Петишка, Мартин

Мартин Петишка
чеш. Martin Petiška
Псевдонимы:	Эдуард Мартин, Эдуард П. Мартин, Мартин П. Эдвардс
Место рождения:	Прага, ЧССР
Род деятельности:	поэт, прозаик, драматург, эссеист и издатель
Годы творчества:	1975 - поныне
Жанр:	проза, драматургия, поэзия, эссеистика
Язык произведений:	чешский, английский
[publ.lib.ru/ARCHIVES/P/PETISHKA_Martin/_Petishka_M..html Произведения на сайте Lib.ru]

Мартин Петишка (чеш. Martin Petiška, псевдонимы: Эдуард Мартин, Эдуард П. Мартин, Мартин П. Эдвардс; 27 марта 1951, Прага, ЧССР) — чешский поэт, прозаик, драматург и издатель.

Жизнеописание

Мартин Петишка — сын писателя Эдуарда Петишки.

В 1969 году окончил среднюю школу в Брандис-над-Лабем-Стара-Болеславе. Ещё с детства Мартин мог наблюдать таких отцовских приятелей, как писатели Йиржи Коларж, Богумил Грабал, Франтишек Грубин, Ярослав Сейферт, Йиржи Шлитр, Ян Гроссман, Эмануэль Фринта, Йозеф Несвадба, и готовиться к литературной деятельности. Изучал сравнительное литературоведение и славянские языки (в частности, русский, болгарский и польский) на философском факультете Университета имени Карла в Праге. Когда из политических соображений кафедру сравнительного литературоведения расформировали, Мартин Петишка перешёл на кафедру истории и теории театра, где тогда преподавали Франтишек Черны, Мирослав Коуржил и Дана Кальводова, и закончил курс обучения в 1976 году, написав дипломную работу «Ф. К. Шальда — теоретик театра».

Ещё в студенческие годы Петишка начал писать драматические произведения («Сыны и дочери», «Чёрно-белый вечер», «Три японские пьесы про любовь»), прозу и стихи (сборник «Мой Фауст», 1975). Окончив обучение, писал как театральные пьесы и сценарии («Удивительный случай в удивительной семье»), так и стихотворения («Несожжённые дневники», 1980, «Миф об Омаре», 1987) и прозаические произведения (ряд книг в области фантастики, начатый сборником рассказов «Крупнейший скандал в истории человечества», 1984, под редакцией Иво Железного).

В 1990-х годах стал писать книги другого жанра — например, о Праге, а также о современности (сборник рассказов «Папа, у черта такие же глаза, как у мамы?», контраверсный роман о клонировании Иисуса Христа «Пророк?» с предисловием кардинала Йозефа Шпидлика и роман о большом наводнении «Дождь»). И далее писал стихи, которые выходили в многочисленных сборниках (например, «Сердечные поздравления с „Титаника“».

Помимо литературной деятельности, Мартин Петишка известен благодаря своим связям в дворянских кругах и деятельностью в области генеалогии. Публикует «Альманах чешских дворянских родов» (чеш. Almanachů českých šlechtických rodů) (этот проект он реализовал вместе с Франтишеком Лобковичем) и «Альманах чешских благородных и рыцарских родов» (чеш. Almanachů českých šlechtických a rytířských rodů). С 1996 выпускает в своем издательстве «Мартин» литературу на десяти языках. Переиздаёт произведения своего отца, в частности обработку библейских историй «Предания древнего Израиля». Вышли также воспоминания Виктора Фишлу, который был секретарем Яна Масарика.

Для радио он создал более 600 работ разного жанра — от репортажей до радиоспектаклей для детей («Большой бриллиант» о жизни путешественников Эмиля Голуба и Ченка Пацлта, а также «Облако и меч» о детях Древнего Рима во время катастрофы в Помпеях). Для редакции радио «Свободная Европа» Петишка реализовал 160 задумок. Сотрудничал с чехословацкими телеканалами и киностудиями.

