказского района (11.11.1904 — 11.07.1905); Московско-Архангельского района (11.07.1905 — 08.11.1907). С 6 декабря 1905 года — полковник. Начальник отделения Главного управления Генерального штаба (08.11.1907 — 17.05.1911): с 12 ноября 1907 года — начальник III отделения Управления военных сообщений Главного управления[1].
17 мая 1911 года назначен командиром 12-го гренадерского Астраханского полка. В 1914 году возглавлял полк в тяжёлых боях 13-14 августа — у Замостье-Плоске-Завады, 17-18 августа — у Красностава и последующих действиях в ходе Галицийской битвы. После отрешения от должности генерала Д. П. Кадомского командовал, с 25 ноября, 2-й бригадой 3-й гренадерской дивизии (оставаясь командиром Астраханского полка). В феврале 1915 года был тяжело ранен — в правую ногу с раздроблением кости. За отличие произведён 3 марта 1915 года в генерал-майоры; 19 апреля по болезни отчислен в резерв чинов Киевского военного округа; 1 июня награждён Георгиевским оружием.
В 1915—1917 годах — дежурный генерал штаба 11-й армии Юго-Западного фронта; с 20 марта 1917 года — начальник штаба 17-го армейского корпуса; с 30 апреля — командующий 157-й пехотной дивизией. Уволен «от службы за болезнью» приказом № 50 от 23 августа 1918 года[1].
Служил в Вооружённых силах Юга России (под началом генерала Тихменева — начальника военных сообщений). В 1920 году оказался в Крыму, откуда эвакуировался в Константинополь. Позже переехал во Францию (в Ниццу), где и умер 20 декабря 1941 года.
Почётный член Общества русских гренадеров за рубежом. Выступал с воспоминаниями в Обществе Астраханских гренадеров о мировой войне, делал сообщения о России (в том числе о российских железных дорогах) в Кружке по изучению русской культуры. Сотрудничал в Кружке ревнителей русского прошлого в Ницце, выступал с докладами об истории и практике русского железнодорожного строительства.
Автор книги: Воспоминания командира 12-го гренадерского Астраханского императора Александра III полка. — М.: Дом Русского Зарубежья им. Александра Солженицына, 2011. — 364 с. — ISBN 978-5-98854-042-7.
Награды
- орден Св. Станислава 3-й ст. (июль 1898);
- орден Св. Анны 3-й ст. (5 декабря 1904);
- орден Св. Станислава 2-й ст. (6 декабря 1906);
- орден Св. Анны 2-й ст. (декабрь 1909);
- орден Благородной Бухары 2-й ст. (5 мая 1910);
- орден Св. Владимира 4-й ст. (2 июля 1912);
- орден Почётного легиона (8 июля 1914)
- орден Св. Владимира 3-й ст. с мечами (декабрь 1914);
- орден Св. Станислава 1-й ст.
- орден Св. Анны 1-й ст.
- Георгиевское оружие (01.06.1915).
Семья
Дед: Леонтий Дмитриевич Пестржецкий[2];
Отец: Илларион Леонтьевич Пестржецкий — автор трудов: Сельскохозяйственное счетоводство. — СПб.: тип. В. Безобразова и К, 1864; [dlib.rsl.ru/viewer/01003553096#?page=3 О недугах хозяйства и строя жизни сельских обывателей]. — СПб.,1894
Брат: Пестржецкий, Дмитрий Илларионович (?—1922, Берлин) — тайный советник, сенатор, профессор, преподаватель статистики в Императорском Училище Правоведения, член совета Министра внутренних дел; автор известного исследования: Опыт аграрной реформы //Вестник финансов, промышленности и торговли. — 1905. — № 43.
Жена: Софья Васильевна, урождённая Афанасьева
Сын: Василий (09.10.1905—?)
Сын: Георгий (31.05.1910—13.08.1979, Франция)
М. И. Пестржецкий имел собственный дом в Москве: Садовая-Кудринская , № 19.
Напишите отзыв о статье "Пестржецкий, Михаил Илариевич"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Пирумян Ю. Л. [www.mosjour.ru/index.php?id=1710 Домовладелец] // Московский журнал. — 2013. — № 5. — С. 40—43. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0868-7110&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0868-7110].
- ↑ [www.geni.com/family-tree/index/6000000017159594722 Генеалогическое древо]
Литература
- Залесский К. А. Кто был кто в Первой мировой войне. М., 2003.
Ссылки
- [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=1069 Биография]
- [www.dommuseum.ru/index.php?m=dist&pid=9405 Биографическая справка]
- [viupetra2.3dn.ru/publ/pestrzheckij_m_i/13-1-0-828 Пестржецкий Михаил Илариевич] // Биографии выпускников училища
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Пестржецкий, Михаил Илариевич
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
