Петион де Вильнёв, Жером

Жером Петион де Вильнёв

Жеро́м Петио́н де Вильнёв (фр. Jérôme Pétion de Villeneuve; 3 января 1756, Шартр — 18 июня 1794, близ Сент-Эмильона) — деятель Великой французской революции, жирондист, мэр Парижа (1791—1792).

Молодость

Сын шартрского прокурора, в 1778 году стал адвокатом и тогда же написал эссе «О путях предотвращения детоубийств», которое настолько понравилось будущему вождю жирондистов Бриссо, что тот в 1781 году опубликовал его в своём журнале «Философская и юридическая библиотека». В дальнейшем опубликовал ряд эссе о реформе права и судопроизводства, где, в частности, требовал допущения брака для священников и нападал на феодальный принцип первородства. В своих работах Петион проявил себя как поклонник Руссо.

Депутат Учредительного собрания

В 1789 году был избран в Генеральные Штаты от третьего сословия Шартра и стал одним из радикальных членов Учредительного собрания, сторонником свободы и реформ, и приобрёл большую популярность, снискав репутацию честного и делового человека. Тогда же вступил в клуб якобинцев. Он выступал за предоставление королю права приостанавливающего вето и высказался против прерогативы монарха в вопросе о праве войны и мира. В конце 1790 года он был президентом Учредительного собрания, с 15 июня 1791 — президент Уголовного трибунала Парижа. Когда Людовик XVI и его семья бежали и были задержаны в Варенне (1791), Петион вместе с Барнавом и де Латур-Мобуром был послан навстречу пленникам в качестве комиссара Собрания и держал себя с ними холодно и надменно. В последние месяцы деятельности Собрания Петион старался примирить конституционалистов с республиканцами. После завершающей сессии Ассамблеи 30 сентября 1791 парижане увенчали Петиона, наряду с Робеспьером, «гражданскими венками» как выдающихся героев свободы.

Мэр Парижа

14 ноября 1791 года, после отказа Байи от должности парижского мэра, на эту должность был избран Петион. В народе его называли «король Петион». Петион был по-прежнему тесно связан с Бриссо, жирондисты имели в его лице большую поддержку.

Позиция Петиона оказалась особенно важной в дни свержения монархии летом 1792 года. На 20 июня, в годовщину клятвы в зале для игры в мяч, готовилась революционная демонстрация; Петион не мог не знать этого. Вооружённая толпа в 40 тысяч человек направилась к Законодательному собранию, с пением дефилировала в зале заседаний и проникла во дворец, где в течение трёх часов издевалась над королём. Только к вечеру явился Петион и уговорил народ мирно разойтись.

По предложению директории департамента и совета министров король отрешил Петиона от должности парижского мэра (6 июля) за бездействие во время беспорядков. Но Петион был уже настоящим кумиром толпы; она потребовала его возвращения. 14 июля громадная толпа встретила короля при его проезде криком «Петион или смерть». Законодательное собрание восстановило Петиона в должности мэра.

В Париже велись активные приготовления к свержению монархии. Ещё 21 июля готовилось вооружённое нападение на дворец, но Петион предупредил взрыв недостаточно организованного мятежа. 3 августа Петион явился от имени муниципалитета в Законодательное собрание с требованием отрешения Людовика. На утро 10 августа было назначено нападение на дворец. Во время мятежа Петион не принимал решительных мер против мятежников. Его вызвали из Тюильри в законодательное собрание; когда он возвратился в ратушу, к нему была приставлена стража в 300 человек. В сентябрьских убийствах Петион не участвовал.

Депутат Конвента

Избранный членом Конвента от департамента Эр и Луар, он был первым его председателем. В ходе последовавшей борьбы между жирондистами и монтаньярами, Петион был одним из лидеров первых. Он был за отмену королевской власти и провозглашение республики, но решительно порицал сентябрьские убийства и нападал на Робеспьера. Против жирондистов и самого Петиона выступил Марат; Петиону пришлось отказаться от должности мэра. Во время суда над королём Петион высказался за казнь, но с отсрочкой. 25 марта Петион был выбран в члены Комитета общественного спасения; на этом посту имел резкую стычку с Робеспьером, который обвинил его в том, что он знал об измене Дюмурье и скрыл её.

Последний год и смерть

2 июня 1793 года жирондисты пали. В числе 84 депутатов, изгнанных из Конвента, был и Петион. Он бежал в Эврё, а оттуда в Кальвадос, сделавшийся центром восстания жирондистов. После скитаний в Аквитании под Бордо Петион, по-видимому, отравился. Труп его, полусъеденный волками, был найден рядом с трупом Франсуа Бюзо в поле близ аквитанского городка Сент-Эмильон, где долгое время скрывалась последняя группа жирондистов (июнь 1794 года). Петион и Бюзо погибли вскоре после того, как покинули убежище; их товарищи Гаде, Саль и Барбару попали в руки властей и были казнены, из всей сент-эмильонской группы спасся всего один человек — автор романа «Фоблаз» Луве де Кувре, сумевший добраться до Парижа.

Петион оставил мемуары, опубликованные в 1864 году.

Цитаты

• «Буржуазии столько раз твердили о войне имущих и неимущих, что эта мысль преследует её теперь неотступно» (Письмо Франсуа Бюзо, 6 февраля 1792 года.)

Ссылки

• [web.archive.org/web/20070921140254/vive-liberta.narod.ru/doc/doc_92_2.htm Выступление Петиона 3 августа 1792 года перед Законодательным собранием от имени 48 секций Парижа]

Источники

• Петион де Вильнэв, Жером // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Adolphus, John. Biographical Memoirs of the French Revolution. T. Cadell, jun. and W. Davies, 1799.
• Andress, David. The Terror. New York: Farrar, Straus and Giroux, 2005.
• Bell, David A. «The Unbearable Lightness of Being French: Law, Republicanism and National Identity at the End of the Old Regime.» The American Historical Review 106, 4 (Oct 2001): 1215—1235.
• Hunt, Lynn. Politics, Culture, and Class in the French Revolution. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1984, 2004.
• Markoff, John. «Peasants Help Destroy an Old Regime and Defy a New One: Some Lessons from (and for) the Study of Social Movements.» The American Journal of Sociology 102, 4 (Jan 1997): 1113—1142.
• Phillips, Glenn O. «The Caribbean Collection at the Moorland-Springarn Research Center, Howard University.» Latin American Research Review 15, 2 (1980): 162—178.

Отрывок, характеризующий Петион де Вильнёв, Жером

Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.
Qnos vult perdere – dementat. [Кого хочет погубить – лишит разума (лат.) ]


Русский император между тем более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга. Общего плана действий не было. Колебания о том, какой план из всех тех, которые предлагались, должен быть принят, только еще более усилились после месячного пребывания императора в главной квартире. В трех армиях был в каждой отдельный главнокомандующий, но общего начальника над всеми армиями не было, и император не принимал на себя этого звания.