Писатель работал в редакциях журналов «Good News» (был первым главным редактором этого издания Ротари-клуба) и «Prostor». Руководил крупнейшей в Праге частной картинной галереей.

Мартин Петишка преподавал на кафедре истории и теории театра и на кафедре богемистики Карлова университета. Читал лекции в Университете имени Яна Амоса Коменского.

Произведения

Поэзия

• Můj Faust (1975) — «Мой Фауст»
• Nespálené deníky (1980) — «Несожжённые дневники»
• Heraldické básně — «Геральдические стихиі»
• Báj o Omarovi — «Миф об Омаре»
• Invocations of Light — «Заклинание света»
• Česká kniha mrtvých — «Чешская книга мёртвых»
• Brandýský poutník — «Брандисский паломник»
• Děkuji (2003) — «Спасибо»
• Cesty ke světlu — «Дороги к свету»
• Srdečné pozdravy z Titanicu — «Сердечные поздравления с „Титаника“»

Театральные пьесы

• Synové a dcery (1975) — «Сыны и дочери»
• Černobílý večer (1976) — «Чёрно-белый вечер»
• Tři japonské hry o lásce (1978) — «Три японские пьесы про любовь»
• Podivuhodná událost v podivuhodné rodině (1981) — «Удивительный случай в удивительной семье»
• Obrazy z Napoleonova života — «Зарисовки из жизни Наполеона»
• Jeden mladý muž z Jeruzaléma — «Юноша из Иерусалима»
• Královské vteřiny — «Королевские секунды»
• Lásky mocných — «Любовь сильных»
• Já, Charlotta, císařovna mexická — «Я, Шарлотта, мексиканская императрица»

Радиопьеси

• Veliký diamant — «Большой бриллиант»
• Oblak a meč — «Облако и меч»

Проза

Ангельская пенталогия

• Andělské vteřiny (2005) — «Ангельские мгновения»
• Kniha radosti (2007) — «Книга радости»
• Andělé nás neopouštějí (2008) — «Ангелы нас не покидают»
• Andělské dopisy (2010) — «Ангельские рассказы»
• Schody do ráje (2010) — «Лестница в рай»

Ангельская трилогия

• Andělské cesty k nesmrtelnosti (2011) — «Ангельские пути к бессмертию»
• Ježíšek pro mě (2011) — «Иисусик для меня»
• Babičky a andělé (2011) — «Бабушки и ангелы»

Пенталогия «Люди с голубой галактики»

• Největší skandál v dějinách lidstva (1984) — «Крупнейший скандал в истории человечества»
• Manžel z Marsu (1986) — «Мужчина с Марса»
• Milenci našich žen (1989) — «Любовники наших женщин»
• Manželka z Venuše (1990) — «Женщина с Венеры»
• Milenky našich robotů (1992) — «Любовницы наших роботов»

Трилогия «Любовь в голубой галактике»

• Půjčovna manželek (1988) — «Машина жены»
• Milostné zmatky královny krásy (2001) — «Любовное смятение королевы красоты»
• Co mají vědět ženy, aby byly milovány (2000) — «Что должны знать женщины, чтобы их любили»

Сага о профессоре Кесслере

• Vybrané tajemství profesora Kesslera (1989) — «Избранные тайны профессора Кесслера»
• Kniha upírů (1990) — «Книга упырей»
• Andělé a démoni (1997) — «Ангелы и демоны»

Трилогия «Мир, полный тайн»

• Přízraky doktora Frankensteina (1990) — «Призраки доктора Франкенштайна»
• Prorok? (2001) — «Пророк?» (роман, с предисловием Томаша Шпидлика)
• Déšť (2002) — «Дождь» (роман)

Трилогия о радости

• Přeji z celého srdce — «Желаю от всего сердца»
• Ve dvou jde vše líp — «Вдвоем все идёт лучше»
• Vše nejlepší — «Все лучшее»

Пенталогия о вине и совести

• Vraždy a lásky v Hollywoodu — «Преступления и любовь в Голливуде»
• Vraždy a lásky na Tahiti — «Преступления и любовь на Таити»
• Satanův oltář — «Алтарь сатаны»
• Slečna smrt — «Госпожа смерть»
• Sherlock Holmes na cestách (2005) — «Шерлок Холмс на дорогах»

Ротарианская пенталогія

• The Art to be Rotarian — «Искусство быть ротарианцем»
• Rotary Paths — «Пути Ротари»
• Rotary Rays — «Лучи Ротари»
• The Shining Circle — «Сияющий круг»
• Rotariánské myšlenky — «Ротарианские мысли»

Геральдическая пенталогия

• Heraldické eseje — «Геральдические эссе»
• O starých českých rodech — «О старинных чешских родах»
• Čtyři čeští lvi — «Четыре чешских льва»
• Heraldické aforismy — «Геральдические афоризмы»
• Heraldické věty — «Геральдические предложения»
• Slova o genealogii — «Слово о генеалогии»

Познавательные произведения о Праге и Чехии

• Prague — «Прага»
• West Bohemia — «Западная Чехия»
• South Bohemia — «Южная Чехия»
• The Holy Infant of Prague — «Святой ребёнок из Праги»
• Beautiful Stories of Golden Prague — «Чудесные истории Золотой Праги» (вместе с Эдуардом Петишкой)
• Tales Of The Castles Of The Kingdom Of Bohemia — «Сказания о замках Чешского королевства» (вместе с Эдуардом Петишкой)
• Tales Of The Castles Of The Land Of Moravia «Сказания о замках Моравского королевства» (вместе с Эдуардом Петишкой)
• The Guide to Mysterious Prague — «Путеводитель по таинственной Праге»

Произведения для детей

• Zlatý ďábel — «Золотой черт»
• Vánoční pohádka — «Рождественская сказка»

Вне серий

• Nové tajné případy Sherlocka Holmese (1997) — «Новые таинственные дела Шерлока Холмса»
• Slova do ticha (2004) — «Слова в тишине» (с предисловием Томаша Шпидлика)
• Slova o svítání— «Слова на рассвете»
• Tatínku, má ďábel oči jako maminka? (2008) — «Папа, у черта такие же глаза, как у мамы?»
• Osudy dobrého vojáka Švejka po druhé světové válce — «Приключения бравого солдата Швейка после Второй мировой войны»
• Ďábel lásky Asmodeus — «Черт любви Асмодей»

Награды и отличия

• Первое место на литературном конкурсе организации AIEP (2007)
• Премия «Ворон» за лучший детективный рассказ года (2007)
• Премия Общества Агаты Кристи (2007)
• Медаль Франца Кафки от Европейского общества Франца Кафки (2007)

Библиография

• ŽELEZNÝ, Ivo. Roboti a androidi. Praha : Svoboda, 1988. Kapitola O autorech, (PhDr Eduard Martin), s. 614.
• ADAMOVIČ, Ivan; NEFF, Ondřej. Slovník české literární fantastiky a science fiction. Praha : R3, 1995. ISBN 80-85364-57-3. Kapitola Martin, Eduard, s. 146.
• [interkom.vecnost.cz/1994/19941012.htm SOUČASNÁ ČESKÁ SCIENCE FICTION. Aleš Langer. Nástin vývoje české sci-fi (1976—1993) (5. Zábavná a oddechová SF)]
• [www.baset.cz/autori/martin-petiska Страница Мартина Петишки на сайте издательства «Басет»]
• [aleph.nkp.cz/F/ADPFNCUED2GVC43BKTI7P452XY4RH8Q6GC7FUI9N6N28A16DEC-16425?func=short-sort&set_number=064790&sort_option=01---D03---A Данные о произведениях Мартина Петишки на сайте «Народный книжный магазин Чешской Республики»]
• [www.rozhlas.cz/radionaprani/archiv/?p_po=1964&p_pattern=peti%B9ka&p_gt=1 Петишка как радиожурналист]

Отрывок, характеризующий Петишка, Мартин

– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.